Сын графа Монте-Кристо - Александр Лермин

— Ее имя было Медже, господин командир, так она по крайней мере сказала капитану. Когда же он предложил ей вернуться к своим, малютка горько зарыдала и отказалась наотрез.

Мы никак не могли выяснить, кем она была,— в этой проклятой стране совсем особые порядки. Соберутся человек десять, вообразят себя нацией и изберут султана., Из слов Медже можно было заключить, что она была дочерью одного такого султана. Капитан заботился о ней, как о родной, и однажды сказал ей при мне: «Медже, ты, кажется, не особенно желаешь вернуться к своему отцу? Если ты хочешь остаться у нас, я о тебе позабочусь и буду считать тебя дочерью.»

— Что на это ответила Медже? — с любопытством спросил граф.

— Она была в восторге, плакала, целовала ему руки: ей и в самом деле недурно жилось у нас. Он обращался с девочкой, как с маленькой царевной, у нее была своя служанка, а когда капитан покидал лагерь, то поручал ее товарищам, которые усердно заботились о ней.

— Чем же все это кончилось?

— В этом-то и вся штука. Перед последней экспедицией, из которой капитан не вернулся, Медже бросилась на шею своему покровителю и умоляла его остаться. Капитан посмеялся над нею. Девочка понятия не имела о воинской дисциплине и, рыдая, повторяла одно и то же: «Не надо уходить, миленький папочка, не надо уходить!»

— О, почему мы ее не послушались! Когда я один, уцелевший от страшной резни, вернулся в лагерь, то узнал, что Медже в ту же ночь и в тот же час исчезла.

— Так эта «малютка» была предательницей? — с досадой вскричал граф.— Она знала об экспедиции и уведомила своих.

— Так сначала думал и я, но потом изменил свое мнение. Я выяснил, что еще до экспедиции вокруг лагеря бродили подозрительные личности. Медже случайно узнала одного из этих людей и с громким криком убежала в палатку.

— Почему же она не предупредила капитана?

— Никто не мог этого сказать. Достоверно только то, что одного смельчака-бедуина, имя которого со страхом произносилось в лагере, видели бродившим вблизи и…

— Как звали этого бедуина? — полюбопытствовал граф.

— Магомет бен Абдалла.

— В самом деле? Ты не ошибаешься? — вспыхнув, спросил граф.

— Нет, я часто слышал это имя.

— И ты не знаешь, что это был за человек?

— Нет. Вероятно, марабут, нечто вроде колдуна.

— Обратил ли ты внимание своего начальника на этого колдуна? — спросил после некоторого молчания граф.

— Нет,— неуверенно признался Кукушка.

— Напрасно ты этого не сделал, — сказал Монте-Кристо, глядя на сержанта в упор.

Кукушка замолчал. Он не понимал, почему граф имел на него такое магнетическое влияние.

— Ты часто видел Медже,— продолжал между тем граф,— не замечал ли ты в ней что-либо особенное?

Кукушка почти с испугом взглянул на графа.

— Да,— ответил он, запинаясь,— у нее на обеих щеках и на лбу былл маленькие красивые крестики красного цвета, впрочем, эта татуировка ее не безобразила.

Монте-Кристо содрогнулся.

— Знаешь ли ты,— сказал он затем,— что Магомет бен Абдалла — самый ярый враг Франции, поклявшийся отомстить за Абдель-Кадера? Если капитан попался ему в руки — мы больше его не увидим, если не свершится чудо.

— Господин командир,— убежденно произнес Кукушка,— вы взялись за дело — и чудо свершится!

— Дай Бог! Теперь я вернусь в отель, а ты приходи туда сегодня вечером в десять часов,— сказал граф, подумав про себя: «Мерседес, я должен спасти твоего сына!»

22. Надейся лишь на самого себя

Войдя в отель «Луниверс», граф приказал доложить о себе господину Бошану. Журналист был рад принять графа, и Монте-Кристо тотчас же прошел в занимаемый им номер.

— Очень рад тому, что вижу вас в Марселе, граф,— любезно встретил его парижанин,— я очень доволен, что нам опять пришлось встретиться.

— И я тоже очень рад,— сказал граф, крепко пожимая руку журналисту.— Как поживаете? Что нового в политическом мире?

— Не будем говорить об этом. Как вам известно, 24-го февраля была провозглашена республика. Сначала я думал, что победа за нами, но мне недолго пришлось оставаться в приятном заблуждении. Все эти вожаки мало заботятся о народе, он должен приносить жертвы, но не для себя, а для других, и в конце концов… Впрочем, бросим этот разговор! Я только понапрасну кипячусь, а приехал сюда, чтобы позабыть о всех этих дрязгах. Скажите-ка лучше, чем я могу быть вам полезен? Насколько мне известно, вы принимаете участие в положении госпожи де Морсер?

— А откуда вы это знаете?

— О, я знаю вас, граф. Там, где надо явиться утешителем или совершить геройский поступок, мы всегда видим графа Монте-Кристо.

— Вы преувеличиваете,— смущенно возразил граф,— и, вместе с тем, не вы ли прислали сюда зуава Кукушку успокоить несчастную мать?

— Я исполнил лишь свой долг, как христианин; к тому же репутация капитана Жолиетта всегда была безупречной. Он заслуженный и храбрый офицер, а сдержанность его вошла в поговорку.

— Чем вы объясняете его исчезновение?

— Ничем. Для меня, как и для всех, оно остается загадкой. Арабам незачем держать его в плену, вероятно, они прихватили капитана с собой и затем умертвили его.

— Не знаете ли вы, к какому племени принадлежала шайка бедуинов, напавшая на отряд? — задумчиво спросил Монте-Кристо.

— Насколько мне известно — к племени туарегов.

— Скажите, как вы относитесь к пленению Абдель-Кадера? Полагаете ли вы, что теперь в Алжире водворится спокойствие?

— О, нет, рано или поздно найдется другой предводитель, и под предлогом мести за Абдель-Кадера он снова начнет войну… Бедуины никогда не подчинятся нам.

— Я согласен с этим взглядом, и вы, к сожалению, правы. Новый предводитель, о котором вы сейчас упомянули, уже нашелся!

— Вы шутите… неужели я был пророком?… Но каким образом в министерстве до сих пор об этом не знают?

— Министерство в этом случае похоже на обманутого супруга, который позже всех узнает, что жена завела любовника.

— Пожалуй, вы правы. А как зовут нового предводителя бедуинов?

— Магомет бен Абдалла!

— Это имя мне вовсе незнакомо. Не ошибаетесь ли вы?

— Нет,— спокойно возразил Монте-Кристо.— Я знаю, что говорю. Человек, имя которого я назвал вам, дал клятву отомстить за Абдель-Кадера, и через месяц в пустыне снова будет развиваться знамя бунта.

— Хорошо, я не могу вам возразить, но объясните, какое отношение имеет это ожидаемое восстание кабилов к исчезновению Альбера де Морсера?

— Кто может объяснить это, господин Бошан? Иногда образуется связь между самыми разнородными вещами, а почему — сказать нельзя. Перейду теперь к главной цели моего визита: вы пользуетесь известным влиянием в Париже…