Ветвления судьбы Жоржа Коваля. Том II. Книга I - Юрий Александрович Лебедев

больницы.

10.01. Некролог Жоржу Абрамовичу Ковалю в РХТУ им. Д. И. Менделеева.[385]

День был солнечный и не очень холодный. По каким-то причинам церемония задерживалась и собравшиеся – родные, близкие, ученики, сотрудники РХТУ и два или три представителя Совета ветеранов ГРУ[386] – стояли или прогуливались около входа в зал прощания. Разговоры, естественно, вращались вокруг каких-то эпизодов из жизни Жоржа Абрамовича.

Среди прочего кто-то вспомнил и об известном эпизоде из романа Солженицына. Это вызвало всеобщее внимание. Оно было вызвано тем, что в эти дни по телевидению шла премьера нового сериала Глеба Панфилова «В круге первом». Авторство Солженицына и звёздный состав актёров привлекли к нему огромную аудиторию.

Только что, 29 января, была показана 1 серия, в которой Дмитрий Певцов, играющий роль дипломата Иннокентия Володина, сообщает в американское посольство о том, что

«На днях в Нью-Йорке советский агент Коваль должен получить в магазине радиодеталей… важные технологические детали производства атомной бомбы».[387]

Эти слова услышали миллионы телезрителей. Вероятно, у многих из них невольно возникал вопрос – кто такой Коваль и откуда Александр Исаевич получил такую информацию?

Все собравшиеся у морга знали об этой загадке, многие слышали недоуменный ответ самого Жоржа Абрамовича: «Я не знаю, откуда он это взял?», и понимали, что этот ответ – не разгадка.

Ему часто задавали вопрос об этом эпизоде в романе Солженицына. В том числе и мы, его «младшие ученики», на встрече с ним 23.02.03 г. И отвечал он почти одинаково, подчёркивая своё незнание источников информации Солженицына.

10.02. Встреча у Жоржа Абрамовича дома 23.02.03. Слева направо: Т. С. Греф, Ж. А. Коваль, А. Е. Сущёва.[388]

Варьировалась только модальность. От иронического недоумения до попытки представить этот эпизод «художественным вымыслом» писателя. Об этом вспоминает его племянница, Г. Ш. Соловьёва:

«…об известном эпизоде в романе Солженицына «В круге первом» он отзывался скептически. Говорил, что это «выдумка»».[389]

Среди собравшихся на похороны эпизод тоже обсуждался, и начались гадания – было ли это «на самом деле», или «Солженицын всё придумал»? Но почему тогда возникла фамилия Коваль?

А.П. Жуков, Директор музея истории РХТУ им. Д. И. Менделеева, Главный редактор многотиражки «Менделеевец» и мой старинный знакомый (сначала – как преподаватель курса «Коррозия металлов», который я слушал студентом, потом как коллега по кафедре Общей химической технологии, а впоследствии просто как знаток истории Менделеевки и заинтересованный собеседник) вдруг обратился ко мне: «Ты же любишь писать на исторические темы, вот и попробуй раскопать эту историю!».

Предложение прозвучало как некий вызов – мол, не слабо ли заняться серьёзным делом? И обстановка (фактически, у гроба Жоржа Абрамовича), и круг собравшихся – «ближний круг» его родных и знакомых – требовали серьёзного ответа. И я сказал, что займусь этим.

Тогда мне казалось, что при должной настойчивости ясный ответ можно получить достаточно быстро и тем самым «закрыть тему», написав заметку в «Менделеевец».

И я «развил бурную деятельность» – читал мемуары, писал письма, звонил по телефонам, обивал пороги «высоких приемных». Узнал много интересного, но «загадка Солженицына» оставалась неразгаданной. Да и теперь, спустя почти полтора десятка лет, я не уверен, что найденное сегодня, при работе над этой книгой, волокно альтерверса, в котором в 1955–1958 гг в романе «В круге первом» появляется разведчик Георгий Коваль, является самым «толстым», т. е. наиболее вероятным.

Как бы то ни было, я благодарен А. П. Жукову: моё занятие «делом Солженицына» стало моим первым шагом к глубокому изучению биографии Жоржа Абрамовича. А близкая дружба с Геннадием Ковалем, его наследником, позволила получить доступ к семейному архиву и опереться в этом изучении на содержащиеся в нём уникальные документы и свидетельства членов семейства Ковалей.

Работа началась с естественного шага – обращения к самому Александру Исаевичу Солженицыну. Первый вариант письма к нему я написал уже 11 февраля 2006 г. и на следующий день[390] отправил на адрес фонда Солженицына.

Вот что я писал в этом письме:

«Пишу Вам в связи с печальным событием, совпавшим с началом демонстрации сериала «В Круге Первом».

Сериал начался 29 января, и миллионы телезрителей слышали, как с ленты секретной прослушки звучат слова о том, что «советский разведчик Коваль должен встретиться в Нью-Йорке…». Этот эпизод, точнее, этот факт, является сюжетным стержнем всего фильма и книги. В «Послесловии» к фильму Наталья Дмитриевна особо подчеркивает документальную основу этого факта. В тексте книги говорится даже больше – сообщается и имя агента: «…на этих днях в Нью-Йорке советский агент Георгий Коваль получит…».

Таким образом, у зрителя закрепляется представление о «Георгии Ковале» как советском «атомном шпионе».

Печальное же событие, о котором я упомянул в начале письма, состоит в том, что 31 января на 93 году жизни скончался Жорж Абрамович Коваль, человек, который действительно в годы войны работал в секретном американском городе Ок-Ридже на заводе по получению плутония для первых американских атомных бомб и одновременно был разведчиком ГРУ ГШ…

Ваша книга и фильм – прекрасные образцы гражданственности и высокой художественности. Эпизод с Ковалем – существенный элемент их структуры и источник идейной проблематики: что до́лжно, и что не до́лжно делать совестливому и порядочному человеку в тех или иных условиях. Некоторую оценку этого конкретного случая дала и Наталья Дмитриевна. Я сейчас не хочу обсуждать все аспекты и тонкости этого эпизода – это предмет специальной и подробной работы.

Но у меня к Вам один вопрос, чрезвычайно важный для ее выполнения. Откуда Вам стало известно это имя, и насколько реален факт упоминания именно его в том, безусловно реальном, телефонном разговоре?

Дело в том, что сам Жорж Абрамович удивлялся этому эпизоду в Вашем романе, поскольку еще летом 1949 года он был демобилизован из ГРУ и никак не мог принимать участия в какой бы то ни было операции разведки зимой 1949 года. А до этого, с 1939 по начало 1949 года,[391] он находился в Америке и тоже никак не мог «вылетать в Нью-Йорк» из Москвы.

Поверьте, что мною движет отнюдь не досужее любопытство, а ответить на этот вопрос можете только Вы».[392]

Как видно, тогда я думал, что ответ Александра Исаевича (если он согласится на откровенность) даст полную ясность. Прошла всего неделя, ответа пока не было, но я проявлял нетерпение.