Сага о бедных Гольдманах - Елена Колина

Олег ушел, а Лиза вернулась в спальню и свернулась клубочком на кровати. Лежала тихонечко, думала, а потом вдруг вцепилась в подушку зубами. Обречена их любовь, ну то есть ее любовь, свежего воздуха нет, нет жизни! Лиза прокусила в подушке дырку.

– А почему у нас по комнате пух летает? Малышка, ты что, грызешь подушки во сне? – спросил Игорь на следующее утро.

«Это потому, что у меня рыльце в пушку», – мрачно пошутила про себя Лиза.

2 декабря

Додик с Диной и не помнили, когда в последний раз вдвоем, без Ани, разговаривали ночью на кухне. Секретов от дочери у них не было, а просто пошептаться не возникало надобности лет так десять, наверное. Сейчас оба чувствовали себя одинаково непривычно и стеснительно, будто чужие друг другу люди...

– Аня в него влюблена, – грустно начал Додик.

– Мне этот мальчик не кажется подходящим... Провинциал, зачем он нам, ни семьи, ни карьеры... Придется взять его к нам в дом, – заявила Дина, поморщившись при мысли, что чужой парень будет ходить по ее квартире. – Правда, он был комсоргом курса... и заканчивает на одни пятерки, я зачетку смотрела. За все годы ни одной тройки...

– Ты с ума сошла, Дина, при чем здесь его зачетка! – Додик нерешительно кашлянул. – Ну а как тебе, что он русский?

– Додик, о чем ты говоришь? Это вообще не важно... Русский, еврей... Есть свои минусы, есть свои плюсы...

Додику нравился Олег, он одобрительно посматривал на Аню рядом с ним. От черноволосой Ани и этого высокого светлого парня будут красивые внуки.

– Внуки... – оценивая в уме возможную перспективу, протянул Додик, – неплохо...

Аня уже заканчивает институт, а Олег ее первый мальчик. Додик пригорюнился. Он не мог примириться с тем, что вокруг дочери кавалеры, но... у нее никогда никого не было, это правда.

– Она его любит? Замуж за него хочет? Или так, играется? Что ты молчишь? – частил он, от волнения беспрерывно жестикулируя.

– Не играется, а играет. «Ся» – это возвратная частица. Можно умываться, одеваться, но нельзя играть себя... – машинально бормотала Дина.

Додик всплеснул руками.

– Додик, не кричи!

– Да не кричу я, господи! Любит она его? Кто у нас мать, ты или я?!

– Ты кричишь руками! И вообще об этом замужестве не может быть и речи! Я не для того растила дочь, чтобы она вышла замуж за провинциального искателя прописки и жилплощади! Меня не обманешь! Она, кстати, ни в чем не уверена... любит, не любит... Разлюбит, если будет надо! Между прочим, Кити тоже не знала, кого она любит, Вронского или Левина...

Додик на Вронского и Левина раздраженно махнул рукой:

– Это все ты, Дина, ты не давала ей вздохнуть! Она с утра не знает, как ее зовут, пока ты ей не скажешь... Шагу без твоей подсказки ступить не может! – От волнения Додик сказал то, что прежде говорил только себе, да и то когда Дины не было рядом.

– Ей нужна была твердая рука. Ты не все знаешь... – Дина впервые в жизни сказала чуть больше, чем было можно.

– Он ее любит?! Как ты считаешь, что ты думаешь, как ты полагаешь? Ну как тебе самой-то кажется? Дина! Я тебя спрашиваю, в конце концов!

– Говорит, что думает, что да...

– Я думаю, что она думает, что он думает... – передразнил Додик и тут же в ужасе понизил голос: – Почему она не уверена? Что ее смущает?

– Мне кажется, она хочет, чтобы он был как ты. Ну, шутил, не сводил с нее глаз, ты понимаешь...

– Так пусть будет как я, в чем же дело?! – Додик никогда ни в чем не отказывал дочери.

– Это ты виноват, ты слишком с ней возился, ей от любого будет мало любви, мало внимания.

– Нет уж, это ты виновата, твоя тихая сучья порода, – распалился Додик. – Ты гоняла девочку как солдата на плацу, ты передала Анечке свою обиду, что она не самая умная, хотя это тебе вечно всего недодавали... – Додик подбоченился. – А кто, скажи мне, поссорился с Маней? Может быть, я? Анечка такая... как ангел...

– Любовь с расчетом крепче, ты же знаешь, Додик, как это бывает. – Дина владела собой лучше мужа и не собиралась спускать ему «сучью породу». – Мой отец немного помог тебе... сохранить свежесть чувств...

– Ну, в конце концов, мы с тобой прожили жизнь, а я ведь тоже сомневался... но в итоге все очень хорошо вышло.

– Что ты «тоже»?! – прошипела Дина и вдруг сникла, как проколотый шарик. – Додик... ты меня когда-нибудь... хоть немного?.. – Додик ни разу не сказал ей «Я тебя люблю» даже в молодости, а сейчас уже, конечно, поздно, так и не скажет.

Услышать такой вопрос от бесстрастной, словно в глубокой заморозке, Дины было так странно, что Додик только растерянно потер переносицу.

– Дина, помнишь, как в анекдоте... Жених говорит: «Но я же ее не люблю», а сваха ему отвечает: «Зачем вам эти страсти, влюбился, разлюбился... А так вы имеете уже готовое дело!»

«Господи, что я несу!» – Додик забегал глазами.

После паузы Дина спокойно, будто она и не спрашивала его о любви, продолжала:

– В конце концов все образуется. Будет другой, кто угодно, только не этот... красавец без кола без двора...

– Это моя дочь! Я решил... – Додик внезапно успокоился. – Я его просто убью, если он ее чем-нибудь обидит. Я тебя предупредил. Так и знай! – Поставив жену в известность о своих намерениях, он умолк и обиженно надулся.

7 декабря

Лиза только думала, что взрослая, а оказалось, маленькая. Растерялась, как ребенок. Она ребенок, и у нее ребенок будет. Игорь Петрович уехал в Австрию на три недели. Его не было, а Олег был. А когда Лиза поняла, что будет ребенок, страх выдавил любовь без остатка. Она же не виновата, что так все совпало: и свадьба, и любовь, и сестра, и беременность. Она и так держалась из последних сил, а теперь все, слишком много ей одной, Лизе... Любовь закончилась, остался только ужас.

Все раскроется, и ее ребенок останется в хрущевке и вырастет под лакированными рогами. Она будет надевать ему шапочку на Манином довоенном сундучке. Потом, когда-нибудь, ребенок пойдет в ясли, она на работу. Куда ее возьмут? Может быть, по старой памяти машинисткой в редакцию. Так вот, потом, когда-нибудь, она купит в прихожую тумбочку вместо сундучка. И никогда ничего радостного в ее жизни не случится, кроме покупки этой тумбочки. Родители будут всегда жить с ней, отец – рассматривать свои спичечные этикетки, а она даже повеситься не сможет, потому что надо растить ребенка...

Ребенок, девочка, у нее точно девочка, Катюша! Катюша не будет расти без отца, и такой подонок-отец, как Олег, ей тоже не нужен. Им обеим нужен Игорь, спокойный, надежный, а он обрадуется ребенку.

Игорь, милый, дорогой. Как же она могла, это было просто какое-то затмение! Олег... он же просто омерзительный тип, он встречался с ней и с Аней одновременно, да еще рассказывал ей интимные подробности про сестру...

План сложился не сразу. Несколько ночей Лизины мысли кружили вокруг аборта. Чувствительной за них обеих всегда была Аня, она бы ни за что не еделала аборт, а Лиза была черствой, жесткой, плохой. Но вот об аборте почему-то не могла даже думать. И потом, она же все-таки замужем.

Вот теперь у Лизы действительно был план. План собственного спасения. Самое главное, чтобы Олег не узнал, что она беременна. И они должны расстаться, навсегда расстаться, так, чтобы не увидеться больше никогда. Ни с ним, ни с Аней. Никогда!

Они всегда встречались только в Лизиной полутемной спальне, но сегодня Лиза ждала Олега в прихожей одетая и на звонок не впустила его в квартиру, а вышла сама.

– Больше приходить не надо, – сказала она.

Лиза думала, что после этих слов Олег сразу встанет и уйдет.

– А твоему мужу будет приятно узнать, что ты на следующий день после свадьбы уже выскакивала из штанов, так хотела со мной спать?

Ему почему-то было больно. Он и не ждал ничего всерьез от ее мужа, и Лиза ему не нравилась, но он же не сломанная игрушка, чтобы его так просто взять и выбросить за ненадобностью! Пусть ее муж устраивает его на работу, делает прописку, площадь, она же этим его приманила. В конце концов, из-за нее он изменял Ане, которую он любит. Вот на Аню он любовался как на картинку, а эта нескладная девица с торчащими зубами....

– Ты меня просто шантажируешь, это же подло! – удивленно произнесла Лиза. – Я ни минуты не собиралась просить за тебя мужа, я думала, ты понимаешь, что это просто была... Ну надо же мне было что-нибудь тебе сказать! С какой стати моему мужу тебе помогать, кто ты мне?

– Кто я тебе? – Олег и сам не понимал, почему ему стало так обидно. – Ты со мной спала! Вот и сказала бы, что я твой любовник!

– Олег... пожалуйста... оставь меня в покое. Я не могу ничего для тебя сделать. Хочешь, вот возьми, больше у меня ничего нет. – И Лиза сунула Олегу подаренную Аней прабабушкину брошку.

Лиза сама не знала, как ей в голову пришла странная идея от него откупиться. Билась только одна мысль: надо сделать так, чтобы он ушел навсегда, он не должен знать, что она беременна, она умрет, если ее ребенку будут грозить нищета, неустроенность.