Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пока университетская миссия переправлялась на английском военном судне на остров Джоханна, Ливингстон на своем "Пионере" добрался до устья Рувумы, погрузил там дрова и стал ждать возвращения епископа, который прибыл только через двенадцать дней.
11 марта 1861 года "Пионер" отправился в плавание вверх по реке Рувуме, хотя начинать такое путешествие было уже поздно. Благоприятное время для плавания, когда уровень воды в здешних реках достаточно высокий, было упущено. "Пионер" прибыл в Африку с двухмесячным опозданием. Даже пока Ливингстон ожидал епископа в устье Рувумы, уровень воды упал на четыре-пять футов. Осадка "Пионера" составляла как-никак пять футов, да и Рувума была менее полноводной, чем Замбези, поэтому приходилось считать каждый дюйм. Местами вода под килем едва достигала ширины ладони. К тому же вода продолжала падать, подъема ее в это время года ожидать не приходилось. Так создавалась опасность, что судно все же сядет где-нибудь на мель и сможет всплыть только в следующий сезон дождей. При таких обстоятельствах Ливингстон не отваживался двигаться вверх. Если бы он был один со своей экспедицией, то оставил бы здесь судно и пробирался бы вверх по течению в шлюпках или пешком, чтобы исследовать верхний участок реки или ее истоки, - предполагалось, что Рувума вытекает из озера Ньяса. Но Ливингстон не хотел оставлять неопытных миссионеров одних, хотя в отношении их не имел каких-либо юридических обязательств. И он решил взять их с острова Джоханна, доставить к месту назначения и потом уже исследовать реку Рувума с ее верховьев.
Так как судовая команда страдала от лихорадки, Ливингстон сам становится на капитанский мостик и держит курс от устья Рувумы на остров Джоханна. Это удалось ему довольно легко. "На море никто за тобой не следит, чтобы обнаружить твои ошибки, - замечает он с суховатым шотландским юмором. - И уж если судно не врежется прямо в берег, то все другие промахи можно списать за счет не изученных еще морских течений".
Взяв на борт миссионеров, "Пионер" через неделю прибыл к устью Конгоне. Плавание вверх по рекам - из Конгоне в Замбези, а оттуда в Шире прошло без всяких приключений.
"Пионер" оказался прочно слаженным судном, хотя к плаванию по рекам он не приспособлен: велика осадка. Слишком много драгоценного времени приходилось тратить, чтобы стащить его с песчаных отмелей, на которые он частенько садился. Один раз провозились целых две недели: сдвинуть судно с мелководья удалось лишь тогда, когда под килем оказалась пара дюймов воды Епископ Макензи и миссионеры Скъюдамор и Хорэс Уоллер усердно трудились, когда приходилось волочить судно через мелководье. Ливингстон только вздыхал о вынужденной потере времени: будь осадка судна на два фута меньше, можно было бы без труда плавать тут вверх и вниз по реке в любое время года!
Вопреки всем неблагоприятным обстоятельствам "Пионер" сумел добраться до деревни вождя Чибисы, лежащей примерно на полпути между устьем Шире и ее выходом из озера Ньяса. Здесь англичанам удалось войти в доверие местного населения. "Если университетская христианская миссия будет иметь хоть какой-то успех, для маньянджа на Шире откроется новая эпоха: торговля с Англией и принятие христианства означали бы для них начало эры цивилизации" - так по крайней мере думает Ливингстон. Про англичанина когда-то говорили, что он произносит слово "бог", а имеет в виду "хлопок", но, разумеется, к Ливингстону это не относится. Он искренне говорил и о том и о другом: о боге и ситце, религии и торговле.
Прибыв в деревню вождя Чибисы, Ливингстон узнал, что в стране маньянджа идет война. Чибиса в то время находился в одной из отдаленных деревень, и Ливингстону не удалось с ним встретиться. Однако его заместитель разрешил англичанам вербовать людей для переноса багажа университетской миссии на соседнее нагорье, где по совету Ливингстона епископ Макензи намеревался обосноваться. Экспедиция и миссионерская группа отправились в путь.
На следующий день путешественники узнали, что через деревню, в которой они остановились для отдыха, должен пройти караван рабов, направлявшийся в Тете. Перед Ливингстоном встал вопрос: следует ли ввязываться? Для участников экспедиции проще и удобнее было бы беспрепятственно пропустить караван; можно было даже сделать вид, что им ничего не известно. Однако такое поведение лишь ободрило бы работорговцев, для которых не осталось бы незамеченным присутствие иностранцев; кроме того, такой поступок они могли бы объяснить трусостью англичан. С одной стороны, вмешательство могло вызвать гнев португальских властей, которые являлись соучастниками работорговли. Португальцы могли, например, конфисковать хранившийся в Тете личный багаж англичан или уничтожить его. В Тете хранилось также кое-какое имущество экспедиции, собственность государства. Если бы виновником этих потерь оказался Ливингстон, то у него могли бы быть неприятности. С другой стороны, если бы охотники за невольниками и дальше следовали за экспедицией и выдавали себя за "детей" (подданных. - Пер.) англичан, то все старания университетской христианской миссии и экспедиции Ливингстона были бы обречены на неудачу.
Ливингстон никогда не вмешивался во внутренние дела посещаемых им племен: по его мнению, ни один европеец не в состоянии столь глубоко вникнуть в сложившиеся отношения между племенами, чтобы с полным сознанием правоты и ответственности принять чью-либо сторону. Он высказывал свое мнение только тогда, когда был уверен, что будет добрым посредником в установлении мира между племенами. Но в данном случае Ливингстону было важно, чтобы местное население доверяло ему и миссионерам, и это был как раз случай высказать свое отношение к работорговле.
И Ливингстон решил вмешаться. Ничто уже не могло остановить его: ни возможное возмущение португальских и английских властей, ни их сожаления по поводу такого вмешательства. Ливингстон знал, что его поступок станет известен за сотни миль вокруг, а его деятельность - во всех отношениях не окажется без последствий.
И вот наконец показался караван рабов - вытянутая цепь закованных мужчин, женщин и детей; огибая холм, он, извиваясь как змея, вползает в долину, где как раз расположена деревня. В середине и в конце каравана идут погонщики-африканцы, вооруженные мушкетами; впереди музыканты весело дуют в длинные оловянные трубы. И вдруг звуки музыки оборвались: погонщики увидели европейцев. В следующий момент погонщики метнулись в сторону от дороги, в кусты. На месте остался лишь предводитель. Макололо бросились на него, схватили. Оказалось, что это их старый знакомый - раб бывшего коменданта в Тете! Когда Ливингстон останавливался там, этот парень был приставлен к нему в качестве слуги. На вопрос, как он добыл своих пленников, тот ответил: купил. Однако сами невольники заявили, что были захвачены во время набега. Пока Ливингстон опрашивал рабов, предводитель сумел сбежать. Пленники опустились на колени и громко захлопали в ладоши так они выражали свою благодарность.
Бывшие пленники захотели остаться с англичанами, которые сразу же принялись разрезать веревки, связывавшие женщин и детей. Труднее оказалось освободить мужчин. Шея каждого была втиснута в развилку толстого суковатого куска дерева длиною в шесть-семь футов. Перед горлом в качестве задвижки вставлен железный стержень, заклепанный с обеих сторон. К счастью, в поклаже епископа оказалась пила, и с ее помощью одного за другим освободили всех пленников. Ливингстон сказал женщинам, чтобы они приготовили какую-нибудь еду для себя и своих детей. Те колебались, не осмеливались. Перемена в их судьбе произошла так внезапно! Но вскоре они бодро принялись за дело. Все путы рабов идут в огонь, над которым вскоре кипят котелки. Один юноша обратился к англичанам: "Нас заковали чужие люди и заставили голодать. Вы же разрезали эти путы и дали нам пищу. Скажите, что вы за люди? Откуда вы?"
Несколько дней назад надсмотрщики застрелили двух невольниц, пытавшихся освободиться: они хотели запугать других, чтобы те не вздумали бежать.
Было освобождено восемьдесят четыре человека, большинство из них женщины и дети. Какая судьба ждала их? Ливингстон предоставил недавним рабам возможность идти, куда они пожелают. Однако оставить их свободными, но беззащитными было бы опасно: недолго они наслаждались бы обретенной свободой. Епископ одобрил решение Ливингстона, а освобожденных принял в свою миссию, чтобы они постигли христианскую веру. Так была устранена основная трудность на пути миссии: обычно нужны годы, прежде чем местные жители окажут должное доверие чужеземцам.
На следующее утро все отправились дальше. Недавние пленники с радостью несли багаж миссии. В пути они задержали двух работорговцев и целую ночь не выпускали их, чтобы те не смогли предупредить других погонщиков. Работорговцы сообщили, что предводители других караванов были слугами губернатора. "Они предлагали проводить нас к личному агенту его превосходительства, но мы отказались от их услуг".
- Новая история стран Азии и Африки. XVI–XIX века. Часть 3 - Коллектив авторов - История
- Карфаген. "Белая" империя "чёрной" Африки - Александр Волков - История
- Красные и белые - Олег Витальевич Будницкий - Биографии и Мемуары / История / Политика
- Рожденный с мечом в руке (Военные походы Эдуарда Плантагенета 1355-1357) - Герберт Хьюит - История
- Рожденный с мечом в руке. Военные походы Эдуарда Плантагенета. 1355-1357 - Герберт Хьюит - История
- Афины на пути к демократии. VIII–V века до н.э. - Валерий Рафаилович Гущин - История
- Бич божий. Величие и трагедия Сталина. - Платонов Олег Анатольевич - История
- Зороастрийцы. Верования и обычаи - Мэри Бойс - История
- Ближний круг Сталина. Соратники вождя - Рой Медведев - История
- Войны Роз - Джек Ландер - История