Вот это поцелуй! - Филипп Джиан

– А ты думал, я стану тебя дожидаться на лестнице?

Он ухмыльнулся, поглаживая меня по голове.

– Да, ну и дела! Возвращаюсь домой и нахожу там легавого! Вроде не время для рождественских подарков!

Я постаралась вздохнуть так, чтобы было похоже на похотливый стон.

– Давай представим, что Рождество уже наступило, Рамон.

Как и следовало ожидать, в ту же секунду он схватил меня за волосы и ткнул мордой себе в штаны. Черт возьми! У него уже встал!

– Тебе, считай, повезло. А, не находишь? Сейчас я тебе вставлю во все дыры. Так засажу, что до костей проймет, мать твою! Обещаю.

– Ну, давай же, а то мне невтерпеж.

Я расстегнула ему брюки. Чего ждать-то? В любом случае мне придется пережить пренеприятный момент. К чему увиливать? И я начала у него сосать.

Он отпустил меня три часа спустя. Я еле держалась на ногах. Не знаю, чего наглотался этот козел, но он словно с цепи сорвался. Трахал меня целых три часа подряд всеми возможными способами. Я думала, что подохну. Я прошла по квартире, держась за стены, переваливаясь с боку на бок, как утка. Что он со мной сделал? В ближайшие полгода о сексе и слышать больше не хочу. Вот ужас! Скотина такая!

Оказавшись на лестнице, я потихоньку застонала, по ногам текло; сил совсем не было, все тело болело, во влагалище жгло. Сиськи превратились в кисель, а спину и ляжки мне этот ублюдок вконец исцарапал. Я видела, как он глотал какие-то таблетки, но что это было? Что еще они придумали? Может, сверхмощное укрепляющее для лошадей? Я хочу сказать – для жеребцов-производителей… Да, в наше время можно найти любую дрянь, от которой и по потолку забегаешь. Кто-то в итоге умирает, а кто-то обретает нечеловеческую силу.

Карманы у меня были набиты испачканным и изодранным в клочья нижним бельем, а голова – бранью. И вопросами без ответов.

Я даже не смогла взглянуть на его ботинки. Я была просто не в состоянии. Единственное, о чем я думала, – как бы побыстрее выбраться оттуда, пока он опять не начал, и я постаралась унести ноги при первой возможности. Но все же мне удалось его провести, говорила я себе. В роли шлюхи, которой приспичило, я сумела быть убедительной. Он даже предложил сделать мне запасной ключ. И вызвался в следующий раз трахнуть меня за сто евро (такой тариф у него был установлен для лучших клиентов). Я сказала, что подумаю над его предложением.

– Выдался тяжелый день? – спросил меня Фрэнк, поливавший цветы на балконе.

Я отправилась к себе в комнату, чтобы поплакать. Когда я очень устаю, слезы сами наворачиваются на глаза.

Натан

Итоги деятельности Международного валютного фонда производили тягостное впечатление. Там всем заправляли совершеннейшие идиоты, люди абсолютно некомпетентные и умом негибкие, это можно было понять, изучив многочисленные документы фонда. Но никакие просчеты их не беспокоили, поскольку им щедро платили. А тем временем их тупость и упрямство, всякие поганые средства, которые они предлагали, приводили к дальнейшему обнищанию в масштабе страны и – шире – к бедствиям и отчаянию для миллионов людей. Таково изложение проблемы вкратце.

Вольф, взяв слово в прениях, выступил ясно, резко и решительно. Ему аплодировали, он их всех покорил.

Позднее, когда мы зашли выпить по стаканчику, мне не удалось сказать ему ни слова, настолько плотно он был окружен своими фанатами, да к тому же вокруг него порхала Крис, которая в тот миг выглядела самой счастливой женщиной на свете.

Я позвонил Мэри-Джо, чтобы хоть с кем-нибудь поговорить, поскольку здесь до меня никому дела не было.

– Вольф имел бешеный успех. Ты пропустила нечто.

– Пожалуйста, не надо. Поговорим об этом завтра.

– Почему завтра? Что с тобой?

– Ничего.

– Как это ничего? Ты что, плачешь?

– Нет. Все в порядке.

– Так, послушай, я сейчас приеду.

– Нет. Ни в коем случае. Мне хочется побыть одной.

– Дома? Будешь хандрить? А могу я узнать, по какому поводу?

Я вышел на улицу, потому что в баре стоял жуткий гвалт, и сел на скамейку в непроглядной темноте.

– Послушай, Натан, я вешаю трубку.

– Нет, подожди минутку. А не прогуляться ли нам? Немножко прошвырнуться – это пошло бы тебе на пользу. Спорим?

Она повесила трубку.

Когда я вернулся домой, то обнаружил в комнате шкаф. Паула спросила, как он мне, и я ответил, что очень нравится. Я не шутил.

Марк с Евой пришли посмотреть на шкаф и поздравили нас. Казалось, Марк гордится мной.

Паула не собиралась на этом останавливаться. Она с нетерпением ждала, когда доставят занавески, которые она заказала не помню где, но Ева утверждала, что это единственный заслуживающий внимания магазин во всем городе. Планы насчет дивана и еще кое-каких милых вещиц, о которых Паула пока не хотела распространяться, но которые, по ее замыслу, постепенно займут свои места в доме.

Так как я ничего не говорил, она кинулась мне на шею.

– Я прошу тебя только об одном, Паула, – прошептал я ей на ухо. – Никаких разговоров насчет постели. Обещай мне.

После ухода Марка с Евой я, как бы в награду за ее обещания, а также чтобы доказать ей, что матрас не имеет никакой ценности для моих чувств, связанных с Крис (я даже хихикнул, когда она сморозила такую глупость), занялся с Паулой оральным сексом.

– Ну, как? – спросил я потом. – Убедилась?

Она попыталась добиться от меня большего, настаивая на своем под тем предлогом, что первый шаг сделан, но я ей объяснил, что смотрю на вещи иначе.

– Сожалею, но я не называю это сексуальными отношениями. Прости.

Вот так всегда бывает, дай палец – норовят откусить руку. С неожиданной для нее энергией она опять закатила мне скандал по поводу того, что я не хочу заниматься с ней любовью.

– Нет, это уже полный бред! Ну сколько это будет продолжаться?

– Откуда я знаю? – отрезал я. – Мне это тоже нелегко переносить.

– Ну что, что я тебе такого сделала, что ты меня так мучаешь, а?

– Тоже мне мучение! Есть люди, которым не с кем даже поговорить. Не с кем сходить в кафе. И когда они просыпаются по утрам, никого нет с ними рядом.

В конце концов она заперлась в ванной.

– Послушай, Паула, – уговаривал я ее через дверь, засунув руки в карманы и уставившись на носки своих ботинок. – Послушай, Паула, тебе ведь известно, в чем проблема. Она была с самого начала и никуда не делась. Поверь мне.

– Я не желаю тебя слушать. Оставь меня в покое.

– Ты должна уважать мое решение, Я ведь уважаю твои. Паула, выходи. Мне прекрасно известно, чем ты там занимаешься, это уже третий раз за неделю. Тебе следует быть осторожнее.

– А кто виноват? У меня что, есть выбор?

– А мне, по-твоему, весело? Ты думаешь, я не предпочел бы определиться раз и навсегда? Но представь себе, я к этому пока не готов! Я не готов жить с женщиной! Представь себе, это выше моих сил! Паула, я ничего от тебя не скрывал.

Она не ответила – вероятно, сжимала жгут зубами.

– А что, если мне сходить к психоаналитику? Как ты думаешь? Если у тебя есть кто-то на примете, я готов поговорить с ним. Я хочу рассказать ему, что со мной происходит.

Не подумайте, что я был неискренен. Я бы отдал все, что имею, чтобы избавиться от этого чувства неуверенности. Да я же мечтал о жизни счастливого дурака, я больше всего на свете хотел просто жить с женщиной! Проводить с ней дни и ночи, сияя блаженной улыбкой. Но имел ли я на это право? Был ли я на это способен – открыто жить с Паулой? Трахаться с ней, вместе читать книги, бывать на людях, ходить по антикварным лавкам. Ну почему, почему у меня все так непросто? И почему так больно?

Она вышла из ванной, прямиком направилась к постели и рухнула на нее. Даже трусики не надела.

– В одном я уверен, – вновь заговорил я. – Однажды утром я проснусь, и все мне станет ясно и понятно. И какое бы решение я ни принял, оно будет наилучшим для всех. Послушай, Паула, это же как роды. Надо набраться терпения. После ухода жены я чувствую, что во мне уже живет новый человек, только он еще не появился на свет. Еще не родился. Но успокойся, девяти месяцев тут не потребуется.

Она поманила меня пальцем. Я улегся рядом и прижал ее к себе. В эту минуту я от всей души желал, чтобы мне был дан знак с небес. Я был бы счастлив сообщить ей, что жребий брошен и что я даже согласен на ней жениться, если она захочет. Тогда я бы поставил крест на Крис, поставил бы крест на Мэри-Джо… Это было бы все равно что всадить себе две пули в сердце… насколько я мог об этом судить. От одной мысли озноб пробирал. Кто бы захотел оказаться на моем месте? А ведь сколько еще забот и хлопот это требовало… На следующее утро я встретился с Мэри-Джо. Я был в хорошей форме после часа гимнастических упражнений и двух больших стаканов апельсинового сока, который в гробовом молчании приготовила мне Паула. А Мэри-Джо успела посетить сеанс борьбы с Ритой, отчего цвет лица у нее был просто превосходный, да и настроение гораздо лучше, чем накануне вечером. Нет, она не выглядела безумно счастливой, она была такой, как всегда. Хотя в последние дни она радостью не искрилась.