Каждый его поцелуй - Лаура Ли Гурк

он, опускаясь в ближайшее кресло, – думаю, вопрос отцовства решён. – И добавил со свойственным ему дипломатическим талантом к преуменьшению: – Какой насыщенный получился вечер.

– Вот. Я выполнила это глупое задание. – Изабель сунула грифельную доску Грейс и, стуча по полу каблучками, отошла к своему маленькому письменному столу из розового дерева. Она плюхнулась на стул, скрестила руки на груди и бросила на свою гувернантку негодующий взгляд. – Мы закончили?

– После того, как ты больше месяца пробыла моей ученицей, ты должна уже понять, что такое поведение на меня не действует, Изабель, – напомнила ей Грейс, отказываясь поддаваться на провокации. Её подопечная всё ещё боролась с новым распорядком жизни, жизни по строгим правилам. Сегодня Изабель решила испытать на прочность эти правила, вернувшись к своему прежнему поведению. Она дерзила как Грейс, так и Молли, и вела себя как законченная нахалка.

Грейс посмотрела на Молли, которая сидела в уголке детской и штопала. Молли встретилась взглядом с Грейс и пожала плечами, тоже сбитая с толку поведением Изабель.

После нескольких походов по агентствам Грейс утвердила на роль няни кандидатуру Молли, поскольку горничная оказалась доброй, терпеливой и достаточно упрямой, чтобы не идти у Изабель на поводу. Удивительно, но Изабель согласилась, возможно, потому, что боялась мегер, которых собеседовала Грейс в агентствах.

– Она такая с самого утра, миссис Шеваль.

Изабель села ровно на стуле.

– Какая?

– Капризная, – ответила Молли.

– Я не капризная. – Она пристально посмотрела на Грейс и зевнула. – Мне скучно.

Грейс проигнорировала её вызывающий взгляд.

– Думаю, мы продолжим наш урок по творчеству Шекспира.

Изабель едва заметно вздёрнула подбородок.

– Нет, я буду играть на пианино. Хочу поработать над своим новым концертом.

– Нет, – спокойно возразила Грейс. – Утро мы посветим изучению Шекспира. И, пожалуйста, не дерзи.

Изабель сделала глубокий вдох, затем выдохнула сквозь сжатые губы, издав звук, настолько неподобающий юной леди, что он мог стать причиной изгнания из приличного общества на недели.

– Умерь свой тон, дорогая, – передразнила Изабель, хотя её интонация ничем не напоминала интонацию Грейс. – Сядь прямо. Ешь морковь. Не бегай.

– Я рада, что ты обращала внимание на то, что я тебе говорю, – удовлетворённо ответила Грейс. – Отлично!

Изабель показала ей язык, затем раздражённо подошла к окну и уставилась на конюшню и оживлённую лондонскую улицу за ней.

Грейс переключила внимание на нацарапанные строчки на грифельной доске.

"Нельзя винить Яго за клевету. Отелло убил Дездемону, потому что хотел этого. Яго сказал только то, о чём Отелло и так уже подозревал. Он хотел убить свою жену, и Яго не мог заставить его это сделать. Никто не может заставить кого-то что-то сделать, если тот того не хочет."

Грейс сжала губы, сдерживая улыбку. Изабель провела точный и неординарный анализ характера Яго. Она и правда была умной девочкой и не особо нуждалась в Шекспире, чтобы выразить своё бунтарское настроение. Оно и так было очевидно.

Грейс хотелось, чтобы Дилан проводил больше времени со своим ребёнком. Прошло две недели с того вечера в библиотеке, когда он пообещал, что постарается выкроить время для дочери. Теперь он приходил в детскую каждый день, перед тем как отправиться писать симфонию, но эти визиты были короткими, минут на пятнадцать-двадцать. Он слушал, как Изабель упражняется на пианино, обсуждал с ней уроки, но не играл с ней, никуда не водил и не принимал вместе с дочерью пищу. С другой стороны, как Дилан мог отправиться с ней на прогулку или поужинать, если он проводил вечера и ночи вне дома и ложился спать не раньше восьми или девяти утра? Слуги рассказывали Грейс, что иногда он вообще не возвращался домой.

Грейс обсудила бы с ним эти вопросы раньше, но, за исключением второй половины дня, когда Дилан запирался в музыкальной комнате, он редко задерживался надолго дома. Изабель нуждалась в его любви и привязанности, а пятнадцати-двадцатиминутного общения в день ей было недостаточно.

Грейс отложила грифельную доску в сторону и посмотрела на свою подопечную у окна.

– Садись, Изабель, мы продолжим обсуждение Отелло.

Изабель не сдвинулась с места.

– Мы здесь уже целую вечность. Сейчас, должно быть, уже почти три часа.

– Ещё только половина третьего.

– Господи! – воскликнула Молли, услышав который сейчас час. – Я пообещала миссис Эллис рецепт ирландского хлеба несколько часов назад, и она захотела подать хлеб на ужин. – Молли отложила штопку и встала, глядя на Грейс. – Если вы не возражаете, мэм.

– Конечно, нет, – ответила она, и няня вышла из комнаты.

Грейс снова посмотрела в сторону окна.

– Твой отец придёт примерно через полчаса. А до тех пор мы будем изучать Шекспира. После визита отца ты можешь пойти в другую комнату и поработать над своим концертом.

Изабель не обернулась.

– Я же сказала, что больше не буду изучать Шекспира. Ненавижу его.

– Ты не ненавидишь Шекспира. И знаешь его пьесы настолько, что смогла поправить отца, когда он процитировал "Много шума из ничего" всего пару-тройку недель назад. Если бы ты ненавидела его произведения, то не разбиралась бы в них так хорошо.

Изабель повернулась и сердито на неё посмотрела.

– С папой весело. А с вами нет. – Она снова отвернулась к окну. – И что вы сделаете? Лишите меня возможности играть на фортепиано? Ну и пожалуйста. Мне всё равно.

Существовал и другой способ борьбы с плохим поведением, который она помнила по своему собственному детству. Грейс использовала его по отношению к своим младшим братьям и сёстрам. Если применять его разумно, он был гораздо эффективнее, чем лишения. Грейс решила, что пришло время им воспользоваться.

Стиснув зубы, она прошествовала через всю комнату к Изабель и схватила её за ухо. Результат оказался предсказуемым и мгновенным. Девочка громко взвизгнула в знак протеста, но больше ничего не смогла сделать. Грейс отвела свою ученицу обратно к столу и не слишком вежливо усадила на стул.

Изабель потерла ухо, снова нахмурившись.

– Ненавижу вас!

– Я сожалею об этом, – ответила Грейс, – но я тебя люблю и буду продолжать это делать, несмотря на подобные сцены.

Грейс повернулась к своему столу и взяла грифельную доску.

– Полагаю, теперь мы можем вернуться к "Отелло"? Ты высказала здравую мысль, Изабель. Если человека нельзя заставить делать то, чего он не хочет...

– Значит, – перебила Изабель, –