Луна над Сохо - Бен Ааронович

— Так что произошло с Ларри-Жаворонком? — спросил я.

— У Ларри было много знакомых в Сомерс-Тауне — грабители, убийцы и иже с ними. Люди, которые в те дни ворочали большими деньгами. С такими нельзя было не считаться — понимаете, о чем я?

Мы понимали. Сомерс-Таун был концентрированным рассадником преступности между вокзалами Юстон и Сент-Панкрас. До того как стало принято заводить дома ротвейлеров, именно в подобных местах народ в прихожих держал обрезы — на случай прихода налоговиков или других непрошеных гостей.

Ларри, который в промежутках между ограблениями инкассаторов подрабатывал вооруженным охранником у разных порномагнатов, сутенеров и тому подобных субъектов, в один прекрасный день просто пропал. Его подружка потом какое-то время спрашивала, не знает ли кто, где он, но никто не знал.

— Да его, в общем, не особенно и искали, — добавил Смит.

Месяц спустя в «Акрополе» на Фрит-стрит состоялось большое празднество. Там присутствовала банда Сомерс-Тауна в полном составе и некоторые избранные представители сливок криминального сообщества Сохо.

— Какова была цель собрания? — спросила сержант Стефанопулос.

— Не помню, — сказал Смит, — и никто, наверное, не помнит.

«Акрополь» — это был ресторан греческой и кипрской кухни: много жареного мяса, рыбы и оливок.

— Нормальная греческая едальня, — пояснил Смит, — не то что эти курдские тошниловки.

— Если там собрались только настоящие преступники, то каким же образом среди них оказался ты? — поинтересовалась Стефанопулос.

— У меня была доля в кое-каких их предприятиях, но пришел я в основном потому, что они меня пригласили, — сказал Смит. — Когда тебя приглашают подобные люди, нельзя не пойти.

За первые два часа празднества Смит не заметил ничего необычного. Потом, когда закуски кончились, два официанта внесли в зал огромный серебряный поднос с высокой крышкой и, убрав грязную посуду, водрузили его в центре стола.

— Это еще что? — спросил Майкл Маккаллоу, он же Мик, который теперь, если не стоял во главе банды, наверняка сидел в тюрьме или уже лежал в могиле. — У меня вроде не день рожденья.

Кто-то предположил, что там стриптизерша.

— В таком случае это карлица, — сказал Маккаллоу, протянул руку и снял крышку с подноса.

Под ней обнаружилась голова Ларри-Жаворонка — совсем свежая, как будто только что снятая с тела. Украшенная, ни много ни мало, омелой и остролистом. Эту деталь я на всякий случай тоже записал в блокнот — вдруг пригодится.

Банду Сомерс-Тауна составляли ребята крутые, которые сами иногда не прочь пустить кому-нибудь кровушки. Они также хорошо умели припугнуть любого, и их трудно было обескуражить такой мелочью, как голова на блюде.

— В жизни не видел такого бездарного стриптиза, — проговорил Маккаллоу.

За этим последовал всеобщий смех, который умолк как по команде, когда голова заговорила.

— Помогите мне, — произнесла она.

По словам Александера Смита, голос ее немного напоминал голос Ларри-Жаворонка, но был какой-то свистящий, словно шел из трубы. Вот это уже припугнуло банду основательно. Все повскакали с мест, опрокидывая стулья, и только Майкл Маккаллоу, не будучи суеверным, остался сидеть.

— Это же просто трюк, идиоты! — рявкнул он, схватил поднос обеими руками и перевернул.

— Думаю, он ожидал, что в столе окажется дыра, — сказал Смит. — Честно говоря, и я ожидал того же, но дыры не было, как и самого Ларри, то есть его тела.

Голова покатилась, подскакивая, по столу, потом упала на пол. И все эти крутые парни, грабители и убийцы, бросились к выходу, визжа, как перепуганные девчонки. Но не Маккаллоу — храбрости ему было не занимать, что правда, то правда. Встав со своего места и обойдя вокруг стола, он наклонился, поднял голову за волосы и встряхнул, показывая остальным.

— Это просто дурацкий фокус! — крикнул он. — Что ж вы трясетесь, как бабы!

— Мики! — проговорила голова Ларри. — Ради бога, прошу тебя, помоги мне!

— Что ответил Маккаллоу? — спросила сержант Стефанопулос.

Каблук Смита отбивал по полу частую дробь.

— Не знаю, — сказал он. — Я вылетел оттуда пулей вместе со всеми. Потом никто ни разу не вспоминал о том вечере и никогда больше не говорил о Ларри-Жаворонке. Ресторан скоро закрылся. Я залег на дно, собрал денег и уехал из страны.

— Что нужно было этому магу от старшего инспектора Джонсона? — спросила Стефанопулос.

— То же, что и всем, — ответил Смит. — Обезопасить свои дела от ненужного вмешательства служб правопорядка.

Я спросил, какие именно дела.

— Клуб, — ответил Смит. — На Брюер-стрит.

— На Брюер-стрит нет никакого клуба.

— Это был сугубо частный клуб.

— А что Джонсон получал в обмен на эту услугу? — спросила Стефанопулос.

— У Грязнули Джонсона были некие нужды. Еще как были. И очень специфические, — сказал Смит.

— Какие же? — спросила Стефанопулос. — Наркотики, казино, выпивка, девочки — что именно?

— Секс, — ответил Смит.

— А конкретнее? — спросил я. — С мальчиками, с девочками, с игрушками, с овцами?

— Скорее последнее, — кивнул Смит.

— С овцами?! — нахмурилась Стефанопулос. — Хватит мне голову морочить!

— Не гарантирую, что это были именно овцы, — пояснил Смит, — но точно что-то звероподобное. Знаете, что такое девушка-кошка?

— Видел в аниме, — сказал я, — это девушки с кошачьими ушами и хвостом. По-моему, их называют неко-тян.

— Хорошо, что есть японцы, верно? Без них мы бы и не знали, как такое назвать, — проговорил Смит. — Вот что было нужно Джонсону. Девушки-кошки.

— То есть девушки, одетые в костюмы кошек? — уточнила Стефанопулос.

— Послушайте, — вздохнул Смит, — я ничего об этом не знаю и дал себе слово даже не пытаться ничего выяснять. Но чтобы костюмы кошек? Нет, о таком я не слышал. А слышал я о физических уродствах.

— И где он был тогда, в Лондоне? — спросила сержант Стефанопулос.

— Кто? — не понял Смит.

— Тот маг. Был он в Лондоне, когда ты затосковал по родине и решил вернуться?

— Нет, его здесь не было, — покачал головой Смит. — Я специально заранее прояснил этот вопрос, и если бы маг оказался здесь, я бы направился в Манчестер.

— Серьезно? — переспросил я. — В Манчестер?

— Или в Блэкпул, если бы мне показалось, что Манчестер близковато.

— Так где он был?

— Понятия не имею.

— Кто же в таком случае убил Джерри Джонсона? — снова подключилась Стефанопулос.

— Не знаю, — пролепетал Смит. Нога у него задергалась еще сильнее.

— Это был маг? — продолжала сержант.

— Не знаю.

— Маг или нет, черт вас дери?!

Смит замотал головой из стороны в сторону.

— Вы просто не понимаете, о чем спрашиваете, — прошептал он.

— Но ты же находишься под нашей защитой! — напомнила ему Стефанопулос.

— Да что вы знаете об этом, а? — огрызнулся Смит. — Ничего, ничего вы не знаете!

— Констебль, продемонстрируйте, пожалуйста, — велела Стефанопулос.

Я раскрыл ладонь и выпустил световой шар, для пущего эффекта сделав его ярко-красным и даже с искрами внутри.

Смит вытаращился на него с выражением крайнего потрясения, и это было прекрасно.

— Мы знаем, о чем говорим, — сказал я.

Для демонстрации я задействовал совсем слабенький магический импульс, дабы не испортить нашу электронику. Но все равно бросил беспокойный взгляд на записывающее устройство и на всякий случай выключил его.

Смит продолжал пялиться на меня.

— Ну и дела! С каких это пор у нас появились копы-маги?

— Со времен Боу-стрит, — ответил я.

— Ну да, — хмыкнул он. — И где ж вы были, когда Ларри-Жаворонку снесли башку?

Хороший вопрос. И я намеревался при первой же возможности задать его Найтингейлу.

— Это же были семидесятые, — сказал я. — Теперь все иначе.

— А вообще, ты всегда можешь вернуться в Марбеллу, — доброжелательно посоветовала сержант Стефанопулос.

— Или отправиться в Манчестер, — добавил я.

— Или в Блэкпул.

— Да, будешь устраивать стрип-шоу на Фестивале света.[46]

— Есть еще один тип! — вдруг выпалил Смит. — Еще один чертов волшебник, откуда только взялся?! Не было, не было, и вдруг раз — и вот он!

— Когда именно? — спросил я.

— Летом, — ответил Смит, — через пару недель после пожара в Ковент-Гардене.

— Ты его видел?

— Нет, не видел, — покачал головой Смит, — и никто не видел.

— Тогда как же ты узнал, что он появился? — спросила Стефанопулос.

— Вы, современные копы, думаете, что все и всегда можете разнюхать, — усмехнулся Смит, — но я вам вот что скажу: Сохо — моя вотчина и моя территория. А я, как тиф, всегда чувствую на своей территории чужих. Черт возьми, да если кто-то открывает в Сохо новую кафешку — я узнаю об этом в тот же день. И соответственно, как только туда вторглось что-то враждебное, я сразу это почувствовал. — Он глянул на нас с презрительной жалостью. — Копы старой закалки тоже это почувствовали бы, даже такой кретин, как Джонсон, просек бы, что что-то не так.