Чтобы мир знал и помнил. Сборник статей и рецензий - Жанна Долгополова

Кроме постоянных рубрик «Новые книги» и «Календарь памятных дат», еврейское книжное обозрение периодически вводит такие рубрики, как «Обзор» (с кратким и пристрастным анализом русскоязычных еврейских периодических изданий, который проводят Валерий Дымшиц и Александр Френкель) и «Листая толстые журналы» (с миниатюрными обзорами и остроумными комментариями Льва Айзенштата к публикациям на еврейские темы в русских – а иногда и не русских – общественно-литературных журналах).

Но кроме этих микрорецензий, книжное обозрение «Народ Книги в мире книг» уделяет много внимания и места традиционному, то есть развернутому аналитическому разбору и рецензированию работ научных, художественных, мемуарных. И хотя единого раздела для них в журнале нет, рубрики под самыми разными названиями («Рецензия», «Полемика», «Реплика», «Аннотации») печатают полноценные рецензии и критические размышления оригинальных и независимых авторов. Часто предметом критики становятся научные труды – философские, этнографические, исторические – на темы, интересные широкому кругу читателей. Наверное, многие в свое время выделили рецензии Евгения Мороза на книгу Солженицына «Двести лет вместе» в №№ 35/2001, 41/2002, 44/2003, а позднее обратили внимание на его реплику по поводу двухтомника Я. И. Рабиновича «В поисках судьбы: еврейский народ в круговороте истории». Примечательно, что при оформлении развернутых рецензий нередко используется иллюстративный материал (портреты, фотографии, плакаты). Это очень оживляет текст и – опять же – обогащает читателя знаниями.

Значительно шире, чем научные сочинения, книжное обозрение рецензирует и аннотирует произведения художественные и мемуарные. Аннотации, набранные мелким шрифтом, напечатанные в две колонки на полутора-двух страницах, мало чем отличаются от рецензий, и некоторые авторы книжного обозрения мастерски отработали эту форму расширенной аннотации, или компактной рецензии. Мне нравится, как это делает Лев Айзенштат (особенно, если он пишет о книгах, которые я уже читала, часто и не по-русски даже), и поэтому, когда он рецензирует авторов, мне незнакомых, я «завязываю на память узелок». Так, рецензия Айзенштата на роман Олега Юрьева «Полуостров Жидятин» «открыла» мне нового еврейского писателя (кроме названного романа, опубликованного в журнале «Урал» №№ 1, 2/2000, я с интересом прочитала там же (№№ 8, 9/2002) еще и «Новый голем, или война стариков и детей»; сайт журнала «Урал» в Интернете: http://magazines.russ.ru/ural/).

Я читаю «Народ Книги в мире книг» от корки (последней) до корки (первой), оставляя напоследок самый первый, самый большой и яркий раздел журнала. У этого раздела нет постоянного названия (иногда это «Имена», или «In memory», или «Интервью», «История», «Точка зрения» и т. д.), но под какой бы шапкой ни был материал, он, как правило, посвящен творчеству (и жизни) знаменитых российских евреев настоящего и прошлого. Здесь можно прочитать о Н. Я. Переферковиче (1871–1940) – русско-еврейском ученом-просветителе, переводчике «Талмуда» (1897) и составителе «Словаря русских синонимов и сходных по смыслу выражений» (1900) и «Словаря русских рифм» (1912), и, главное, об особенностях его «русского Талмуда». Здесь же можно услышать интервью с А. Ю. Милитаревым, бессменным (то есть трижды переизбранным) ректором Еврейского университета в Москве и крупнейшим ученым-востоковедом с очень широким кругом научных интересов: сравнительное семито-хамитское языкознание, семитология, библеистика, еврейская цивилизация, еврейская этнокультурная модель в мировом цивилизационном процессе. Он один из двух (другой – Леонид Коган) соавторов фундаментального «Семитского этимологического словаря». На его последнюю книгу «Воплощенный миф: “Еврейская идея” в цивилизации» (М.: Ноталис, 2003) еврейское книжное обозрение откликнулось полемической рецензией «Невоплощенный миф».

Правда, в разделе, отведенном знаменитым евреям, чаще вспоминают не ученых, а художников, артистов, писателей. К столетию со дня рождения художника Анатолия Каплана книжное обозрение поместило статью Валерия Дымшица о художнике как талантливом «читателе» еврейской литературы и его проникновенных иллюстрациях-«переводах» к произведениям Шолом-Алейхема «Заколдованный портной», «Тевье-молочник», «Стемпеню» и роману Менделе Мойхер-Сфорима «Фишке-хромой». В. Дымшиц заключает статью словами: «Слом, произошедший в культуре в XX веке, зачастую делает произведения еврейских классиков непонятными, неблизкими современному читателю. Книги, написанные когда-то на простонародном, болтливом, разговорном «идиш-тайч», умолкли. Анатолий Каплан, переводя произведения еврейских писателей на язык визуальных образов, силой своего художественного гения восстанавливает эту порванную связь времен». Дымшиц не отвлекается на рассмотрение других граней творчества художника, но приводит список изданных альбомов А. Л. Каплана, фотографии их обложек и книг с его иллюстрациями, изданные в Лейпциге, Берлине, Ленинграде – Санкт-Петербурге. Эти два сопроводительных текста (библиографический и фотографический), как все в еврейском книжном обозрении, тоже информативны. Например, они говорят, что художник Анатолий Каплан знал и любил еврейский фольклор, что кроме еврейских писателей он перевел на язык изобразительного искусства и немецкого Лессинга (пьеса «Натан Мудрый»), и русского Гоголя (повесть «Шинель») и что при желании сегодняшний читатель может достать и посмотреть альбомы Анатолия Каплана.

Труднее всего, наверное, выбирать евреев, знаменитых в литературе. Их много, и среди них много самых разных. Но выбор, принятый в еврейском книжном обозрении, мне нравится. Здесь не клеймят: еврейский – нееврейский. Здесь говорят о хороших и интересных писателях. Это может быть писатель только одной – еврейской – темы, как Григорий Канович, а может быть и такой, в многогранном творчестве которого присутствует и еврейская тема, как Семен Липкин.

Читая очередной выпуск еврейского книжного обозрения «Народ Книги в мире книг», я держу рядом записную книжку и ручку, потому что настоящее чтение – еще впереди.

Опубликовано: газета “Шалом”, Чикаго.

Маски Энтони Бланта

Miranda Carter. Anthony Blunt: His Lives. New York: Farrar, Straus, and Giroux, 2001, ill., 590 p.

В прошлом году в Англии, в этом году в США вышла биография сэра Энтони Бланта, написанная английской журналисткой Мирандой Картер.[121] Хотя книга объемная (шестьсот страниц), она оказалось высоко «читабельной». Все рецензенты отметили глубину и объективность исследования, остроумие и проницательность исследователя, а лондонская газета «Гардиан» присудила писательнице особую премию, которой награждают начинающих авторов, – «За первый успех».

С того дня в ноябре 1979 года, когда сэра Энтони Бланта разоблачили как бывшего советского шпиона, «об этом предателе без зазрения совести» много написали, еще больше наговорили, и всегда в тонах зловещих. Миранда Картер захотела разобраться в делах, масках, жизнях этого человека сама. Она начала работать над биографией Бланта в 1994 году, когда многое в мире непредсказуемо изменилось. Во-первых, кончилась холодная война, а вместе с ней значительно стерлась идеологическая поляризация в политической и интеллектуальной жизни Британии. Теперь стало возможным рассматривать историю Бланта как частный, а не типичный случай: «он такой», а не «они все такие».

А вместе с тем частная жизнь Энтони Бланта проливает свет на многие ключевые темы и мотивы времени: интеллектуальные, политические, сексуальные, социальные. В школьные годы Тони Блант – бунтующий изгой, в двадцатые годы – последователь блумсберийцев,[122] в тридцатые – интеллектуал левых взглядов, в пятидесятые и шестидесятые – безупречного вкуса и манер член британского истеблишмента.

Немаловажным оказалось и то, что двадцать с лишним лет спустя многие бывшие друзья и коллеги Энтони Бланта уже не боятся признаться в своих симпатиях, в том, что они простили его и вообще по-другому оценивают случившееся. Важно и то, что в обществе изменилось отношение к гомосексуальности, и поэтому люди, знавшие и эту ячейку жизни Бланта, не боятся сегодня о ней говорить. И наконец, с окончанием холодной войны стали доступны материалы разведывательных управлений Британии, США и России. Миранда Картер собрала огромный материал о своем герое, включая его ранние, разбросанные по разным журналам статьи об искусстве и интервью с его друзьями, почитателями и врагами, в том числе и с бывшими студентами и коллегами по работе в разных областях, а также документы из советских архивов. И в результате получилась первая полная биография героя и его времени.

Миранда Картер рассказывает о сэре Энтони Бланте с бесстрастной невозмутимостью, достойной ее героя. Но при этом читается биография как пикарескный детектив: столько столпилось в нем двойных и тройных агентов, разочарованных профессоров, воинствующих интеллектуалов, торговцев подлинными и подложными произведениями искусства со всей Европы, общественных деятелей и королевских придворных, связанных между собой прочными нитями службы, дружбы, профессионализма, цинизма, фальши, лицемерия, порока.