Этюд в сиреневых тонах - Тиана Соланж

захрюкала в кулак, стараясь, чтобы меня никто не услышал. Вышло, откровенно говоря, слабо, и тут же гулкое эхо разнесло мой звонкий смех по лестничной клетке, уходя вверх. Послышался чей-то голос, который до меня донесло все то же эхо, и я осеклась, озираясь по сторонам. Прислушалась к звукам закрывающегося лифта и решила не рисковать. Сняла туфли и быстро взбежала на последний этаж — благо мы жили практически под крышей — где располагался выход на чердак.

Лезть на шпильках по лестнице то еще удовольствие, но я справилась.

— За это нужно выпить, — икнув, провозгласила я и сделала очередной глоток.

Ветер на крыше едва не сбивал меня с ног, но я решительно направилась в сторону еще одного выхода на крышу, который располагался в соседней парадной. Уже практически стоя у его дверей, я вдруг решила посмотреть на город с этой точки. Это было прекрасно. Я даже застыла в восхищении от открывшегося мне вида. Город в вечерних сумерках и тысячах огней поражал своим великолепием. Огибая здания и уходя вдаль, змеилось темное полотно Невы, на котором отражались блики фонарей. Вдали светился шпиль Адмиралтейства — его можно увидеть с любой точки города, а по Невскому растекались огни автомобилей, как всегда стоящих в вечерних пробках.

В лицо ударил порыв холодного ветра, отрезвляя и приводя в чувства. Я обнаружила, что подошла практически к краю крыши, и стою, раскинув руки в стороны. Стоит сделать лишь маленький шажочек… «И запомни — ни один мужик не стоит твоей собственной жизни!» — это отрезвило быстрее, чем ветер в лицо, и я шагнула назад, направляясь в сторону выхода. Нет, «это» не решит моих проблем, лишь прибавит новых. Не мне — отцу, и как бы я ни была на него обижена, он не должен страдать от моей… глупости и беспечности.

Я трижды прокляла своего жениха, задумавшего взять квартиру на тринадцатом этаже потому, что спускаться по лестнице на шпильках — то еще удовольствие, а захватить хотя бы тапочки из дома Бахтияра, я не догадалась. Вот и страдала теперь.

— И что ему стоило взять четвертый или пятый этаж? Так, не престижно же, — бухтела я себе под нос, старательно пытаясь не поломать ноги в полумраке лестничной клетки. — Но тринадцатый?! Была же мне подсказка свыше, но я не поняла. Вот, зачем? За-чем?! — эхо гулко отражало мои слова, и пришлось замолкнуть и опасливо посмотреть по сторонам, чтобы не наткнуться на кого-либо.

Может, просто совпадение? Хотя нет, все пошло наперекосяк после моего первого «посещения» квартиры. Или намного раньше? Может, все пошло так, когда я смирилась с рассуждениями папы и согласилась на свадьбу с сыном его партнера? Может, права мама, назвав меня покорной овцой? Ладно, довольно! Я больше, вообще, никому не позволю управлять своей жизнью!

Я вышла из подъезда через черный выход, оглянулась, чтобы в очередной раз проверить, что никто меня не заметил, и нырнула в ближайшие кусты. Темное платье и пиджак не особо выделялись в наступивших сумерках, поэтому я ушла незамеченной. Возможно, люди Сокольского продолжали искать меня по городу?

Ночь. Улица. Фонарь… так, стоп! Это не из моего «произведения»!

Поздний вечер. Пустая, на удивление, улица, редкие прохожие которой, не обращали внимания на пьяную девушку в дорогом платье и на каблуках. В мужском пиджаке и с бутылкой вина в руке. Блеск! Как я не стала жертвой каких-нибудь подонков — не знаю, но благополучно миновала несколько дворов менее респектабельных кварталов, практически не встретив никого на пути. Ну, а те, что встречались, старательно шарахались от невменяемой девицы. Да уж, видел бы свою дочь Георгий Николаевич!

Ноги я давно стерла в кровь, поэтому присела на скамейку и сбросила туфли, рассматривая кровавые разводы на шелковых чулках. Ноги тут же заледенели от сырой земли, и я, надавив на гордость и цыкнув на внутреннюю жадину, стоптала задники брендовых лодочек на манер шлепанец. Туфли было жаль, но себя жаль еще больше, и я поковыляла дальше, шлепая задниками по многострадальным пяткам. Снова отругала себя, что не подумала поискать другую обувь, да хотя бы комнатные тапочки — и тепло, и ноги не натирает.

На улице темнело быстро, пока я добиралась до сквера, находящегося рядом с моим домом. Сама не знала, почему тянуло именно сюда, но остановилась я только на первой ступеньке мостика, ведущего через реку. Тенью скользнула к узкому уступу, который шел снаружи вдоль перил. Заозиралась по сторонам, испугавшись поздних прохожих, но сегодня тут никого не было. До этого мне уже пришлось пару раз прятаться в кустах, стоило заметить черный автомобиль, остановившийся возле входа в парк. Я не стала смотреть, кто приехал по мою душу, быстро скрывшись в полумраке близлежащих кустов. Перемахнула через ограждение, удобно устроившись на парапете, и открыла бутылку.

Ну, как перемахнула? — хихикнула про себя, делая большой глоток, чтобы справиться с сухостью в горле, — кряхтела, конечно, как древняя старушанция — тьфу! Никак не вытравлю словечки Кристины! — но справилась. От воды ощутимо тянуло сырым холодным воздухом, кое-где еще даже плавал лед, но у меня было в руках чудное средство от холода и одиночества.

— За твое здоровье, дорогой женишок, — крикнула я в темноту, сделав еще один глоток, но тут же поперхнулась и закашлялась. Да чтоб… тебя! И тут весь кайф испортил! Представила, как скривился бы сейчас Бахтияр, увидев меня в таком виде. — Да уж, Александра Георгиевна Сокольская! Пала ты ниже некуда, — расхохоталась я, утирая выступившие после кашля слезы с глаз. Шмыгнула носом, поежившись от пахнувшего в лицо ледяного ветерка. Пиджак хоть и защищал от холода, но все же этого было мало. От ткани пахло дорогим одеколоном, который просто обожал Бахтияр, и я даже затаила дыхание, стараясь не вспоминать все, что произошло между нами в тот вечер. Жадные шарящие ладони по телу, горячее дыхание на коже… меня будто током ударило, и я едва не свалилась в реку, когда принялась с отчаянием сдирать с себя его одежду. И зачем только взяла его? Лучше замерзнуть и заболеть, лучше сдохнуть, чем еще хоть раз ощутить его прикосновения к себе. Выбросила ненужную тряпку в воду, а сама забралась повыше, так как попа начала примерзать к каменному бортику.

Голова кружилась от непривычной для организма дозы алкоголя, и я едва не сверзилась в темные воды, плещущие далеко внизу. Снова потянулась за бутылкой, отметив, что смогла осилить ее в одиночку, и представила лицо жениха, когда он увидит погром, что я