Предать – значит любить - Светлана Демидова

– Нет! – выкрикнула Катя и обернулась. Ее глаза сказали ему куда больше, чем крик.

– Катя... – потерянно пробормотал он и провел рукой по ее щеке.

Она наклонила голову, прижала его ладонь к своему плечу и закрыла глаза от переизбытка впечатлений. Она не ждала от него этих слов. Хотела, но не ждала. Или ждала, но не надеялась, что они прозвучат именно сегодня, а когда они прозвучали, совсем потеряла голову. Она не имеет никакого права любить отца погибшего мужа. И он не имеет права любить ее... Это нехорошо... неправильно... Но как все же хорошо...

Виталий Эдуардович прижал Катю к себе, и она чуть не задохнулась таким родным его запахом: смесью ароматов больницы, табака и... почему-то... Гериной кожи...

* * *

В этот вечер хирург Кривицкий так и не ушел от Кати. Она заснула в его объятиях, и именно он несколько раз вставал ночью к Гришеньке, с неохотой выпуская ее из своих рук. Утром они одновременно проснулись по звонку будильника, посмотрели друг на друга и смутились. Хорошо, что Гришенька, всхлипнув, почему-то не проснулся, что позволило Кате не вставать с постели. Она с головой накрылась одеялом, чтобы не смотреть, как Виталий Эдуардович одевается. Все, что вчера вечером и ночью казалось ей таким естественным и единственно правильным, утром почему-то стало ненормальным и постыдным.

Похоже, хирург тоже чувствовал себя не в своей тарелке, потому что не стал дожидаться, когда она поднимется, а сразу завозился в коридоре. Катя поняла, что он надевает пальто. Ей захотелось заплакать. Конечно, он больше не придет. Разве можно, испытав такое мучительное чувство стыда, снова пройти по тому же пути? Любовь между ними невозможна. Городок у них небольшой, сплетни разносятся со скоростью света. Разве такому известному человеку, как хирург Кривицкий, захочется, чтобы ему перемывали кости за связь с Катей? Конечно нет. Да и ей не хочется этого... Она не посмеет и носа высунуть из квартиры, а у нее ребенок... Его надо везти в ясли, самой – идти на работу, в библиотеку, и сидеть там в читальном зале у всех на виду...

– Прости меня, Катенька... – вдруг услышала она и резко откинула от лица одеяло.

Виталий Эдуардович сидел на постели в распахнутом пальто.

– Почему вдруг... простить? – прошептала она.

– Потому что я чуть не ушел, не сказав тебе ни слова... Почему-то показалось, что ты не захочешь меня видеть...

– Я? – удивилась Катя, хотя только что думала о том, что им не стоит больше встречаться.

– А разве нет... – проговорил он без особого вопроса в голосе. – Я и сам подумал, что... В общем, ты догадываешься... Но ведь... любовь не спрячешь в дальний ящик стола. Мне никуда от нее не деться, и я... готов... лишь бы ты согласилась...

То, что он сказал, было не очень понятно Кате, но она точно знала, что не пара хирургу Кривицкому. Она, ничем не примечательная девушка с улицы, которая вела к заводской проходной, не очень-то была парой и Герману, но хотя бы совпадала с ним возрастом. С Виталием Эдуардовичем ее разнило все. И тем не менее она почему-то сказала совсем не то, что должна была:

– Я люблю тебя, Виталий... И мне тоже от этого никуда не деться...

Он, резко наклонившись, приник к ее губам и долго-долго не мог оторваться. Катя вынуждена была оттолкнуть его руками, сказать:

– Иди... но только... возвращайся, пожалуйста... хоть иногда...

Он кивнул и быстро ушел из квартиры. И тут же, проснувшись, заплакал Гришенька.

* * *

Так началась связь Кати с отцом погибшего мужа. Она называла ее преступной и, расставшись с Виталием, строила планы, как возьмет себя в руки и мужественно откажется от него. Но дни шли за днями, а расстаться друг с другом они не могли. Связь была тайной, Катя наотрез отказалась обнародовать ее. Ей чудилось, что в их маленьком городке люди непременно будут сбегаться со всех улиц, чтобы поглазеть на них, моральных уродов. Но шила в мешке не утаишь. Однажды к Кате в читальный зал зашла старший библиотекарь Раиса Константиновна Симонова со взрослого абонемента и задушевным голосом сказала:

– Катюшенька, мне очень нужно с вами поговорить.

– Я вас слушаю, Раиса Константиновна, – с готовностью отозвалась Катя, потому что решила, что речь пойдет о подклейке старых книг, о чем не раз говорила заведующая.

– Понимаете, дело сугубо конфиденциальное, я не хотела бы, чтобы кто-нибудь... Ну... вы понимаете?

Катя не понимала, хотя было совершенно очевидно, что речь пойдет не о книгах. Она на всякий случай испугалась, и не напрасно.

– Что случилось? – спросила заметно дрогнувшим голосом.

– У вас, конечно, ничего! – ответила старший библиотекарь, особенно напирая на местоимение «вас». – Вы совершенно напрасно заволновались! У вас как раз все в порядке!

У Кати упало сердце. Она решила больше ничего не спрашивать. Пусть Раиса Константиновна сама все скажет. И та сказала:

– Понимаете, Катенька, моему мужу... только прошу вас – ни-ко-му... ему надо оперировать простату... Да, он, к сожалению, уже не молод... Так вот, я хотела попросить вас, Катюша, чтобы вы составили нам протекцию... Словом, если бы Валерия согласился прооперировать сам Виталий Эдуардович, наша благодарность, поверьте, не имела бы границ...

Катя похолодела. Хорошо, что у нее была возможность собраться с мыслями, так как к ее рабочему месту подошел читатель и спросил «Справочник молодого рабочего» за прошлый год. Катя отошла к стеллажам и дрожащими пальцами вытащила из общей массы нужный читателю справочник. Пока записывала книгу в формуляр, смогла придумать глупейшую фразу, которую из себя и выдавила, когда парень отошел со своим справочником к читательским столам:

– Почему вы решили, что я могу вам в этом как-то помочь?

Раиса Константиновна посмотрела на нее взглядом, в котором одновременно читалось и восхищение и презрение, и заговорщицким тоном произнесла:

– А кто же еще, как не вы, Катенька? Все же знают, что у вас с главврачом нашей больницы есть некоторые отношения...

– Нет! – некрасиво взвизгнула Катя, выдавая себя целиком и полностью и не обращая внимания на то, что от своих книг подняли голову абсолютно все читатели. – Вы ошибаетесь!! Ничего такого нет, а потому я никак не могу помочь!

Раиса Константиновна поджала свои и без того узкие губы и по-змеиному прошипела:

– Вот уж не думала, что вы откажете. Да про ваши шашни с Кривицким только по радио не передают! Неужели трудно замолвить словечко... тем более что мы вместе работаем и я тоже могла бы посодействовать вам, например... по части прибавки оклада. Я с заведующей на дружеской ноге...

Возможно, если бы старший библиотекарь не унялась, Катя грохнулась бы в обморок, поскольку у нее уже самым отвратительным образом путались мысли и звенело в ушах. Но Раису Константиновну срочно позвали на абонемент, и Катя получила передышку.