Её чудовище - Купава Огинская

не замечать.

Из коридорчика послышался злой голос Иветти: из подвала подняли первые тела.

– Я сегодня больше не смогу, – смущенно сказала я. – У меня просто нервов не хватит на еще парочку грязных секретов.

– Продолжим завтра, – легко согласился Барон.

Он отлучился всего на несколько минут, чтобы пообещать Санхелу, что мы, конечно, сейчас уходим, но завтра непременно вернемся.

Едва ли капитан был рад это слышать.

* * *

Дома было тихо и пусто.

На пороге, там, где я ее и оставила, стояла нетронутая мисочка с фаршем. Подсохший за день, он выглядел жалко и печально.

Я сокрушенно вздохнула и уверенно перешагнула через порог, решив дать Бозильде еще один шанс.

Ну правда, вдруг она таки придет ночью?

– Что-то не так? – спросил Барон, излишне внимательный в ненужных вещах.

– После того как мой магазин… разгромили, Бозя не приходила. – Я еще раз вздохнула. – Прекраснейшая мне больше не благоволит.

– Бозя? – переспросил Барон, старательно передавая взглядом все свое удивленное непонимание. – Прекраснейшая?

– Уличная кошка, – неохотно пояснила я. Мне хотелось смыть с себя этот день и выпить крепкого до горечи чаю, а не объяснять Барону наши простые человеческие суеверия. – Она вроде как удачу приманивает к дому, в котором столуется.

– Не сильно она старалась к тебе удачу приманить, – хмыкнул Барон.

– Почему? Вас же я встретила.

Наивная моя честность была встречена глубокомысленным молчанием.

Барон был потрясен.

– Неужели и правда не жалеешь, что подошла ко мне той ночью?

– А почему должна? – Я остановилась, потому что идти и говорить мне было уже очень сложно. Сил хватало на что-то одно. Неторопливо и шатко повернулась к нему, чтобы видеть лицо, и сказала: – Спасибо.

Давно пора было это сделать. На самом деле мне стоило бы благодарить его каждый день, но особо благодарной я никогда не была…

– За что? – не понял он.

– За все.

На второй этаж мы поднимались в напряженной тишине.

Улиса все еще не вернулась, но у меня не возникло и мысли беспокоиться о ней. Я была измотана и расстроена и просто пообещала себе все ей высказать, когда она вернется.

Уже на кухне, послушно замерев позади меня и терпеливо дожидаясь, когда я решу, чего хочу больше – умыться или прилечь, Барон спросил:

– Как она выглядит?

– Кто?

– Эта кошка.

Я объяснила, не подумав удивиться и поинтересоваться, что он собирается делать с этими знаниями.

Моя вина.

Барон отказался от чая, велел мне ложиться спать и ушел.

Я с удовольствием последовала его совету.

Легла, уснула, кажется, даже сон какой-то увидела, а потом меня нагло и бесчеловечно разбудили.

Сначала я подумала, что вернулась Улиса, только она могла войти в магазин, не потревожив активированную защиту…

С запозданием до меня дошло, что шипеть и утробно урчать ведьма точно бы не стала.

Потом я поняла, что забыла об одной интересной личности, для которой никакая защита не преграда… особенно та, которую он сам же и возводил.

– Дорогая, у тебя ресницы дрожат, я знаю, что ты не спишь, – сказала интересная личность.

Я зажмурилась.

– Открой глаза, посмотри на них и скажи, которая – твоя кошка, – велел он.

– Что? – Я подскочила на кровати, почувствовала, как на голову мою обрушилась крыша дома, небо, звезды и заглядывающая в окно луна, и рухнула обратно на подушку, придавленная всем миром, крепко сжимая виски.

Тихое мое подвывание заглушил раздраженный голос Барона.

– Бестолочь, – вздохнул он.

На пол мягко упали два рычащих кота, тут же бросившихся в разные стороны. Я с ужасом представила, как буду выпроваживать напуганных животных из дома.

Когда Барон склонился надо мной, я выглядела совсем уж несчастной и замученной.

Лба коснулась прохладная ладонь.

– Болит?

– Угу.

Он нахмурился.

– Как тебе помочь?

– Вы это серьезно? – недоверчиво спросила я, щурясь на него – открывать глаза было больно и страшно, казалось, глазные яблоки просто вывалятся из глазниц.

– Ну не бросать же тебя в таком состоянии.

Спорить я не стала. Идти на кухню за порошком для компрессов и в ванную за тазиком с холодной водой и полотенцем мне совсем не хотелось.

Барон послушно принес стакан воды и нужный сверток с обезболивающей смесью, хотя искал долго и в ходе поисков умудрился что-то уронить на кухне. Помог выпить горькую смесь, разведенную в едва теплой воде, оставшейся от моего вечернего вялого чаепития.

С водой для компрессов Барон разбирался уже самостоятельно.

– Дожил, – ворчал он, отжимая лишнюю влагу из полотенца. – Вынужден сидеть у постели глупой человечки.

– Вы можете уйти, – обиженно заметила я.

– Могу. И это раздражает больше всего.

– Что?

– Возможность, которой я не воспользуюсь.

Он просидел со мной несколько часов. Менял компрессы, ворчал, периодически проверял амулет, а потом ворчал еще больше – времени у меня осталось неприлично мало.

Меня это приводило в отчаяние, его злило.

– Завтра мы найдем проклятого, – пообещал Барон.

Я угукнула, ощущая, как по виску стекает несколько прохладных капель, а бок согревает тепло Высшего, сидевшего на краю постели. Боль не ушла, но затаилась, и, пока я не шевелилась, она не давала о себе знать.

А я очень хорошо умела не шевелиться. Молчать вот, кажется, не умела.

– Барон, можно вопрос?

– Он мне не понравится? – подозрительно уточнил он.

– Наверное.

Барон поморщился, но разрешил:

– Задавай.

– Вы чувствуете смерть, – уверенно сказала я. Он молчал, ожидая продолжения. – Если бы вы сразу согласились помочь страже, проклятого удалось бы найти уже давно, так?

– Так. На сегодняшний день смертью пропитан весь город, поиски осложнились, – согласился он. – Но если ты вдруг вздумала заблуждаться на мой счет или в чем-то обвинять, хочу напомнить: я не спасаю этот город, я спасаю тебя. Меня никогда не интересовало людское благополучие, не интересует и сейчас.

– Я тоже человек.

– Да. – Он потрогал полотенце на моем лбу, проверяя, не нужно ли его сменить. – Это большая проблема.

Объяснять свои слова Барон не стал, просто раздраженно велел уже наконец успокоиться и спать.

Я благоразумно подчинилась. Закрыла глаза, пару раз осторожно глубоко вздохнула и неожиданно легко уснула.

Выгонять из дома котов, ни один из которых не был Бозильдой, пришлось вернувшейся поутру Улисе.

Глава 14

О проклятиях, последствиях и человеческой слабости

После трудного пробуждения, прибитая к кровати слабостью, я искренне рассматривала возможность доверчиво позволить Барону самому разбираться и с проклятым, и с проклявшим, и со всем нашим прогнившим аристократическим обществом.

Потом мне полегчало.

Я смогла встать, умыться и даже кое-как впихнуть в себя завтрак.

И в управление я отправилась почти бодрой, частично энергичной и пока еще живой.

Помятый и уставший Санхел, почти всю ночь потративший на заполнение разнообразных бумажек, больше меня походил на проклятого. Это непостижимым образом утешало: если уж здоровый и живой человек способен выглядеть хуже меня, значит, не все еще потеряно!

Пока Барон задерживался, местный повар отпаивал капитана чаем с особыми травками, должными помочь потухшему взгляду вновь разгореться и огню наполнить жилы.

– Сегодня все официально, – сказал Санхел, – градоправитель дал разрешение.

Что это значит, я узнала спустя двадцать минут, когда Барон таки прибыл и мы вышли не через главный выход, а отправились к двери, ведущей на задний двор.

Там