Путешествие по берегам морей, которых никто никогда не видел - Дмитрий Худяков

Во время нашего путешествия мы уже встречали в каменной летописи «многоточия» — слои, состоявшие из окатанных водой галек. И знаем — это знак того, что море в какое-то время прекращало «писать», уходило из данных краев, уступая место суше. Слой фосфоритов тоже отмечает, что здесь какая-то часть истории не увековечена, хотя море никуда и не уходило. Просто написанное им «вырвали» течения во время каких-то значительных поднятий дна.

Итак, Альбской море то раздвигало свои границы, то оставляло часть захваченных территорий. Дно его то опускалось, то поднималась. Почему же этот бассейн так «лихорадило»?

Шестой век — середина мелового периода. В это время планета содрогалась от очередной волны горообразовательных процессов. Моря прекратили наступление на сушу и даже частично ушли с захваченных континентов, совершая время от времени короткие набеги на «пограничные районы». Вероятно, отзвуки именно этих событий и отразились в «мемуарах» Альбского моря, с которыми мы сейчас знакомимся на Увекской горе.

И еще «фосфоритовый слой» интересен тем, что он — своеобразная коллекция обитателей Альбского бассейна. Глины, алевролиты, песчаники, лежащие перед нами, окаменелостями очень бедны. Понятно, когда вода в море застаивалась, на дне его мало кто жил, а попадавшие в осадок остатки обитателей водной толщи чаще всего растворялись или «перерабатывались» на «химических заводах». Когда же море мелело и «проветривалось», начинали действовать «песчаные мельницы». Фосфат кальция, время от времени выделяясь из морской воды, пропитывал стенки нор, прорытых животными в морском грунте, кости и куски древесины, замещал хрупкий кальцит раковин, превращая все это в прочные камни, которые потом смогли устоять во время размывов.

Лучше всего с экспонатами «фосфоритовой коллекции» знакомиться там, где обломки темной плиты размывает современная вода. Одно из таких мест — берег Волги чуть ниже поселка Красный Текстильщик. Там у края набегающих на берег волн можно найти позвонки ихтиозавров и плезиозавров, обломки отдельных костей этих ящеров, их конические зубы, а иногда еще позвонки и зубы древних акул, ядра раковин двустворчатых моллюсков, кусочки окаменевшей древесины, а на глыбах песчаника — причудливые переплетения ходов, прорытых когда-то морскими раками и червями в грунте Альбского моря.

Фосфатизированные окаменелости встречаются и ниже по течению: у Широкого Буерака, Крутца, Пудовкина. Но особый интерес представляет участок берега около дачного кооператива «Космонавт». Там тоже встречаются позвонки морских ящеров, а однажды была найдена даже почти метровая челюсть плиозавра с остатками зубов. Там же нередки ядра двустворчаток и обломки гоплитов, аммонитов, раковины которых украшены крупными, изогнутыми ребрами и действительно немного напоминают гребни боевых шлемов тяжеловооруженных древнегреческих воинов.

А вот на окраине села Синенькие и пятью километрами южнее, на левом берегу небольшой речушки Мекотной, впадающей в Волгу, сохранились еще следы карьеров, в которых несколько десятков лет тому назад велась добыча фосфоритовых желваков, служивших сырьем для выработки фосфорных удобрений…

А теперь, капитан, найдем тропку, которая, обходя обрыв с альбскими слоями, ведет к вершине Увекской горы, и пойдем по ней. И будем внимательно смотреть себе под ноги…

Вначале эта крутая дорожка будет серой, но шагов через 50–60 начнет светлеть и из глинистой превратится в песчаную. Это — сигнал нам, что из шестого века мелового периода мы перешли в седьмой, сеноманский, названный так по имени древнеримского поселка Сеноманума, на месте которого в наши дни стоит французский город Ле-Ман. В его окрестностях в середине прошлого века ученые впервые прочитали некоторые «страницы» этого этапа истории планеты.

На склоне, по которому мы поднимаемся, хороших обнажений нет. Поэтому, выйдя на вершину горы и полюбовавшись с нее широкой панорамой Волги и Саратова, пройдем немного к югу, где находится песчаный карьер…

СЕНОМАНСКОЕ МОРЕ — ИСКЛЮЧЕНИЕ ИЗ ПРАВИЛ?

…Потом на берегу, песком наполнив руки,

Я долго предаюсь пленительной науке.

Гляжу на камешки, на форму их и цвет…

То четки мудрости, жемчужины примет.

Вс. Рождественский

Знакомясь с древними морями, мы уже заметили: вторгаясь в наши края, они «писали» свои «мемуары» глинами, уходя — песками. Но, оказывается, из этого правила были и исключения. Сеноманское отлагало на своем дне песчаную толщу — наступая. Или, скажем точнее, пытаясь наступать…

В седьмом веке мелового периода уровень мирового океана снова стал повышаться. Соленые воды опять двинулись на континенты. Однако в восточной половине Русской платформы, которой до этого многие моря овладевали без особого труда, в сеноманском веке суша начала подниматься. Реки, врезаясь в нее, понесли навстречу наступавшей воде массы песков. Началась необычная борьба. Море повышало уровень, и реки, словно стремясь загородить ему дорогу, надстраивали в высоту берег. Волны и течения разгребали песок, снося его на глубину, — реки приносили новый. Время шло, а грозная соленая стихия «топталась на месте» около рубежа, проходившего возле северных границ нынешней Саратовской области. А в наших краях, бывших дном моря, накапливалась небывалая толща песков. Часть ее мы сейчас увидим в карьере, лежащем за вершиной Увекской горы.

Пробиться на север соленая вода так и не смогла. Однако ей удалось захватить огромные территории, лежавшие западнее, там суша была менее «упрямой». Под морскими волнами оказалась большая часть прежней Воронежской возвышенности и Украинской равнины. Соединившись с водами, захватившими большую часть Западной Европы, соленая стихия образовала огромный залив южного океана Тетис.

…Вот и карьер!.. Сначала его зеленоватые от мельчайших зерен глауконита плотные пески кажутся совершенно безжизненными. И уже начинаешь думать, что Сеноманское море все-таки подчинялось каким-то правилам, которые мы вывели, изучая другие древние моря, что и на его дне работали «песчаные мельницы». Однако и тут — исключение…

Присмотрись: на срезе одного из пластов песка отчетливо видны какие-то тонкие белые колечки, овалы, параллельные черточки. Это — остатки извести, которой укрепляли стенки своих нор многочисленные существа, обитавшие на дне Сеноманского моря: раки, черви, моллюски…

А вот чуть выше слой песка сплошь состоит из каких-то песчаных же стебельков, веточек, рогулек, легко рассыпающихся при прикосновении. Это — тоже остатки нор, песчаные слепки с их внутренних полостей.

Вероятно, не все слои песка, оседавшие на дне бассейна, потом многократно переносились с места на место. Какие-то и не размывались, а потому сохранили в себе следы деятельности живых существ. И не только, хочу заметить, следы. Верхние и нижние слои сеноманских песков хранят довольно много окаменелостей.

На Увекской горе мы видим только среднюю часть толщи песков, осевших в свое время на дне Сеноманского бассейна. Причем — самую бедную в смысле окаменелостей. А вот нижние слои, которые в карьере не видны, и верхние, когда-то в этом месте смытые более поздними морями, хранят немало сведений о том, кто обитал в наших краях в седьмом веке мелового периода. Кое-где более ранние и более поздние «страницы» сеноманской летописи в наших краях сохранились. В одно из мест, где эти «страницы» можно «почитать», мы с тобой теперь и отправимся, капитан…

«БЕРЕГ ПЛЕЗИОЗАВРОВ»

…Ах, любопытство,

куда ты ведешь человека?

…К тайне, лежащей в ладони двадцатого века?..

Л. Васильева

135 километров, отделяющие Саратов от села Нижняя Банновка, что стоит на правом берегу Волги, недалеко от южной границы нашей области, стремительный «Метеор» пробежал меньше чем за три часа. И вот уже, сбросив скорость, он заворачивает в небольшой залив, справа и слева от которого, в обрывках крутого берега, видна знакомая нам зеленовато-серая толща сеноманской «летописи». Еще несколько минут, и мы стоим у подножия почти сорокаметровой стены, сложенной плотными песками, в которой кое-где просматриваются прослойки песчаников и серых глин.

А вот и первая находка. Раковина двустворчатки — эксогиры (или — амфидонты) с причудливо закрученной макушкой. Кстати, имя этого моллюска так и переводится — «имеющий макушку, вывернутую наружу».

Эксогиры были очень распространены в Сеноманском море. Посмотри, в обрывах берега есть прослойки, сплошь состоящие из их раковин. Эти моллюски — главные «маяки», опознавательные знаки Сеноманского моря. Они были очень хорошо приспособлены к жизни на дне мелководного бассейна, который постоянно будоражили течения и волны.