Бриджит Джонс: грани разумного - Хелен Филдинг

11:01. Спокойно.

11:02. На мне наручники. У меня на ногах кандалы. Я в вонючей камере в стране третьего мира; здесь восемь тайских проституток и горшок в углу. Кажется, сейчас потеряю сознание от жары. Это всё не может быть на самом деле.

11:05. О боже, до меня стало доходить, что произошло. Не могу поверить, что человек способен на такую подлость: переспать с женщиной, затем стянуть все её вещи и одурачить её подругу, отправив в тюрьму. Это невероятно. Ладно, скоро здесь будет британский посол, он им всё объяснит и вытащит меня отсюда.

Полдень. Немного нервничаю – где же британский посол.

13:00. Непременно приедет – у него сейчас перерыв на обед.

14:00. Может быть, британский посол задерживается из-за более неотложного дела – с настоящим наркокурьером, а не невинной жертвой обмана?

15:00. О боже, вот чёрт, проклятье! Надеюсь, чёрт возьми, посла известили – наверняка Шеззер подняла тревогу. А если зацапали и Шеззер? Но где тогда она?

15:30. Так; необходимо, просто необходимо собрать силы. Всё, что у меня теперь осталось, – это я сама. Проклятый Джед! Нельзя впадать в ненависть... О боже, как хочется есть!

16:00. Только что приходил охранник, принёс отвратительный рис и несколько личных вещей, которые мне разрешили оставить (пара трусов; фотография Марка Дарси; ещё одна – Джуд показывает Шеззер, что надо делать, чтобы испытать оргазм; смятый кусок бумаги из кармана джинсов). Пыталась его спросить о британском после, но он только покивал и пробурчал что-то, чего я не поняла.

16:30. Ну вот, даже когда кажется – всё плохо, находится нечто ободряющее. Помятая бумага – это папино стихотворение из книжного клуба, которое мне дал Марк Дарси. Настоящая литература. Почитаю, подумаю о чём-нибудь хорошем.

Редьярд Киплинг, «Когда...»

Когда среди раздоров и сомненийУ всех исчезла почва из-под ног,А ты, под градом обвинений...

О боже, о боже! В Таиланде ещё не отменили смертную казнь?

* * *

21 августа, четверг

70 фунтов (оч. хор., но воображаемых); порций алкоголя – 14 (но тоже воображаемых); сигарет – 0; калорий – 12 (рис); кол-во мыслей о том, что надо было ехать в Клитхорпс, – 55.

5:00. Провела ужасную ночь, съёжившись на старом, набитом носками мешке – кишит вшами и притворяется матрасом. Забавно, как быстро человек привыкает к грязи и отсутствию комфорта. Хуже всего этот запах. Удалось поспать пару часов, и это здорово, не считая момента, когда проснулась и вспомнила, что случилось. Всё ещё никаких признаков британского посла. Уверена – это просто ошибка и всё будет о'кей. Мне необходимо сохранять присутствие духа.

10:00. Только что в двери появился охранник с каким-то парнем – розовая рубашка, высокомерное выражение лица.

– Вы британский посол? – закричала я, чуть не повиснув на нём.

– Ах нет, я помощник консула. Чарли Палмер-Томпсон. Очень приятно с вами познакомиться. – И встряхнул мою руку.

Это показалось бы мне по-британски ободряюще, если бы он тут же машинально не вытер ладонь о брюки.

Спросил, что произошло, записал подробности в блокнот в кожаном переплёте, приговаривая при этом что-то вроде: «Угу, угу... Господи, какой кошмар!» – как будто ему пересказывали перипетии спортивного состязания. Начала потихоньку паниковать – он явно: а) не совсем уяснил себе всю серьёзность ситуации, б) не представлял собой (вовсе я не сноб, ничего подобного) воплощения истинно британского мозга и в) не казался уверенным, настолько, насколько мне хотелось бы, что тут произошла явная ошибка и меня могут отпустить в любую секунду.

– Но почему так? – задала я вопрос, ещё раз пересказав случившееся.

Объяснила, что Джед, должно быть, сам вломился в нашу хижину и вообще всё это спланировал.

– Понимаете, трудность вот в чём. – Чарли доверительно наклонился ко мне. – Все, кто сюда попадают, излагают какую-нибудь историю и она, как правило, сильно смахивает на вашу. Так что, если этот прохвост Джед во всём не признается, боюсь, вы окажетесь в довольно щекотливом положении.

– Господи, нет! Вот чёрт...

– Вы не должны так думать. Самое плохое, на что вам следует настраиваться, – это около десяти лет.

– Десять лет? Но я ничего не сделала.

– Угу, угу, это всё тот подонок, понимаю, – с готовностью закивал Чарли.

– Я же не знала, что там лежит!

– Конечно, конечно, – согласился он с таким видом, будто попал в несколько неудобную ситуацию на вечеринке.

– Вы сделаете всё возможное?

– Естественно. – Чарли поднялся. – Угу.

Пообещал мне список адвокатов, чтобы я выбрала, и два телефонных звонка от моего имени с подробным рассказом о происшедшем.

Как поступить? Рассуждая логически, лучше всего позвонить Марку Дарси; но это значит признать – снова я попала в заваруху, а ведь он только в прошлом году уладил историю с мамой и Хулио. В конце концов я решительно остановилась на Шеззер и Джуд.

Похоже, моя судьба теперь в руках высокомерного парня, который только-только вылупился из Оксбриджа. Боже, как здесь ужасно... Жарко, вонюче, мрачно... Такое ощущение, будто всё не на самом деле.

16:00. Нельзя падать духом. Я должна отвлечься от мрачных мыслей. Почитать стихотворение и попытаться не обращать внимания на первые три строчки?

Редьярд Киплинг, «Когда...»

Когда среди раздоров и сомненийУ всех исчезла почва из-под ног,А ты, под градом обвинений,Единственный в себя поверить смог;Когда сумел ты терпеливо ждать,На злобу злобой низкой не ответил;Когда все лгали, не посмел солгатьИ восхвалять себя за добродетель.Когда ты подчинил себе мечту,Заставил мысли в русло повернуть,Встречал спокойно радость и беду,Постигнув их изменчивую суть;Когда обман и происки плутовНевозмутимо ты переносил,А после краха снова был готовЗа дело взяться из последних сил.Когда удача выпала тебеИ ты, решая выигрышем рискнуть,Всё проиграл, но не пенял судьбе,А тотчас же пустился в новый путь;Когда, казалось, страсти нет в душе,И сердце заболевшее замрёт,И загореться нечему уже,Лишь воля твоя крикнула: «Вперёд!»Будь то король, будь то простолюдин,Ты с уваженьем с ними говорил;С тобой считались все, но ни одинКумира из тебя не сотворил;И если, созидая и творя,Ты вечным смыслом наполнял свой век,То, без сомненья, вся Земля – твояИ ты, мой сын, – достойный Человек!

Хорошее стихотворение, очень хорошее – почти как психологическая книга. Может быть, поэтому Марк Дарси мне его и дал! Чувствовал, что попаду в переплёт? Или просто пытался объяснить мне что-то про моё отношение к жизни... Вот нахал! Не знаю, как насчёт вечного смысла, которым я наполняла свой век, или хотела ли бы я быть сыном. Кроме того, сложновато одинаково спокойно встречать радость и беду, – не могу вспомнить ни одной настоящей радости в своей жизни, но всё же. Подчиню «себе мечту», заставлю «мысли в русло повернуть», возьмусь за дело «из последних сил» и т. д. – как солдат первой мировой войны, или солдат в джунглях, или кем там был Редьярд Киплинг – и буду держаться. По крайней мере в меня не стреляют и мне не приходится идти в атаку. А ещё в тюрьме я не трачу денег, так что выхожу из финансового кризиса. Да, надо смотреть на вещи позитивно.

Положительные стороны пребывания в тюрьме:

1. Не трачу денег.

2. Окружность бёдер значительно уменьшилась – потеряла по крайней мере 7 фунтов, ничуть о том не стараясь.

3. Долго не мыть волосы – хорошо на них действует; раньше никогда этого себе не позволяла – ненавижу сидеть под крышей безвылазно.

Итак, вернусь домой похудевшей, с блестящими волосами и не столь разорённой. Но когда я вернусь домой, когда? Я стану старой, я стану мёртвой. Если проведу здесь десять лет – никогда не смогу родить детей. Разве только, когда выйду, приму специальные лекарства и рожу восьмерых. Одинокая, разбитая старуха, буду грозить кулаком уличным хулиганам, которые бросают какашки в почтовые ящики. А может, удастся родить ребёнка в тюрьме? Попробовать как-нибудь забеременеть от помощника британского консула. Но где в тюрьме я найду фолиевую кислоту? Ребёнок вырастет чахлым... Хватит, надо прекратить! Я отношусь к своему положению как к катастрофе, а это и есть катастрофа.

Снова перечитаю стихи.

* * *

22 августа, пятница

Калорий – 22; вечного смысла, которым наполнила свой век, – 0.

20:00. Женская исправительная колония, Бангкок. Сегодня утром за мной пришли и перевезли из полицейского изолятора в настоящую тюрьму. Я в отчаянии. Кажется, это означает, что на меня плюнули, считают конченым человеком. Камера представляет собой мерзкое огромное помещение, куда втиснуто не меньше шестидесяти женщин. Ощущаю, что сила и индивидуальность неумолимо сходят с меня слоями – я становлюсь всё мерзее и бессильнее. Сегодня в первый раз за четыре дня плакала. Как будто растворяюсь; обо мне скоро все забудут, мне долго томиться здесь, жизнь потеряна... Попробую поспать. Здорово бы поспать!