Сердце Рима - Макс Ридли Кроу

– Ты же не убиваешь невиновных, – напомнил Прометей.

В его взгляде, обращенном на лежащих, не было скорби, печали или жалости, но была какая-то темная пустота, страшнее прочих чувств.

Алекс хмыкнул и, криво усмехнувшись, снял с шеи неподвижного человека ремешок от фотоаппарата:

– Они не такие.

– Здесь нет невиновных, – Колин открыл натертый до зеркального блеска шкаф и бросил к ногам Сэб серо-зеленую униформу.

– Легко судить, да? – Прометей присел возле одного из них, начал снимать верхнюю часть формы, и, коснувшись шеи, задержал пальцы. Удивленно поднял брови и посмотрел на Алекса.

Тот, почувствовав его взгляд, обернулся и снова натянуто улыбнулся:

– В этом разница между нами. Ты бы их убил. Не раздумывая. Но мы чтим кодекс.

– Это делает вас уязвимыми, – заметил Прометей, стаскивая униформу с оставшегося без сознания ученого.

– Это делает нас людьми, – желчно поправила его Сэб, одарив презрительным взглядом.

Они переоделись в раздобытую форму. Только Нике не хватило штанов. Вместо них ей вокруг бедер обмотали найденную простынь. По цвету она подходила и могла бы сойти за юбку. Перед выходом Колин взял оброненный учеными планшет.

Снова отключив камеры на пять секунд, они прошли дальше. Глухая стена сменилась огромными окнами. Сквозь стекло были видны просторные лаборатории, где за длинными белыми столами находилось не менее трех десятков ученых. В форме, перчатках, закрытыми респираторами лицами, они мрачно колдовали над микроскопами, колбами и планшетами. Передвигаться теперь приходилось быстро, но спокойно, без суеты, чтобы не вызвать подозрения у сотрудников лаборатории.

– Что здесь исследуют? – шепотом спросила Ника, краем глаза наблюдая за погруженными в работу учеными.

– В основном, вирусы, – так же тихо ответил Прометей. – Способы заражения, возможности усыпления.

– Усыпления? – переспросила девушка, решив, что ослышалась. – Не излечения, а усыпления?

– Слышала о сезонных заболеваниях? – Прометей повернулся к ней. – И вспышках эпидемий? Большинство вирусов уже находятся в наших организмах в спящем состоянии, остается только пробудить их. Или усыпить.

– Хочешь сказать, мы все инфицированы? – сдавлено спросил Колин. Едва ли он сам осознавал, что в этот момент нервно почесался.

– Большинством вирусов, – повторил Прометей. – Система простая: инфицировать одну единицу, пробудить вирус, получить десять инфицированных особей, которые вскоре дадут сотню. Геометрическая прогрессия во всей своей красе.

Они замолчали, проходя мимо закрытой двери, и продолжили разговор, отойдя от нее на несколько шагов. Прометей незаметно нажал на кнопку импульсного прибора.

– И что же будит спящие вирусы? – спросила Сэб, неустанно следя за людьми, находящимися по ту сторону стекла. – Волшебный будильник?

– Телевидение заметно упростило нам жизнь, – на губах Прометея не появилось даже тени улыбки. – Вы смотрите рекламный ролик десять-двадцать раз на день. Препараты разные, но сигнал вы получаете один и тот же.

– Мы заболеваем благодаря рекламе?

– Примитивно выражаясь, да.

Ника хотела возразить, что еще ни один рекламный ролик сиропа от кашля не заставил ее почувствовать себя хуже, но он говорил так убедительно, что становилось страшно: вдруг это все-таки не дурацкая шутка? Что если оружие Созидателей, как обычно, у всех на виду и на слуху, но никто даже не думает бороться с ним?

– Вы что, вызываете насморк или ангину? – фыркнула Сэб, которая, похоже, также не хотела принимать слова Прометея за чистую монету.

– Вовсе нет. Я говорю о вирусе, разрушающем иммунную систему, без которой организм легко подхватывают вашу хваленую простуду и еще охапку подарков на сдачу… Тихо.

Его предупреждение было своевременным. Один из ученых проходил возле стекла, отделяющего коридор от лаборатории и, заметив краем глаза движение, обернулся на торопящихся чужаков. За респиратором и головной повязкой виднелись только глаза, и в них появилось удивление, зрачок расширился. Еще немного, и он, возможно, подаст сигнал тревоги.

Прометей приветливо махнул ему и указал на часы. Настороженность в глазах ученого сменилась недоумением, он покачал головой, показывая, что не понимает, о чем речь. Тогда Прометей более настойчиво показал на часы, затем начертал странный спиралевидный знак в воздухе. Потом отмахнулся, будто ему надоело иметь дело с тугодумом, и махнул рукой, прощаясь. Ученый растеряно махнул в ответ.

– Что это было? – спросил Алекс, когда они отошли от окна и, после очередного нажатия на импульсный прибор, преодолели небольшой отрезок до развилки.

– Алохомора,[21] – ответил Прометей невозмутимо.

– Что, прости? – не поверила собственным ушам Сэб.

– Вы и «Поттера» не читали? Серьезно, люди, вы скучно живете.

За очередной металлической дверью оказалась лестница, ведущая вниз на два пролета.

– Я читал, – неожиданно сообщил Колин, когда они уже были внизу.

– Гордись собой, парень! – со всей важностью сказал Прометей и хлопнул его по плечу. Он собрался нажать на широкую ручку, чтобы открыть дверь, но Алекс остановил его.

– Погоди. Здесь что-то не так.

– Простите, номера с видом на море уже заняты, возможно, вам подойдет вариант чудовищного подземелья? – натянуто улыбнулся Прометей.

– Где охрана? – спросил ассасин жестко.

Это же волновало Нику с самого начала. Созидатели не из тех, кто оставят без присмотра самое ценное для них место. После Сердца, разумеется. И вот за все время они не видели никого, кроме ученых. И вряд ли каждый из них – прирожденный убийца.

– А чего ты ждал? – насмешливо спросил великан. – Что туда-сюда будут сновать головорезы, вроде тебя, с пушкой напоказ? Нет, сынок, тебе повезет, если ты не поймешь, как работает местная система безопасности. И вот эта штучка – все, что тебя отделяет от полного кошмара.

Он продемонстрировал часы в своей руке.

– Хорошо, если так, – судя по выражению лица Алекса, он не поверил ни одному слову. – Потому что пока мне кажется, что ты ведешь нас в ловушку.

– Какой в этом смысл?! Пойми, пока мы не нашли Сердце, вы мне роднее семьи.

Ника ощущала тревогу кожей. И дело не в том, что здесь было куда холоднее, чем этажом выше. С нее словно сорвали защитный покров, и оголили нервы. Алекс прав: всё не так, как должно быть. Но что именно? Ответ будто играл с ней в прятки. Еще с тех пор, как они приблизились к Иерусалиму, ее не покидало ощущение опасности, и теперь оно усилилось во сто крат.

Прометей нажал на кнопку прибора и открыл дверь.

Автоматически зажегся свет, заполняя небольшой круглый зал с аппаратом, похожим на анимус, в центре, и секция за секцией освещая длинные коридоры, уходящие точно лучи солнца во все стороны. Здесь было холодно, и Ника машинально сжалась, пытаясь сохранить тепло. Изо рта вырывался пар. Холодильники, в которых находились замороженные тела, были вмонтированы в стену. На дверцах располагались экраны с точной датой заморозки, периодом жизни покойного, его регистрационный номер. И вокруг – ни единой живой души.

– В этих герметичных камерах два режима: холодильник и печь, – сообщил Прометей. – Обычно вторым режимом не пользуются, но иногда приходится.

– Здесь тоже нет охраны? – насторожено спросил Алекс.

Бывший Созидатель уже не выглядел таким уверенным. Он старался не подать вида, но, похоже, и сам начал испытывать волнение.

– Давно перешли на электронную систему. Нам это на руку. Давайте за дело.

Колин кивнул Нике, и они вдвоем пошли вдоль прохода, рассматривая таблички.

– Будь настороже, – шепнул он, когда они отошли достаточно далеко от остальных. – Этот сукин сын что-то замышляет.

– Если я буду еще больше настороже, то уписаюсь прямо сейчас, – нервно хохотнула Ника.

Колин улыбнулся в ответ. Она повернулась к табличке с датой. XVI век. Рано. Дойдя до XVIII, остановилась и стала смотреть более внимательно. 1735 год – дата рождения Лорин.

– Что вы тут застряли?

Раскатившийся над головой голос Прометея заставил Нику подскочить на месте. Великан пробежался взглядом по окружающим их светящимся экранам.

– Эй, смотрите, – сдавлено позвал Колин. – Ее год. Как думаете, наш клиент?

Ника и Прометей подошли ближе, когда Колин протянул руку к дверце.

«Что-то не так… совсем не так…»

– Стой! – воскликнула Ника.

* * *

Когда-то тот, кто теперь носил документы на имя Шона Келли, пришел на эту землю. Это случилось много лет назад. Людям суждено родиться однажды. Он же рождался заново трижды. Первый раз – из лона матери в сыром замке, который не могли толком обогреть. Дело было во Франции в 1160 году. Его отец почти разорился и умер, оставив сыну в наследие сомнительное имя и долги.

Легенды о крестовых походах, о несметных сокровищах сарацинов, о славных победах и великих подвигах пьянили его с раннего детства, и едва над губой стал пробиваться пушок, юноша отправился на далекий берег. Конечно, он шел не один. Его порекомендовали, памятуя былые заслуги отца, не кому-нибудь, а Рено де Шатильону – регенту короля иерусалимского Балдуина IV Прокаженного – в услужение. Даже когда палестинское солнце обжигало его кожу – он был счастлив. И когда песок застревал в его горле – счастлив. Как и в тот день, когда им довелось защищать Иерусалим от войска Саладина, пришедшего из Египта.