Тайная жизнь непутевой мамочки - Фиона Нилл

— Но ты очень непринужденно ведешь себя со своими детьми. Думаю, я никогда не испытывала подобного, — вздыхает она.

В моем кармане раздается какой-то писк.

— Что это? — подозрительно спрашивает мать.

— Тамагочи Джо. — Я вынимаю электронного питомца своего сына и нажимаю несколько кнопок. — Его нужно покормить. Я обещала ему приглядеть за ним, пока он смотрит «Звуки музыки».

В углу кладовой я обнаруживаю большую форму, прикрытую оловянной фольгой.

— Что это?

— О Боже, это индейка! Я так выбита из колеи этой женщиной, что забыла поставить ее в духовку! — говорит она, снимая фольгу и являя глазам огромную, со снятой кожей, голую птицу. Ее руки очень на нее похожи. — Она снова победила.

— Почему ты так соперничаешь с Петрой? — удивляюсь я. — Твои кулинарные беды обычно случаются по праздникам. Другого никто и не ждет.

— Это трудно объяснить. Мне кажется, я сравниваю себя с ней. И нахожу себя не очень хорошей домашней хозяйкой. Потом я спрашиваю себя, а правильно ли я поступала с вами?

— Конечно, да. Мы испорчены не больше, чем среднестатистические дети. Я даже немного меньше. Это хороший результат. Средняя величина — это хорошо. Помогает избегать крайностей.

Дверь открывается, и входит Марк, жуя чипсы и руке у него пакет.

— О, вы тут? Я предвижу поздний ленч…

— Еще критика! — Мать, подхватив индейку, выбегает из кладовой.

Марк садится на ее стул и немедленно наступает на другую мышеловку.

— Черт! Больно… — потирает он большой палец. На его ногах толстые носки ручной вязки, которые Петра связала для него к Рождеству. Мышеловка болтается на кончике носка.

— Как у тебя дела, Люси? — спрашивает Марк, — Мне не удалось улучить момент, чтобы поговорить с тобой как следует. Ты кажешься немного озабоченной. — Он снимает носок и трет палец.

— Это твое профессиональное суждение? — спрашиваю я. — Или ты просто пытаешься переключить внимание, чтобы избежать любых трудных вопросов о том, где твоя девушка, или об отсутствии рождественских подарков?

— Они остались в Лондоне, — виноватым видом отвечает он.

— Подарки или девушки? — уточняю я.

— И то, и другое. Только в разных местах. И это важно. Я раздобыл всяких вещиц для мальчиков на станции обслуживания. Так или иначе, давай говорить не обо мне.

— Однако я уверена, что твои истории более интересны, чем мои.

— Ты хочешь, чтобы я рассказал тебе, что я думаю о Джо? — внезапно спрашивает он. — Даю слово, что я не пытаюсь избежать неудобных вопросов. Просто я подумал, что беспокоит тебя именно он.

— Это только одна из множества проблем в моем мозгу. — Я смягчаюсь. Марк по отношению к племянникам безупречен. — Скажи мне, что ты думаешь?

— Я думаю, несмотря на то, что он демонстрирует определенные невротические тенденции, можно с большой долей вероятности говорить о классическом проявлении обсессивно-компульсивного расстройства, — говорит Марк.

— А как насчет его страхов? «Звуки музыки», уменьшение?

— Это симптом глубоко сидящего желания, чтобы все оставалось неизменным, желания предсказуемости и устоявшегося порядка в его жизни, — объясняет Марк. Он поднялся с сиденья и расхаживает по кладовой, снимая крышки с различных емкостей и заглядывая внутрь каждой. — Боязнь уменьшения более сложная. Я думаю, это связано с желанием уйти из этого мира в место, где все надежно и понятно. Он необычно чувствительный ребенок. Вероятно, кончится тем, что он посвятит себе творчеству.

— Тебе не кажется, что это моя вина? Что это моя неорганизованность сделала его таким?

— Нет, лучше неорганизованность, чем сверх контроль. За спиной пугливого ребенка часто скрывается невротичный родитель. Быть хорошей матерью — значит, уметь определить нужную дозу любви. Слишком мало — и ребенок падает духом, слишком много — и это его гнетет.

— Значит, ты не считаешь, что мне нужно пойти и показать его кому-то? — спрашиваю я.

— По правде говоря, я думаю, тебе нужно признать, что он сын своего отца.

Марк занят тем, что вываливает зараженный личинками рис из контейнера, который он нашел на полке. Что-то снова пищит в моем кармане. Я достаю тамагочи. Но он спит. Я вытаскиваю свой мобильный телефон из заднего кармана джинсов, проверяю текстовые сообщения и в ужасе обнаруживаю, что там есть три от Роберта Басса, все посланные много раньше, утром.

«Хочу секса. Где ты?» — гласят они все.

Вряд ли это логическое продолжение попытки, предпринятой в «Аквариуме». В изумлении я роняю телефон, и он скользит по полу под ноги Марку.

— Хорошо, что мама не подала этот рис при Петре. — Он наклоняется, чтобы поднять телефон. Я бросаюсь к нему, но он действует проворнее. И не может устоять, чтобы не взглянуть на экран, держа телефон высоко в воздухе — с его-то ростом! Личная тайна — чуждое для Марка понятие. Будучи подростком, я должна была прятать свой дневник под половицей в спальне, дабы быть уверенной, что мой братец не сунет туда нос.

Выражение его лица мрачнеет. Он перечитывает сообщение, чтобы удостовериться, что не ошибся. Потом выясняет, кто отправитель.

— Кто такой этот чертов Пэ-Эн?

— Не знаю, — слабо говорю я.

— Он в твоей телефонной книге! В противном случае его имя не обозначилось бы. — Марк подозрительно смотрит на меня.

— Если тебе непременно надо знать, это сокращение от Прирученный Неотразимей. — Я занимаю оборонительную позицию.

— Он из той сервисной службы, что поставляет обнаженных мужчин для уборки дома?

Эта мысль столь абсурдна, что я начинаю хохотать.

— Именно из-за этого ты и стараешься держаться от женатой жизни подальше? — выдавливаю я сквозь смех.

Мой смех из веселого переходит в нервный — и из-за этого сообщения, и из-за того, что мой брат прочел его. Я никак не могу остановиться и каждый раз, когда пытаюсь начать серьезное объяснение, смеюсь пуще прежнего. Внезапно я снова чувствую себя его младшей сестрой — ощущение, которое я нечасто испытывала с тех пор, как стала женщиной, обремененной мужем и детьми, а он — мужчиной, который перебирает претенденток на роль спутницы жизни и никак не может решить, на какой же из них остановиться.

Телефон звонит, и Марк роняет его на пол. Мы оба смотрим на него, и я хватаю телефон первая.

— Люси, это я! — Роберт Басс. — Послушайте, я виноват. Я думал, что посылаю сообщения своей жене, но, вероятно, отправил их на ваш номер по ошибке. Надеюсь, вы не думаете… э… что… э…

Стараясь, чтобы в моем голосе не прозвучало явного облегчения, я говорю:

— Если честно, я предпочитаю более тонкий подход.

Еще больше мычания.

— Должно быть, вы засели у меня в голове… — неуверенно смеется он.

Я не могу не чувствовать себя слегка польщенной. Потом линия замолкает.

— Алло, алло, вы слышите меня? — волнуюсь я.

— С кем ты разговариваешь? — слышу я голос его жены. — Кто засел в твоей голове? Лучше скажи мне, а не то я узнаю сама, ну-ка дай мне свой телефон!..

Линия умирает. У меня мало времени, чтобы вникнуть в смысл происшедшего, к тому же надомной навис брат.

— У тебя роман? — спрашивает Марк.

Когда мы были моложе, его отношение к моим бой-френдам колебалось от снисходительного, когда флирт был легкий, до грозного, когда я завязывала новые отношения. По существу, он действовал, движимый уверенностью, что все мужчины такие же неразборчивые, как и он сам.

— Это все из-за того, что моя мать феминистка и у нас слишком много вариантов, с кем переспать. Своего рода месть, комплекс, — обычно говорил он. — помни, Люси, мужчины могут много болтать, но это вовсе не означает, что мы при каждом удобном случае обязательно «побежим налево».

И тут вопреки здравому смыслу я начинаю освобождать место на подоконнике: передвигаю пустые банки из-под кофе и старые грязные молочные бутылки и усаживаюсь рядом с Марком, чтобы поведать ему во всех подробностях сагу о Роберте Басе. Невинный флирт, закончившийся мелкой подачей по дороге в школу. Как же нелепо все это выглядит, делаю я вывод, слушая себя. Он молчит и пристально смотрит на меня.

— В общем, ничего серьезного, — подвожу я итог. — Ничего не произошло.

— Ты находишь его привлекательным?

— Да, в общих чертах… — осторожно соглашаюсь я.

— Тогда это серьезное дело, потому что ты, безусловно, ему нравишься.

— Ты действительно так думаешь?

— Не будь такой наивной, Люси. Думать иначе — значит, втянуть себя в самообман крупного масштаба. Ты обманываешь себя, чтобы позволить возникнуть ситуации, в которой любовная связь сможет пышно расцвести. Положа руку на сердце, я действительно удивлен.

— Ты думаешь, у меня кризис среднего возраста? Я считала, что это мужская прерогатива.

— Нет! — смеется он. — Ты потеряла связь с Томом, и вместо того чтобы починить эту короткую цепочку, ты ищешь новую связь с кем-то другим. Но с этим мужчиной ты не найдешь ответов. Они внутри тебя.