Жизнь в зеленом цвете - 7 - MarInk

У меня болит всё тело. Я ничего не понимаю в этой жизни. Я всё ещё чувствую тепло его губ на своих губах, а он ведёт себя так, словно ничего особенного не случилось. Такое впечатление, что мир перевернулся и стал жить вверх ногами, а я по рассеянности не заметил и один хожу ногами вниз.

Я говорю:

- Хочу.

И улыбающийся Поттер снова целует меня».

Глава 10.

Откуда знать нам, дуракам,

Что счастье вечно было там,

Откуда мы с тобою уходили…

«Lumen», «Свобода».

Неожиданное затишье вызывало у Гарри нехорошие предчувствия; пусть прорицательского таланта в нём было ноль целых ноль десятых, но даже хагридовский соплохвост уразумел бы, что ничего хорошего в бездействии Вольдеморта не кроется. Такого оскорбления, как наглое выкуривание из собственного штаба, Вольдеморт не потерпел бы, и впечатление, что он всё-таки стерпел, было стопроцентно обманчивым.

Редкие донесения Снейпа не содержали в себе ничего, что могло бы пролить свет на этот животрепещущий вопрос; по большей части, там говорилось, что наглость у Поттера наследственно-гриффиндорская, что бы по этому поводу ни думала Сортировочная Шляпа, и что Тёмный лорд мрачен, как туча, но замыслами с окружающими не делится. Оптимизма это не прибавляло.

Но, коль скоро, несмотря на истерические бредовые статьи в «Пророке», активных действий по отношению к сопротивлению не предпринималось, у Гарри появилась возможность подумать о делах насущных.

Самым насущным делом на данный момент ему представлялись хоркруксы.

Из шести, долженствовавших иметься в наличии, было уничтожено только два - дневник юного Риддла и кольцо Марволо Гонта. Где-то обретались в неповреждённом виде медальон Слизерина, чаша Хаффлпафф, какой-то причиндал Рэйвенкло или Гриффиндора и змея Нагайна.

Змея при Вольдеморте; подобраться к ней, минуя пристальное внимание красных глаз (высыпаться надо, а не планы коварные строить сутки напролёт) её хозяина, практически невозможно. Медальон Слизерина запрятан куда-то неизвестным Р.А.Б. Чаша и неопознанный причиндал и вовсе непонятно где находятся. С чего начать?

Вариант «с Нагайны» Гарри по зрелом размышлении всё-таки отмёл; если при этом случится столкнуться с Тёмным лордом, то придётся убивать его, не уничтожив остальные хоркруксы, и есть опасность, что его недобитое темнейшество через несколько лет снова вылезет из какой-нибудь щели. Как подступиться к поискам чаши и неведомого причиндала, Гарри не представлял, и поэтому решил начать с попыток выяснить, кто такой Р.А.Б.

Для того чтобы узнать, кто это, существовало два взаимодополняющих способа: во-первых, расспрашивать людей, во-вторых, копаться в книгах с родословными старинных семей - если Р.А.Б. называл Вольдеморта Тёмным лордом, то, скорее всего, происходил из чистокровного рода, Блейз говорил, у них всех, даже у тех, кто держал нейтралитет, это было привычкой…

Воспоминание о Блейзе привычно царапнуло болью - уже привычно, хотя всё так же тоскливо. Если бы хоть знать, как он там, в загробном мире… Седрик и родители говорили, там что-то есть, после смерти. Нравится ли там Блейзу, не скучает ли он по матери или Гарри?..

Гарри решил начать с расспросов, потому что людей вокруг было меньше, чем страниц в старых книгах, и эта задача представлялась более лёгкой. Оставалось определить, кто более перспективен в плане расспрашивания; ведь Р.А.Б. умер много лет назад, ещё до того, как пал в Годриковой лощине Тёмный лорд, и ровесники Гарри вряд ли знали этого человека. Кто-то вроде Артура Уизли тоже отпадал, потому что знакомств среди чистокровных семейств не поддерживал, пусть даже и был с большинством из них в родстве, и не учил наизусть родословные. Наиболее подходящим вариантом представлялся Сириус.

Гарри уже давно не болтал с крёстным наедине, как часто бывало в прошлом году, пока Сириус лежал в больничном крыле, в той самой отдельной палате, где выхаживали Гарри после рейда за Джорджем. Это называется, совместить приятное с полезным; к тому же Гарри хотелось самому поближе узнать своего крёстного, потому что сведения от доброжелателей, знавших Сириуса в юношеские годы, и из читаемого урывками дневника Снейпа, различались кардинально. Правда, полагал Гарри, лежала где-нибудь посередине, и до неё надо было добраться.

- Сириус? Ремус? Я не помешал? - вежливо спросил Гарри, без стука войдя в одну из комнат в гриффиндорской башне, где с одобрения МакГонагалл жили оборотень и анимаг.

- Нет, Гарри, что ты, - радостно встрепенулся Сириус, вскакивая с кресла. - Мы всегда тебе рады!

- Здравствуй, Гарри, - улыбнулся Ремус. - Проходи, садись. Будешь чай?

- С шоколадом? - улыбнулся Гарри, садясь на пушистый ковёр перед креслами Ремуса и Сириуса.

- Обязательно, - рассмеялся оборотень.

- Тогда буду, - Гарри внезапно захотелось сладкого. - А ещё я хотел поговорить с вами обоими…

- Сейчас принесу чай, и поговорим, - пообещал Ремус и скрылся в соседней комнате.

Гарри неловко молчал, притянув колени к подбородку; пристальный, обожающий взгляд Сириуса слегка нервировал его. Неужели крёстный тоже воспринимает его, как Избранного, героя, Спасителя и ещё Мерлин знает кого, звучащего так же трескуче - в конце концов, Сириус когда-то качал его на руках! Впрочем, вряд ли легко сопоставить капризного младенца на руках и вполне взрослого человека, даже если точно знаешь, что первый вырос во второго…

- Как у вас с Ремусом? - спросил он наконец. - Не ссоритесь больше?

Сириус пожал плечами.

- Даже и не знаю… с Луни никогда не угадаешь, что будет в следующую минуту - будет он дуться, или поцелует, или заведёт разговор об истории…

- Мне казалось, из вас двоих ты более непредсказуемый.

- Для других - может быть, - пожал плечами Сириус. - Но Луни знает меня, как облупленного, а я его почему-то нет…

- Он до сих пор винит себя?

- Иногда. Я не могу понять, какие вещи или слова заставляют его запрыгивать в свою раковину и заявлять, что он Иуда, но пытаюсь не повторять ситуаций, в которых он так делает, - Сириус вздохнул. - Сегодня такого ни разу не было, слава Мерлину… я не перестаю надеяться, что Луни рано или поздно вообще прекратит это…

- Меня обсуждаете? - Ремус ступал соверешнно беззвучно, но, судя по всему, слышал только последнюю реплику. Губы его были сложены в приветливую улыбку, но Гарри, осторожно приподняв краешек эмпатической защиты, чувствовал нервозность и бесконечное чувство вины. Даже если Ремус и не вспомнил опять о том, что когда-то поверил в предательство Сириуса, вид Гарри тоже должен был навевать оборотню не самые приятные мысли по поводу собственной верности и нравственности.