Каждый его поцелуй - Лаура Ли Гурк

у него очень бесполезная гувернантка.

Внезапно раздался смешок. Грейс и её ученица посмотрели на дверной проём, где прислонившись плечом к косяку и скрестив руки на груди, стоял Дилан и наблюдал за ними. Прошло уже две недели после кулачного боя и синяки на его лице приобрели желтоватый оттенок вместо фиолетового, придав ему ещё более распутный вид.

Застигнутая врасплох, Грейс крепче сжала грифельную доску. Сегодня Дилан пришёл раньше обычного.

– Папа! – Изабель оттолкнула стул и подбежала к Дилану. Он тут же отошёл от двери и наклонился, раскрыв объятия дочери, как и подобает отцу. Дилан улыбнулся Изабель, и Грейс решила, что с поблёкшими синяками он выглядел совсем как падший ангел: очаровательный, красивый и потрёпанный.

Он с лёгкостью поднял ребёнка на руки, видимо, полностью оправившись от своего боксёрского приключения.

– Я так рада, что ты пришёл! – воскликнула Изабель.

– Уроки сегодня даются с трудом? – спросил он.

– Она заставила меня читать "Отелло" и никуда не выпускала, – содрогнувшись, ответила Изабель, и с излишней наигранностью обвила руками шею Дилана. – Пожалуйста, забери меня отсюда!

Он взглянул на Грейс, адресуя теперь ей свою дьявольскую улыбку, и поставил дочь на ноги.

– Она снова ведёт себя как армейский генерал? – спросил Дилан.

Грейс проигнорировала его и взглянула на часы.

– Изабель, ты потратила на Шекспира ровно сорок две минуты. Пожалуйста, не преувеличивай.

– Не верь ей, папа, – сказала ему Изабель громким театральным шёпотом, чтобы Грейс тоже могла её услышать. – Прошло уже несколько часов. Она очень жестока ко мне.

– Жестока? – Он бросил на Грейс удивлённый взгляд. – Не верю.

Изабель принялась в красках расписывать ему, какой ужасной диктаторшей была Грейс, потому что заставила читать "Отелло", и почему это одна из самых скучных пьес Шекспира.

– Хуже её ничего нет, папа, – подытожила она. – Даже все

пьесы о Генрихе вместе взятые не идут с этой ни в какое сравнение. Я люблю комедии.

– Больше не переживай по поводу Отелло, – утешил он её. – Разве тебе не пора упражняться в игре на пианино?

– Пора. Могу я сегодня поиграть на твоём рояле?

– Можно, – поправила Грейс.

Изабель тяжело вздохнула, словно желая показать отцу, какими скучными бывают гувернантки.

– Можно сегодня поиграть на твоём рояле?

– Можно, – ответил он.

– Я пишу концерт. Пойдём, поможешь мне.

– Изабель, – ответил он, – тебе не нужна моя помощь. Ты прекрасно справляешься.

– Тогда дуэт? – предложила она. – Сыграем вместе?

– Я бы с удовольствием, но не могу. Не сегодня. – Дилан наклонился и поцеловал дочь в макушку. – Мне нужно идти. У меня встреча сегодня днём.

Он начал отворачиваться, но Изабель схватила его за руку.

– Папа! – воскликнула она. – Ты же только что пришёл!

– Я знаю, милая, но мне нужно идти, иначе опоздаю. – Он высвободил руку из её хватки, так и не заметив расстроенного выражения на её лице, потому что уже направлялся к двери. – Я вернусь поздно вечером, но, возможно, у нас получится поиграть завтра.

Грейс снова взглянула на часы. Сегодня он пробыл в детской ровно четыре минуты. Моменты дня, проведённые в компании отца, были самыми счастливыми для Изабель, а он смог уделить ей всего четыре минуты. Грейс стиснула зубы. Вечером она обязательно обсудит с ним его поведение. Она дождётся его возвращения, даже если это займёт всю ночь. Так не может больше продолжаться.

– Тогда завтра. – Изабель снова направилась к окну, опустив голову, когда проходила мимо Грейс, чтобы скрыть выражение лица, но Грейс успела мельком его разглядеть. На её лице не было ни хмурой гримасы, ни слёз, только ужасное, сокрушительное разочарование. Изабель подошла к окну и, встав спиной к комнате, уставилась на Лондон.

Грейс не могла этого вынести. Она развернулась и последовала за Диланом, но тут же остановилась, потому что он так и не ушёл.

Больше не улыбаясь, он уставился на спину Изабель. Сделал шаг в её сторону, но потом остановился. Сжав губы и не говоря ни слова, он резко развернулся и вышел из комнаты.

Грейс выбежала за ним из детской. Добравшись до лестницы, она перегнулась через перила как раз вовремя, чтобы увидеть, как он поворачивает на лестничной площадке.

– Дилан! – крикнула она ему вслед. – Дилан, мне нужно с вами поговорить.

Он остановился и поднял глаза на Грейс с непроницаемым выражением лица.

– Придётся повременить. У меня встреча.

Дилан не стал дожидаться ответа и продолжил спускаться по лестнице, а потом скрылся из виду.

Черт бы его побрал. В расстроенных чувствах Грейс хлопнула ладонью по полированным деревянным перилам. Она поклялась себе, что поговорит вечером с Диланом и вернулась в детскую, где Изабель всё ещё стояла у окна.

С тяжёлым сердцем Грейс пересекла комнату и встала рядом с подопечной, проследив за взглядом Изабель, устремлённым на улицу внизу.

На тротуаре стоял Дилан в ожидании кареты, которая только что въехала на площадь. Карета остановилась перед домом, он залез внутрь и уехал.

Прошла минута, другая.

– Я ему не нужна, – проговорила Изабель всё ещё глядя в окно.

– Откуда ты знаешь, – сразу же возразила Грейс. – Он совсем недавно стал отцом. Дай ему ещё немного времени к тебе привыкнуть.

– У него был месяц.

Грейс чуть не улыбнулась. Для ребёнка месяц казался почти вечностью.

Изабель тяжело вздохнула.

– Я надеялась, что всё будет по-другому.

Заявление озадачило Грейс, и она посмотрела на детский профиль.

– В каком смысле?

– Не знаю. – Её голос звучал растерянно и жалобно. – Просто по-другому. Как принято в настоящих семьях. Я надеялась, что у нас с папой будет настоящая семья.

Грейс подумала о своём собственном детстве. Когда-то у неё тоже была настоящая семья, и она знала, как эта семья важна.

– Я понимаю, что ты имеешь в виду. Но у вас с папой и так настоящая семья.

Изабель покачала головой.

– Он уходит из дома каждый вечер и возвращается под утро. Куда он ходит?

Грейс прикусила губу. Вряд ли им обеим хотелось об этом знать.

– Если бы он меня любил, он бы не уходил так быстро. Мы бы вместе ужинали, играли на рояле, а перед сном он бы желал мне "спокойной ночи". Он брал бы меня с собой за