История работорговли. Странствия невольничьих кораблей в Антлантике - Джордж Фрэнсис Доу

Мы отправились с длинной процессией черных торговцев и воинов – охранников для белых людей. Покинув поселение, мы вскоре углубились в густые джунгли. Командиром воинов ашанти являлся негр свирепого вида – черный, как гагат, с шерстью, заплетенной в жесткие локоны, его зубы остро заточены, на щеках зияли два глубоких пореза. Он был раскрашен красной глиной, что придавало ему неземной вид. Квобах отличался гигантским ростом, он носил копье, имел при себе рог для пороха и сумку на ремне вокруг шеи. Три раба несли его оружие – один держал тяжелый, кривой меч, другой – палицу, третий – мушкет. Нам не оставалось ничего другого, как идти налегке, потому что много чернокожих туземцев несли наш багаж. Всего нас было сто пятьдесят человек. Дневные передвижения были короткими, по ночам же останавливались в какой-нибудь прекрасной деревушке и угощались, словно лорды, африканскими деликатесами. Женщины мололи кукурузу, готовили рисовые пироги и доили коров, которых гнали рядом с нами, как тягловый скот. После ужина туземцы били в свои тамтамы, то есть деревянные барабаны, пели и танцевали, пока не наступало время расположиться лагерем. Затем воины-ашанти организовали караульную службу. Белые люди подвесили под деревьями гамаки, и ночь прошла достаточно спокойно, если не считать рева диких зверей.

Однажды вечером мы расположились лагерем на берегу спокойной реки, затененной огромными деревьями. Мы ужинали под великолепный заход солнца. Одни чернокожие туземцы лениво бродили, покуривая свои трубки, другие лежали на траве, в то время как жены кормили их булочками с маслом и вкусными кусочками козленка, который был забит и тушился с тех пор, как мы остановились. Неожиданно на нас напали, и в воздухе замелькали стрелы. Оказалось, что лес заполнен дикарями. Я сидел под деревом и потягивал воду из кальяна, когда началось нападение. Почти сразу я увидел, как ко мне приближается негр с огромной дубиной. Квобах, наш командир ашанти, сделав прыжок, оказался перед ним, но к нему метнулся десяток врагов со всех сторон. Меня сбили с ног, прежде чем я мог взяться за оружие.

Когда я пришел в себя, то обнаружил, что лежу у подножия дерева, связанный по рукам и ногам. Казалось, лес горел от сотни факелов, которые негры воткнули в землю или размахивали ими вверх и вниз, держа в руках. Туземцы бегали взад-вперед и визжали, как безумные. Их тела были раскрашены белыми полосками так, что они выглядели как скелеты, прыгая повсюду. Один из них заметил, как я повернул голову, и прыгнул ко мне, ужасно вереща. Он поднес к моему лицу какой-то предмет, который держал в руках. Это была человеческая голова – голова белого человека, – с нее капала кровь. Неподалеку от того места, где я лежал, на берегу реки виднелось бревно. Время от времени к нему подтаскивали за ноги жертву. Голову жертвы помещали на бревно, и тупой удар боевой палицы немедленно лишал жизни несчастного.

Перед рассветом черный лагерь пришел в движение. Я видел, как гонят наших коров, а за ними – около пятидесяти воинов Мале и их оруженосцев, связанных попарно. Среди ужасных дикарей, которые за ними следовали, было некоторое число воинов-женщин с луками и перекинутыми поперек их обнаженных грудей колчанами со стрелами. Каждая женщина держала на острие копья вверху голову или ногу одного из расчлененных пленников. Я слышал о существовании у дагомейского вождя женщин-воинов – амазонок, – и это навело меня на понимание, к кому я попал.

Мы совершили недельный переход по хорошо протоптанной в джунглях тропе, прежде чем достигли пункта назначения – обнесенного стеной поселения Яллаба, которое выходило на лениво текущую реку и было почти недоступно с трех сторон из-за обширных болот. Квобаха и меня подвели к толстому лоснящемуся старику, одетому в рубашку из красного муслина, из какого делают занавеси. У него на голове, покрытой седыми завитушками, была брезентовая шляпа. Он сидел на нескольких мягких овечьих шкурах. Меня заставили встать на колени перед стариком, который оказался вождем Яллабы. Я был совершенно голым, так как мою одежду во время перехода утащили болтливые женщины. Вождь ущипнул меня, погладил мою кожу своей черной рукой и что-то пробормотал на своем языке. Затем женщина поднесла мне молоко в бутыли из тыквы и увела.

Так меня приняли в Яллабе. Вскоре я узнал, что моя молодая свежая кожа произвела благоприятное впечатление на толстого вождя, которого звали Мамме. С меня сняли оковы и позволили бродить во дворе квадратного дома, или дворца. Дом не выглядел большим особняком, но занимал акр или больше площади, его охраняли пятьдесят женщин-воинов. За мной смотрели женщины вождя, они обращались со мной либерально, давали молоко, творог, фрукты и рисовые пироги. Потом меня держали среди рабов дома, я помогал женщинам молоть кукурузу между двумя плоскими каменными жерновами и готовить вязанки хвороста для поддержания огня.

К середине сентября 1805 года, когда началась моя неволя в долине Яллаба, я вскоре стал понимать и выговаривать многие слова на языке дагомейцев. Младшая дочь вождя, хорошенькая девушка, несмотря на коричневый цвет кожи, сильно привязалась ко мне и стала моим постоянным учителем. Ее звали Сола. Когда я впервые увидел ее, ей было лет двенадцать.

Квобах, предводитель ашанти, считался важным трофеем, и примерно через три месяца после нашего прибытия Сола сообщила мне, что его принесут в жертву во время великого праздника в честь фетиша вождя. Но дальнейшие события приняли неожиданный оборот. В течение некоторого времени в местности около поселения вождя свирепствовал лев, и однажды утром Сола пришла и рассказала мне, что зверь напал на собиравших кукурузу рабов и предыдущей ночью загрыз десяток из них. Вождь сильно встревожился и назначил совещание с колдунами, а фетишу сообщили об опасном посетителе. В результате решили принести Квобаха в жертву немедленно. В связи с этим пленника-ашанти вывели на площадь, где собрались туземцы, чтобы наблюдать казнь. Вождь Мамме сидел на троне из овечьих шкур, а жрецы вооружились большими дубинами и мечами.

Квобах стоял, сложив на груди руки, пока не услышал все, что хотели сказать его враги, затем он неожиданно обратился к вождю и колдунам с речью. Предводитель ашанти сделал такое предложение: поскольку его должны принести в жертву в любом случае, ему следует позволить сделать собственный выбор – выйти в одиночку ко льву и сразиться с ним. Колдуны решили, что это законное желание, вождь также был удовлетворен, а туземцы Яллабы обрадовались, что нашелся доброволец сразиться со зверем. Нельзя было терять времени, поскольку солнце садилось и лев, как ожидалось, снова посетит долину с наступлением вечера.

Вскоре Квобаха вывели из хижины. Его вооружили длинным копьем, его собственным огромным мечом и моим карабином, единственным действующим стрелковым оружием в поселении. Сам Квобах казался совершенно безмятежным, когда шел к южным воротам. Едва он вышел за тяжелый камень, подпиравший южные бревенчатые ворота, как со стороны поля прозвучал жуткий рев и появился огромный лев, галопирующий в направлении приближавшегося человека. Колдуны и женщины начали выть, а мужчины – бить в боевые барабаны, чтобы напугать льва, но он лишь яростнее вертел хвостом и приготовился к прыжку. Квобах опустился на колени, в следующий момент лев прыгнул и был насажен на острие копья, которое искусный воин внезапно поднял, упершись древком в землю. Воин-ашанти отпрыгнул в сторону, оставив зверя биться в конвульсиях с копьем, пронзившим его тело.

В это время другой громкий рев раздался из леса, и вскоре из чащи выбежала львица, сокрушая кукурузные стебли. С нею были два детеныша. Тогда показалось на самом деле, что с воином-ашанти все кончено, поскольку раненый лев раздробил копье на кусочки и готовился к новому прыжку, хотя и был тяжело ранен. Квобах поднял карабин, а затем, когда зверь прыгнул во второй раз, ашанти вновь проворно отпрыгнул в сторону, и, когда лев тяжело повалился на раненый бок, воин подбежал ближе и выстрелил из карабина ему в пасть. Когда дым рассеялся, мы увидели, как лев корчится в предсмертной агонии, а львица обнюхивает землю в десятке футов от Квобаха. Через мгновение она издала страшный рык и сделала затяжной прыжок прямо на воина, который ожидал ее нападения. Когда львица опустилась, ашанти со всей силы вонзил лезвие своего огромного меча прямо в пасть животного. Мы услышали приглушенный рык, но сцена битвы скрылась в клубах пыли, окутавшей человека и зверей. Затем, когда пыль осела, мы увидели льва и львицу, вытянувшихся друг возле друга. На них лежал Квобах, весь в крови. Немного поодаль сидели детеныши. Воин-ашанти остался жив, но его левая рука была искромсана, грудь разодрана лапой львицы. Он выздоровел через несколько недель и был торжественно отпущен на свободу. Ему разрешили вернуться на родину со шкурами льва и львицы в качестве трофеев.