Проклятое правое дело - Саша Моррисон

Доктор Бланш, составите нам компанию или же помчитесь на доклад к своим начальникам? — Бойер решил уточнить дальнейшие планы их невольного компаньона.

— Не вижу смысла торопиться, — отозвался Бланш. — Если вы позволите, я бы посетил Университет вместе с вами. Давненько не видел архимага Канеллу и был бы рад повидаться.

Далсон чуть поднял кружку в знак одобрения и кивнул.

За соседним столом сидели двое. Первый был молодым человеком в изысканной, но уже потрепанной одежде. Его лицо выражало глубокое разочарование, и он жестикулировал рукой с кружкой пива так, словно хотел выплеснуть из нее не только пену, но и свои обиды. Второй, присевший напротив, был старше, плотнее и крепче, в глазах его читалась усталость. Он с безразличием наблюдал за своим собеседником, время от времени угощая его выпивкой.

— Это просто возмутительно! — молодой человек с пышным воротником почти кричал. — Меня, Теодора де Альваро, выгнали! Прямо в середине семестра! Из-за драного профессора. Да он даже не маг, черт подери!

Второй, маскируя свое истинное намерение под дружеский интерес, подлил Теодору еще пива.

— Как интересно, — произнес он. — И что же за недоразумение с вами приключилось, если не секрет?

Теодор, приняв новую порцию выпивки, вздохнул.

— Я всего лишь указал профессору на то, что человеку моих кровей не пристало учить названия каких-то там бесполезных каменюк. И что он должен обращаться ко мне более уважительно!

— Да что вы говорите, — второй медленно кивнул, пытаясь казаться сочувствующим. — И что теперь? Есть планы на будущее?

Теодор поднял бровь, немного удивленный внезапным интересом.

— Ну, я думал о том, чтобы вернуться в столицу. Но мой отец... Он будет вне себя от ярости. И вот что я вам скажу, мой новый друг, — он опустил голос до шепота, — в Университете творятся вещи, о которых стоит узнать цивилизованному миру!

— О, действительно? И что же это за вещи? — поинтересовался собеседник, его голос остался спокойным, он слышал подобные фразы уже сотню раз. Обычно за ними не стояло ничего путного.

Теодор, поддавшись действию алкоголя и потребности в сочувствии, начал раскрываться.

— Они не уважают власть! Им плевать на титулы! Они ровняют студиозусов благородных кровей с деревенщинами!! Как в чертовой Компании, понимаете? Никакого уважения к крови, мой друг, абсолютно никакого!

Собеседник, наливая еще одну порцию пива Теодору, подавил усмешку. Работа часто сталкивала его с высокомерием и гордыней, но такое искреннее чувство собственного превосходства встречалось нечасто.

— Интересное наблюдение, — произнес он, ухмыляясь под нос. — А как насчет других профессоров и их методов? Есть что-то, что могло бы заинтересовать... скажем, стороннего наблюдателя?

Теодор, уже немного поддатый и вовлеченный в разговор, облокотился на шаткий стол.

— О, профессора! Эти старики живут в своем мире. Но знаете, есть один – профессор Магнус. Он... он занимается какими-то секретными исследованиями. Но я так и не понял, какими именно…

— Профессор Магнус, говорите? — глаза собеседника сузились. — И что вы можете сказать об этих исследованиях? Много ли студиозусов знают о них?

Теодор, чувствуя себя важным источником информации, расправил плечи. Он хотел бы рассказать больше, но ничего не знал.

— Говорят, они связаны с порталами, — соврал он. — На самом деле, об этом знают не многие. Я уверен, профессор Магнус не стал бы делиться своими открытиями со всеми подряд. Но слухи ходят, и если знать, где слушать…

— Понятно, — ответил собеседник, быстро сообразив, что наглый мальчишка начал вешать ему на уши лапшу. — Ну что ж, Теодор, благодарю за беседу. Вы многое мне прояснили.

Теодор кивнул, чувствуя себя немного гордым за собственную осведомленность. День больше не казался ему таким уж ужасным.

…

Из Субура до Университета оставалось чуть больше пятнадцати лиг. Территория, по которой предстояло проехать это расстояние, считалась нейтральной. На ней нельзя решать политические конфликты, проводить военные операции, вводить чьи бы то ни было войска. На эту землю ступить можно только добровольно, без принуждения. А это значит – никаких пленников. Так что Далсону с Бойером пришлось освободить Бланша от Паучьей сети. Дальше они шли на равных.

Предстоящий путь был финишной прямой их путешествия. Еще несколько лиг и мир поменяется. Еще несколько лиг и они подарят миру, возможно, величайшее из своих открытий. Еще несколько лиг и они сохранят мир.

…

Избавившись от ненавистной белой нити, Бланш преобразился. Лицо его, до того сосредоточенное и напряженное, наконец, расслабилось. Он что-то прошептал, замысловато щелкнул пальцами и над его раскрытой ладонью вспыхнул язычок пламени. Маг с блаженной улыбкой выпускал избыток застоявшейся энергии.

Длительное пребывание под действием артефакта не только давит психологически, но отражается и на физиологии. Такое «закупоренное» состояние сродни воздержанию. Поэтому первое, что делает любой маг после освобождения – это сливает накопившуюся энергию. У некоторых от удовольствия даже закатываются глаза.

— Эй ты, колдун! — гаркнул идущий в их сторону мужчина. С головы до ног он был замотан в иссиня-черные одежды. Такое одеяние свойственно представителям ориэнсианства – восточного религиозного течения, известного строгостью своих правил.

Путники обернулись на крик. Ориэнсист, бешено вращая глазами, стремительно приближался.

— Что, простите? — недоуменно приподнял бровь Бланш.

— Здесь нельзя колдовать! — при разговоре мужчина активно жестикулировал. От него исходила агрессия. Он вел себя так, будто привык, что люди его боятся. Он искал страх в глазах напротив.

— Отчего же? — огонек на ладони Бланша разошелся сильнее. — У меня вроде получается.

— Это наши святые земли! Пришедший-с-Востока покарает вас! — от ориэнсиста отчетливо несло пылой.

— Иди с миром, друг. Нам не нужны проблемы, — подошедший Далсон накрыл ладонь Бланша, и пламя погасло.

— Пришедший-с-Востока покарает вас! Здесь нельзя колдовать! Убирайтесь отсюда! — не унимался фанатик.

Бланш посерьезнел, над его ладонью снова вспых огонек. Но уже не веселый, а угрожающий. Он вплотную подошел к ориэнсисту, встав с ним лицом к лицу.

— Послушай меня внимательно. Твоя религия ничего