Сын графа Монте-Кристо - Александр Лермин

Лорд Эллис, отец Клари, унаследовал после родителей довольно значительное состояние, которое вскоре, впрочем, прокутил, и его сыну, сэру Эдуарду, достался бы после отца лишь титул. Но вдруг внезапно в Индии умерла тетка маленькой сестры сэра Эдуарда, мисс Клари Эллис, и оставила племяннице огромное состояние. С этого дня лорд Эллис стал с большим вниманием относиться к дочери.

С восьми лет Клари жила в каком-то полуреальном мире фантазий — так воспитали ее эксцентричные гувернантки; девочка развилась не по годам рано, чему также немало способствовали обожаемые ею книги. Клари тайно завидовала героям Байрона и Ламартина, а ее настольной книгой стали «Страдания молодого Вертера». Юная мечтательница была твердо убеждена в том, что лучше всего на свете — это умереть так, как умерла Мария Бомарше.

Опасный кашель, которому она восторженно обрадовалась, показался ей предвестником скорого избавления. Закутанная в пледы и одеяла, она целые дни проводила в постели. Отсутствие движения и искусственно вызванные расстройства нервной системы довели ее до настоящей болезни. Легкие девушки не могли свободно дышать — этому мешали различные ортопедические приспособления, необходимые, по мнению врачей, для поддержки ее «слабой спины».

Лорд Эллис с твердостью покорился судьбе, которая так преждевременно разлучала его с дочерью. Он очень жалел о том, что сама Клари не могла воспользоваться своим состоянием, но делать было нечего. Как заботливый отец, лорд принял свои меры, заставив дочь подписать несколько документов, в которых он и его сын «заняли» у Клари небольшую сумму — всего какой-нибудь миллион фунтов… Ведь не могла же больная в самом деле захватить свои деньги в могилу! В сравнении же со всем наследством этот миллион был сущей безделицей.

Врачи единогласно склонялись к тому, что Клари должна была умереть на юге, хотя и немного облегчив в теплом климате свои страдания. Стали искать для нее гувернантку. Пригласили госпожу Караман, здоровую женщину лет пятидесяти. Она заботливо отнеслась к больной, и вскоре уехала вместе с нею в Ниццу.

Госпожа Караман скоро начала сильно сомневаться в неизлечимости болезни своей подопечной, она заметила, что Клари никогда не страдала одышкой, что она часто с завистью поглядывала на бифштексы и пулярки, подаваемые к обеду самой гувернантке, сама же почти ничего не ела, ссылаясь на отсутствие аппетита.

Таким образом дело дошло до того, что госпожа Караман сказала своей питомице:

— Пора с этим кончать, дитя мое! Вы так же больны, как и я! Поэзия — вещь прекрасная, но ею сыт не будешь. С сегодняшнего дня вы станете исправно есть, будете пить хорошее красное вино и ходить со мной на прогулку пешком, а не кататься в душной карете. Вы вовсе не похожи на больную птичку, которую держат взаперти. И без возражений! Кашлять вы тоже перестанете — это глупая привычка, а через месяц мы позаботимся и о дальнейшем!

Клари вздыхала и стонала, но гувернантка настояла на своем: с дрожью и страхом больная съела первый бифштекс. Ей казалось, что непривычная пища ее задушит, но этого не случилось. К вину Клари скоро тоже привыкла, и госпожа Караман торжествовала.

Случай явился ей на подмогу. Как-то раз на виллу, занимаемую обеими дамами, пробрались бандиты: прислуга помещалась в другом флигеле. И госпожа Караман, захватив тяжелый серебряный подсвечник, храбро направилась в гостиную, где слышался шорох. Одного из бандитов храбрая француженка хватила подсвечником по голове — разбойник упал, но его товарищ схватил гувернантку за горло. Ей пришлось бы туго, но в этот момент раздался выстрел — бандит выпустил свою жертву и со страшным криком грохнулся на пол.

Госпожа Караман обернулась — у дверей стояла Клари. Она была бледна, глаза ее сверкали, и нежная ручка судорожно сжимала пистолет.

На шум прибежала прислуга, раненые бандиты были немедленно арестованы, а гувернантка со слезами на глазах обняла свою спасительницу.

— Такая энергия, такое присутствие духа, а между тем вы считаете себя больной, полумертвой! — сказала француженка с улыбкой своей подопечной.— Успокойтесь, скоро мы увидим, кто из нас был прав.

С этого дня Клари заметно развеселилась и быстро окрепла. Хотя она иногда и вспоминала о Вертере, уверяла, что жить на свете не стоит, но госпожа Караман и тут явилась с мудрым советом:

— Займитесь вы чем-нибудь, изберите какую-нибудь цель в жизни.

— Кому я нужна? — вздыхала Клари.

— Вы так думаете? Очень ошибаетесь, милая. На свете есть много горя и нужды, вы встретитесь, конечно, с ними на улицах больших городов — они ютятся в закоулках. Я — парижанка, и знаю отлично, что в нашей великолепной столице ежедневно умирают с голоду люди, конечно, не живущие в центре Парижа.

— Не могу ли я им помочь? — простонала Клари.

— Это весьма легко: бедных всегда можно найти, стоит только поискать.

— Вы позволите мне, мадам Караман, нет, я лучше буду называть вас мамашей Караман.

— Называйте, милочка.

— Итак, мамаша, мне крайне надоела Ницца!

— И мне тоже.

— Не поехать ли нам в Марсель?

— Поедемте, дитя мое.

— И вот что еще, мамаша,— робко прибавила Клари,— я бы хотела поехать туда… верхом.

— Тем лучше, моя крошка,— приехав в Марсель, вы будете совершенно здоровой.

Неделю спустя они поселились в Марселе. Гувернантка была права: юная больная быстро поправлялась, она твердо желала быть здоровой, и тот, кто видел ее верхом на лошади, крайне удивился бы, узнав, что еще недавно эту девушку считали неизлечимо больной, носившей в груди чахотку.

В Марселе Клари лицом к лицу столкнулась с болезнями, горем и нищетой — лишь теперь поняла она, какое счастье заключается в богатстве. Никто не уходил от нее без щедрого пособия или помощи, и мамаша Караман не могла нарадоваться тому, что поездка, начатая при столь грустных обстоятельствах, привела к такому прекрасному результату.

Как-то раз во время прогулки Клари повстречала Мерседес, красивое, но бледное лицо которой и печальные темные глаза произвели сильное впечатление на девушку. Оброненный платок, принадлежавший Мерседес, послужил предлогом заговорить с нею. Мерседес тоже душою привязалась к Клари: ее веселость никогда не выходила из границ, она с уважением относилась к чужому горю. Они сблизились, и вскоре Клари стала без церемоний навещать Мерседес в ее маленьком домике.

Мерседес вскоре узнала все о прошлой жизни молодой англичанки; она усердно поддерживала мамашу Караман в деле воспитания Клари. Понятно, что богатая наследница горячо привязалась к бедной и одинокой женщине.