Фронтир 2 - Константин Калбазов

— Погоди. А это что у тебя? Грибски ткнул в грудь Варакина с прорехой в парусине. Пока разговаривали в душном помещении, Сергей расстегнул лохматку, не имея возможности ее снять или хотя бы откинуть верх. Последнее не давала сделать портупея. Но Грибски все же сумел рассмотреть след от пинкской пули.

— Так подстрелили меня. Или хотели это сделать, да бронежилет спас.

— Из чего стреляли? — Тут же встрепенулся капитан.

— Не знаю. Не до того как-то было. Наверное из ружья с дымным порохом или из "дятлича".

— Почему так думаешь?

— С близкого расстояния "балич" точно пробил бы, стреляли то с тридцати шагов не дальше. А револьвер не выбил бы из меня дух. Да чего гадать. Свинец под парусиной остался, по нему и определим.

Капитан жестом отпустил Варакина, одновременно дав понять, чтобы тот доложил о результатах. Ну что тут скажешь, каста. Это же уметь надо одним жестом сказать так много. Конечно пуля смялась и ни о какой форме не может быть и речи, но и вес свинца может рассказать очень даже немало.

А бронежилеты похоже начинают пользоваться успехом. Конечно сомнительно, чтобы рустинская армия в спешном порядке начала оснащать ими строевые части. Но вот на отдельно взятой заставе, в частности Паюле, очень скоро все будут щеголять в них. А там подтянутся и другие заставы и форты по границе. Там с уставами попроще, больше посматривают на практичность. Взять того же Грибски, ведь не стал противиться новинкам, предложенным Сергеем.

Жилет Сергей стягивал кривясь от боли и как выяснилось было от чего. Вся его грудь представляла собой сплошной синяк. Пуля была из капсюльной винтовки, которые сейчас уже практически полностью заменили на новые "баличи". Дымный порох, он и есть дымный. Но знатно так прилетело, солидно. Пластина конечно смягчила удар, распределив на всю площадь, но досталось изрядно. На металле обозначилась солидная вмятина, которую лучше выпрямить, иначе будет создавать неудобства. А еще нужно будет подумать о мягкой подкладке, чтобы хоть как-то амортизировала.

— Хват, попробуйте выпрямить эту вмятину, а то мешать будет, — решительно тряхнув головой, Сергей поднялся со своего топчана.

— А ты куда собрался? — Подозрительно спросил вор.

— Сначала к капитану, потом за стены.

— За собачками?

— За друзьями. Я своих не бросаю.

— Я с тобой, — тут же всполошился Хват. Вид злой, возбужденный и решительный.

— Хват, это всего лишь собаки.

— Только что ты говорил иначе.

— То мое. Я с детства с собаками и знаю, что они не предадут никогда, чего не скажешь о людях.

— Вот и я это понял с некоторых пор. И потом, я без этого желудка совсем зачахну.

— Хват, они ведь скорее всего погибли.

— Сергей, мне плевать на весь гарнизон, но я пошел ради них за стены. Неужели ты думаешь, что я не пойду за друзьями, пусть они и не умеют говорить, — насупился Хват.

Взгляд на Ануша. Челюсти сжаты, под кожей катаются желваки, руки сжаты в кулаки. Ого! Похоже он рискует потерять обретенных друзей и виной тому будет вовсе не костлявая. Ему не безразлична судьба Грома и Бурана и только что он об этом заявил. Но рисковать друзьями, когда шансы на то, что собаки выжили ничтожно малы. Собой да, но только не ими. С другой стороны, парни сами все за себя решили.

— Выходим через десять минут.

— Капитан может и не одобрить, — не удержался Хват.

— А я не буду спрашивать его мнение. Просто поставлю в известность. И придумайте что-нибудь с этой пластиной.

Когда они вновь вышли за стены, перевалило за полночь. Предательская луна, хотя и не вошедшая в полную силу, заливала всю округу своим бледным светом. На этот раз, темные фигуры на светлом песке были особо различимы, поэтому диверсанты старались держаться темной кромки берега, вынужденные лезть через рогатки, а не проходить через узкий проход ведущий к пристани.

Вот место где они схватились с секретом арачей. К нему они подбирались с большой осторожностью, стараясь оставаться незамеченными. Теперь им не приходилось рассчитывать на поддержку со стен. Нет, капитан вовсе не стал этому противиться, как понял и желание отделения отправиться за своими четвероногими друзьями. Так уж вышло, что всего осталось только шесть гранат, те что были в их подсумках. Остальные были безжалостно израсходованы в прошлой стычке. Жалко конечно, но все по делу.

Ага. Пинков нет. Ни живых, ни мертвых. Получается, арачи позаботились о своих павших товарищах. Что же, это хорошо. Это насчет отсутствия секрета. На трупы и вовсе плевать. Будь они тут, то ему не было никакого дела до трофеев. Сейчас он хотел только одного — найти собак. Живых ли, мертвых ли, но найти.

Отчего-то вспомнился фильм "Ко мне Мухтар". Как там сказал комиссар — Сегодня забудем заслуженного пса, завтра не вспомним и о человеке. Возможно это только громкие слова, не имеющие под собой никаких оснований. Сергей не сомневался, что про людей забывали часто и густо. Но вот сейчас, для них, эти сова были правильными и имели под собой глубокий смысл.

Они продолжают ползти, упрямо держась направления в котором продвигались буквально пару часов назад. Господи, неужели прошло так мало времени?! Но сколько всего успело произойти, за этот небольшой промежуток.

Еще немного. Вот уже начинается ложбина. Еще шагов пятьдесят и они будут на месте. Впереди, в лунном свете, отчетливо видна истоптанная трава, с рваными отметинами от разрывов гранат. Но тел не видно. Пинки поработали и здесь, унеся с собой всех.

Что же, поведение достойное уважения. Хотя… Сергею приходилось наблюдать, как пинки бросали своих товарищей, но это характерно для сборных отрядов. Здесь же наверняка были и родичи погибших, которые не пожелали оставлять тела своих родных на поругание врагам.

А вот собак вроде и не видно. Остались в живых и сумели убежать? А может, во время схватки отдалились от этого места? Как бы то ни было, начинать поиски нужно отсюда. Это отправная точка, а по большому счету и последняя надежда. При лунном свете обнаружить собачьи следы та еще задачка, несмотря на охотничий опыт Сергея.

Если не получится напасть на след сейчас, придется ждать до рассвета. А как же парни? Это ведь верная смерть. Днем их легко обнаружат пинки, и поди попробуй переиграть их на их поле. А вот дудки! Они тоже не лыком шиты и кое-что умеют. И потом. Если Гром и Буран не окажутся на этом пятачке, то шансы, что они раненные сумели уйти и сейчас ждут помощи увеличивались. Нет. Пока он не увидит их трупы, он не сдастся. Хватит с него Алексея. ОН СВОИХ НЕ БРОСАЕТ.

— Хват, Ануш, прикрывайте. Я пойду пошарю.

— Я с тобой командир.

— Хват, раскурить твою в качель.

— Ясно.

Вот и хорошо, что ясно. Эмоции последнее дело, когда нужна собранность и осторожность. Но где же пинки? На сегодня хватило и они убрались зализывать раны? Очень даже может быть. Если капитан оказался прав и они действительно сосредотачивались для штурма, то потери должны быть изрядными.

Пинков не так много как белых, поэтому каждая потеря для них болезненна. Конечно не в их правилах прощать гибель сородичей, но они еще найдут возможность посчитаться с врагами. Ведь им нужно не просто победить, но и позаботиться о своих семьях. Так что, даже если они уже отступили, ничего еще не закончилось.

Нет, лежа ничего не разобрать. Сергей поднимается, чтобы увеличить обзор и хоть как-то разобраться со следами. Ага. Стало не намного лучше. Касаемо обзора, это да, он стал куда лучше, вот только проще от этого не стало. Истоптанная трава, неглубокие воронки от гранат, с вырванными с корнями стеблей. Кровь, выделяющаяся более темными пятнами. И ничего конкретного. Остается только обойти всю округу, внимательно посматривая по сторонам в поисках как собак, так и возможного противника.

Стоп. А это что? В сторону тянется борозда по нетронутой траве, словно волокли кого-то. Конечно это мог и какой-то пинк тянуть своего родича. Да скорее всего так оно и было. Но Сергея как магнитом потянуло по этому следу. Возможно он что-то почувствовал, а может дело в том, что этот след от волочения, выбивался из общей картины и уходил в сторону от направления куда отходили пинки.

Он прошел не больше двадцати шагов, когда в ночной тишине послышалось слабое поскуливание. Спутать с чем иным этот звук он не мог. Варакин не врал, когда утверждал, что провел с собаками всю свою сознательную жизнь. Он видел своих питомцев в разном состоянии — веселыми, злыми, исполненными охотничьим азартом, и конечно же ранеными. На охоте чего только не случается.

Еще мгновение, высокая трава расступилась и он их увидел. Грязных, замызганных, в крови, но живых. Буран лежит уронив голову, высоко вздымая бока. Гром дышит судорожно и прерывисто, но сумел приподнять голову, встречая двуногого друга. Это он скулит, да так жалобно, что сердце кровью обливается. Если судить по следам, то Гром сумел оттащить в сторону более тяжело раненого Бурана, но на большее сил уже не хватило.