«Военная анархия» в Римской империи - Юлий Беркович Циркин

к моменту прихода к власти Деция. Огромная трудность, с какой римская армия справлялась с нападениями варваров, явно свидетельствовала о приближении катастрофы. Для Деция и его сподвижников причина была ясна: как и во время II Пунической войны, нарушен Божий мир503. Все шире распространялись религии, которые были не только чужды традиционным римским представлениям, но и глубоко им враждебны. Сторонники этих религий отрицали в первую очередь необходимость

жертвоприношений, а также императорский культ. Это, в частности, были манихеи. Уже около 240 г. манихеи появились в Александрии, а в 250 г. там уже, по-видимому, существовала их община504. Манихейство было опасно еще и тем, что оно шло из Ирана, и манихеи могли рассматриваться как «пятая колонна» персидского царя. Появились и язычники, которые пренебрегали принесением жертв505. И все же наибольшую опасность представляли христиане. Христианство по самой своей природе резко отличалось от всех культов, распространенных в Римской империи. Как и восточные культы, как, например, культ Исиды, оно не было связано с государством и официальной римской религией. Но если поклонники Исиды вполне могли сочетать свою веру с государственными культами, включая культ императора, то христиане решительно противопоставляли себя этим культам506. Христианские общины распространялись почти по всей Империи, а Церковь начала приобретать общеимперскую организационную структуру, явно не совпадающую с государством. И этот значительный пласт населения решительно отказывался поклоняться традиционным божествам и совершать главный обряд — жертвоприношение. Это, конечно, с точки зрения консервативных кругов римского общества, к каковым принадлежал и сам император, надо было пресечь. Принцепс как глава римского народа нес особую ответственность и перед народом, и перед богами за правильное и тщательное исполнение религиозных обязанностей. Благочестие (pietas), одна из основополагающих категорий в системе римских ценностей, являлось также основой и моральным оправданием императорской власти507. Пренебречь этим Деций, человек сам по себе весьма консервативный, естественно, не мог. Не исключено, что, по мнению Деция, религиозная терпимость Филиппа в большой мере оскорбляла богов и нарушала Божий мир. Торжественному празднованию тысячелетия Рима и утверждению вечности Города Деций противопоставил восстановление pax deorum. И он начал свое наступление в защиту mos maiorum (нравов предков) и восстановление pax deorum508. Это не только было выражением личной позиции императора, но и отвечало настроению довольно широких кругов римского общества, особенно сенаторской знати, в среде которой

консервативные тенденции всегда были очень сильными509. Недаром позже Киприан написал специальный трактат для опровержения чрезвычайно распространенного среди язычников взгляда, что христиане, отвергающие поклонение римским богам, виновны во всех бедах Империи510. Совсем не исключено, что императором двигали и чисто материальные соображения. Среди христиан уже было довольно много относительно богатых людей511, и конфискация их имущества могла помочь казне. Например, известно, что после изгнания Феликса и его жены Виктории их имениями стал владеть фиск (Сург. Ер. 24, 1). Но все же эти резоны, если они и были, играли далеко не самую важную роль.

Вскоре после своего прихода к власти, не позже января 250 г., а, вероятнее, еще в конце предыдущего года512, Деций издал специальный эдикт, предписывавший каждому жителю Империи публично, в присутствии местных властей и специальной комиссии принести жертву и вкусить жертвенного мяса, после чего данный человек получал специальный документ (libellus), подтверждающий этот акт513. Виновные в отказе от жертвоприношений подвергались наказанию, в том числе изгнанию и конфискации имущества (possessions et domos, bona), но порой даже и ужасной смертной казни, например сожжению или побиению камнями514. Возможно, что было издано даже несколько эдиктов, каждый из которых ужесточал положения предыдущего. Во всяком случае Киприан (Ер. 55, 9) пишет о «диких эдиктах» (feralia edicta) во множественном числе515. Специально христиане, по-видимому, в эдикте (или эдиктах) не упоминались. Деций не ставил своей целью уничтожение христианства как религии и,

пожалуй, даже Церкви как организации516. Недаром многие арестованные христиане даже могли принимать единоверцев, в том числе пресвитеров, или вести переписку517. Так, известно большое количество писем Киприана, которые тот направил своим арестованным собратьям. Нс требовалось (и это отличало данный декрет от более поздних) выдать священные книги. Единственное, что безусловно требовалось, так это совершить жертвоприношение и этим доказать свое уважение к традиционным богам. Многие образованные римляне искренне не понимали, почему нельзя в душе верить только в одного Христа, а публично совершить такую формальность, как жертвоприношение. Позже префект Египта недоуменно спрашивал арестованных христиан, кто же мешает им чтить и своего Бога, и других богов, и не понимал, почему христиане отказываются это делать (Euseb. НЕ VII, 11,9). Деций вполне мог относиться к таким людям. И если язычникам, которые ранее уклонялись от жертвоприношений, выполнить требования декрета было довольно просто, то для христиан это означало фактический отказ от основных постулатов их религии.

Началось первое общеимперское гонение на христиан518. Оно оказалось тем более страшным, что было в большой степени неожиданным519: Филипп относился к ним терпимо, и сами они пи против Филиппа, ни против Деция не выступали. Христианские проповедники и писатели всегда подчеркивали абсолютную лояльность христиан к Империи и императорам. Однако понимание лояльности у них и в тех кругах, которые представлял Деций, было разное. Христиане понимали под лояльностью неучастие ни в каких мятежах и полное подчинение властям (и даже молитвы за представителей власти, особенно за правящего императора) при сохранении в неприкосновенности своей веры, запрещающей поклоняться языческим богам и приносить им какие-либо жертвы. Для консервативных кругов римского общества и Деция, выражающего их взгляды и настроения, лояльность к Империи не могла не включать участие в традиционной религиозной жизни, в том числе, естественно, и в жертвоприношениях276. Контраст между положением хрис-

тиан и их общин при Филиппе и при Деции был столь велик, что некоторые христиане восприняли императора как предвестника прихода антихриста (Сург. Ер. 22, 1), а с ним и наступления конца света277.

На христиан обрушились репрессии. Появилось значительное число мучеников, предпочитавших смерть, порой очень мучительную, отказу от своей веры. Многие подверглись изгнанию и потеряли все свое имущество (Euseb. НЕ VI, 39-42; Sync. Р. 684-701). Но многие христиане не выдерживали гонения и выполняли требования. Даже некоторые епископы предпочли запятнать себя принесением жертв и получением соответствующих документов. Так поступили, например, Фортунат из африканского Ассураса (Сург. Ер. 65, 1, 1 ) и испанские епископы Басилид и Марциал (Сург. Ер. 67, 1). Случалось, что главы семей заставляли своих христианских родственников совершать жертвоприношения. Так, например, некую Бону