Жара и лихорадка - Люциан Воляновский

Малярийный комар летает невысоко, зная об этом, азербайджанцы строили в деревнях высокие деревянные башни и спали там.

Борьба с малярией в Азербайджане затруднялась разнообразием климатических условий; каждая климатическая область требовала своих методов борьбы.

Из Баку в Самарканд, один из старейших городов мира, я летел одну ночь.

В расщелинах стен древних мечетей цветут маки — ветер постепенно нанес туда землю, а потом и семена… О Биби-ханум, любимой жене всесильного владыки, державшего в страхе весь тогдашний мир, будут помнить до тех пор, пока сохранятся стихи, запечатленные на камне и мраморе, мозаике и украшениях. Так убитый горем муж выразил свою скорбь. Все ниже в землю уходят могилы тех, кто не был знатен и похоронен на соседнем кладбище. Сейчас вряд ли можно установить, что за болезнь свела всех этих людей в могилу, ясно только, что над древними стенами Туркестана витает дух жертв, которых убила малярия.

В Узбекистане в 1893–1902 годах умерло от малярии 40 тысяч человек, а ведь он был тогда малонаселен. Распространению болезни способствовало увеличение производства риса. Неглубокая стоячая вода на рисовых полях образовывала идеальные условия для комариных личинок. Люди не могли объяснить, почему малярия иногда не проявляется в течение нескольких лет, а затем внезапно обрушивается на крестьян таджикских и узбекских деревень. Известный русский ученый Исаев установил причину этого явления. Талая вода, годами собиравшаяся в горах, прорывается в долины, и некоторые места оказываются затопленными. Оттуда и вылетали на штурм миллионы комаров.

Подарок с изъяном

Теперь мне хотелось бы рассказать о драме, которая не так давно разыгралась в Грузии. «Актеры», или, скорее, их дети, а может, дети их детей — это худощавые грузины с резкими чертами лица…

В горных селениях, где воздух ничем не отравлен, почти на каждом шагу видны следы вчерашнего. В придорожных духанах, над которыми витают ароматы трав (обязательно входящих в состав грузинского блюда), сидят мужчины, потягивая вино. Несколько музыкантов извлекают старинные мелодии из незнакомых нам инструментов. В воскресный вечер, возвращаясь с гулянья, крестьяне поют песню, родившуюся в те времена, когда человек жил в согласии с землей, а Европа пребывала в младенческом состоянии. Музеи Тбилиси производят на меня такое же впечатление, что и голландские картинные галереи: со старинных портретов на вас смотрят лица, которые вы видите и сегодня вокруг себя.

На высокой горе над всем Тбилиси возвышается монумент в честь Матери Грузии. В одной руке она держит меч для врагов, в другой — чару с вином для Друзей.

— Если сыщется у вас мужчина ей под стать, присылайте, женим его на Матери Грузии, — смеется шофер, который подвозит меня к монументу.

Дома, расположенные на крутых улочках в старой части города, так нагреваются за день, что и ночью от них несет теплом. Несмотря на поздний час, двери открыты… Просидев целый день над записями, я бесцельно брожу по улицам…

Когда бог делил между людьми землю, явились к нему и грузины. Выстроилась длинная очередь, а кому охота в ней стоять? Грузины расположились в тенечке под деревьями и попивали винцо. Когда же они явились перед богом, то очереди уже не было, но и земли не осталось.

— Где же вы были? — спросил грузин господь, когда те объяснили ему, за чем пожаловали.

— Мы пили вино в тени деревьев, — ответили они ему.

— Неплохое занятие, — признал творец и задумался. Но поскольку в те далекие времена, когда было что дарить, даритель не забывал себя — надо ли говорить, что для себя-то бог припрятал завидный кусочек. Расщедрившись, он отдал его грузинам.

И вот появилась Грузия — залитая солнцем, с неповторимой природой, богатая традициями.

Так рассказывается в древней легенде (хотя с течением времени она, наверное, и осовременилась). Добавим только, что добрый господь бог не очень-то знал, что дарил. Подарок оказался с изъяном — малярией.

Беги быстрее…

— Малярия всегда представляла собой самую большую проблему для здравоохранения Грузии, — говорит мне профессор Ираклий Иванович Топурия, заместитель директора Тбилисского института паразитологии и тропической медицины им. С. С. Вирсаладзе. — В 1921 году малярией болел каждый третий житель республики, а в Восточной Грузии были районы, где ею болели 80 процентов населения. Жизнь человека была непродолжительной…

В начале 20-х годов эпидемия малярии захватила один из районов города, лежавший на болоте. В те годы инсектицидные средства были неизвестны и казалось, что помочь людям, фактически предоставленным самим себе, почти невозможно. Это было отступление как во времена средневековья, когда клич fugocito, vade longe, rediiarde («беги быстрее, уходи подальше, возвращайся помедленнее») был призывом и спасением для охваченных ужасом людей.

Около трех тысяч человек жили тогда в том районе — каждый шестой погиб от малярии; кто оставался в живых, бросал дома и имущество на произвол судьбы и уходил. Это бедствие было данью войне, которую заплатили с известным опозданием. Во время первой мировой войны на фронт ушли почти все мужчины и для управления сложной оросительной системой не хватало рук. Когда же солдаты вернулись, их послали… хоронить умерших, потому что во многих семьях это уже некому было делать.

Когда сейчас смотришь на этот район современных зданий и широких улиц, трудно даже вообразить, что во время эпидемии над его старыми домишками витала тень смерти. Но еще труднее представить себе, что можно встретить очевидца тех событий.

Профессор Георгий Нестерович Гордадзе был тогда студентом медицинского института. Сначала он учился в Москве, потому что в Грузии тогда не было такого института, а уж потом перевелся в Тифлис.

Институт, в котором мы сейчас беседуем с ним, окружен небольшим садом, и городской шум сюда не доносится. Профессор рассказывает мне о своей жизни и о малярии. Для него малярия — не болезнь, вычитанная из учебника, он испытал ее на себе. Сначала от нее страдал, а потом с ней боролся. Вся долгая жизнь врача прошла под знаком малярии.

Он родился в Западной Грузии в деревне, где всегда болели малярией. Раньше здесь сажали кукурузу, разводили виноградники, а теперь выращивают чай. Первый раз он заболел малярией в детстве, когда ему было три года, а потом болезнь постоянно повторялась.

— А лечение?

— О, лечение, — улыбается профессор, — если это можно назвать лечением…

Дьявол над горшком

Хинин стоил дорого: четыре грамма — столько же, сколько шестнадцать килограммов кукурузы. Крестьяне лечились у колдунов; те объясняли малярию проделками дьявола и наглядно подтверждали это… с помощью простого трюка: нагревали пустой горшок и, когда там образовывался относительный вакуум, плотно прикрывали крышкой. Она так прилипала к горшку, что ее невозможно было оторвать.