Луна над Сохо - Бен Ааронович

— Городской ребенок, — усмехнулась Стефанопулос, заметив, что я смотрю вверх.

Я высказал свою идею насчет того, чтобы допросить жену Джонсона. Стефанопулос ее одобрила, но сказала, что, по ее мнению, полиция штата Виктория отлично справится с этим сама и нет нужды посылать туда английского копа, вне зависимости от его опыта. Троллоп усмехнулся.

— Что смешного, констебль? — повернулась к нему Стефанопулос.

— Ничего, мэм.

Сэндвичи были из тех, что продают в круглосуточных ларьках на автозаправках, и непостижимым образом оказались жирными и безвкусными одновременно. Мне, кажется, попался с ветчиной и салатом, но я к нему едва притронулся. Стефанопулос разделалась со своим в два укуса.

— Мы должны выяснить, о чем Джонсон рассказал Данлопу, — сказала она.

— Думаю, речь шла об отделе нецензурных публикаций, — предположил я. — О чем же еще?

— Ну, в жизни человека может быть что-то важнее работы, — пожала она плечами.

— Только не в его случае, — возразил я. — Но если у него были какие-то особые увлечения, то они как раз и содержались на похищенных пленках. И возможно, его затем и убили, чтобы добыть эти записи.

— Ясно, — сказала Стефанопулос. — ОНП, видеозаписи плюс история, которая заинтересовала журналиста, — что это могло быть, какой-то громкий скандал в шестидесятые? Возможно, кто-то решил заткнуть ему рот. Если мы узнаем, о чем он рассказал, то поймем, у кого мог быть мотив.

Я упомянул о фото, на которых был Александер Смит.

— Кем работает? — спросила Стефанопулос.

— Импресарио в ночном клубе, — ответил я. — Занимается этим с шестидесятых, семидесятые и восьмидесятые провел в долгосрочном отпуске за границей.

— Бандит? — спросил Троллоп.

— Проныра, вот он кто.

— А почему он вас заинтересовал? — спросила Стефанопулос.

— В связи с расследованием другого дела, — ответил я, покосившись на Троллопа, ибо сержант Стефанопулос не предупредила, о каких аспектах своей работы я могу распространяться при сотрудниках другого ведомства, а о каких — нет.

— Думаете, они связаны между собой? — спросила она.

— Не знаю, — ответил я, — но с этого и стоит начать.

Стефанопулос кивнула.

— Вы, — ткнула она мне пальцем в грудь, — отправляетесь спать. Завтра понадобитесь мне свежий и отдохнувший. А вы, — повернулась она к Троллопу, — кое-что сделаете для меня, раз уж ваш босс отдал вас мне на растерзание.

— Есть, мэм, — сказал Троллоп.

— Каковы наши планы на завтра? — спросил я.

— Долгая задушевная беседа с типом по имени Александер Смит, — ответила сержант.

Спать на заднем сиденье «Форда Транзит» оказалось неожиданно удобно. Я проснулся только утром, ясным и жутко холодным, и был очень рад, когда констебль Троллоп посадил нас со Стефанопулос в «Форд Мондео» без маркировки, чтобы отвезти на железнодорожную станцию. По прибытии мы с констеблем обменялись номерами телефонов — ведь чем больше рабочих контактов, тем лучше, — и отправились пить кофе.

Станция Норидж представляла собой стандартную коробку из кирпича, стали и стекла, возведенную в начале двадцатого века. С течением времени внутри налепилось множество пестрых сетевых ларьков с едой. Воодушевившись, я направился к «Аппер-Краст», мечтая просто лечь там под краник кофемашины и открыть рот. Но в итоге удовольствовался двумя порциями двойного эспрессо и сэндвичем с курицей тикка-масала. Стефанопулос мой выбор не одобрила.

— Эту курицу забальзамировали, высушили и расплющили, а потом еще полили химикатами, — заметила она.

— А мне все равно, уж очень есть хочется, — ответил я.

Мы сели на экспресс, который следовал до станции Ливерпуль-стрит. Удостоверение сержанта Стефанопулос давало нам право ехать в первом классе, что на таком коротком маршруте означало чуть более широкие сиденья и чуть меньше простого народа в вагоне. Это полностью устраивало сержанта, ибо она отключилась еще до того, как поезд тронулся.

Вай-фая в вагоне не оказалось, поэтому я включил ноутбук, открыл в pdf «Латынь для чайников» и на полтора часа увяз в прилагательных третьего склонения. Когда до Ливерпуль-стрит оставалось минут двадцать и от дождливой мути за окном меня начало клонить в сон, рядом раздался голос Троллопа.

— Мне разрешили войти в сарайчик, — сказал он. — Я был прав, его дверь взломали.

Способ проникновения всех сильно озадачил: замок был выломан, и небольшой круглый кусок двери вокруг него тоже.

— Никто не понял, каким образом это было сделано, — добавил Троллоп.

Я-то как раз понял. Заклинание. Собственно говоря, Найтингейл использовал как раз такое в Пэрли, когда взламывал садовую калитку по пути в гнездо вампиров. Либо наш черный маг теряет осторожность, либо полагает, что в округе нет никого, кто мог бы охотиться за ним, либо же ему просто наплевать, что мы можем знать о его присутствии.

По словам Троллопа, в сарае обнаружился обычный набор хлама: садовый инвентарь, цветочные горшки, запчасти от велосипеда и тому подобное.

— Вряд ли нам даже удастся выяснить, пропало ли что-либо оттуда, — сказал он.

Но криминалисты все равно обработали все внутри дактилоскопическим порошком. Результаты их экспертизы, фото выломанного замка, описание следов возможных преступников на газоне были приложены к файлу Джонсона в «ХОЛМСе». Я поблагодарил Троллопа и пообещал, если будет что-то важное, сразу ему сообщить.

Сержант Стефанопулос, всхрапнув, открыла глаза, как раз когда мы подъезжали к станции. Пару секунд растерянно таращилась на меня, потом проснулась окончательно. Я выложил ей все, что услышал от Троллопа про сарай и замок.

— Не пора ли подключить вашего шефа? — спросила она.

На этот счет доктор Валид был категоричен.

— Пока нет, — ответил я. — Давайте сначала попробуем выбить признание из Александера Смита, шефу пока все равно нельзя вставать.

— Ах да, Смит, — вспомнила Стефанопулос. Поезд остановился. — Злодей старой закалки. Что ж, развлечемся малость.

В качестве места допроса она выбрала участок в центральном Вест-Энде. Возведенный в тридцатые годы на Сэвайл-роу, он представляет собой большое квадратное здание, отделанное дорогим белым известняком, — наверняка с целью скрасить изначальную его унылость. Отделяемый от Сохо Риджент-стрит, он служит штаб-квартирой отдела по надзору за клубами и злачными местами. Здесь работал один старый приятель сержанта Стефанопулос, которого она и подписала добыть нам Александера Смита. План был такой: заставить его осознать, что он — лишь мелкая шестеренка в огромном механизме. Наша цель сочетала в себе идеи Кафки и Оруэлла, что лишний раз доказывает, насколько опасно, когда офицер полиции, который тебя допрашивает, начитаннее тебя. Для начала мы просто продержали Смита часа полтора в кабинете для допроса — а сами в это время сидели в столовой, пили премерзкий кофе и набрасывали примерный сценарий грядущей беседы. Ну, то есть Стефанопулос набрасывала, а я в качестве тренировки подчищал и шлифовал готовые вопросы.

Александер Смит действительно жил себе припеваючи за границей в семидесятые, и в восьмидесятые тоже — на юге Испании, возле Марбеллы, на печально известном Коста-дель-Соль, который лондонская полиция давно уже именует Коста-дель-Крайм, Берег Криминала. Там жили многие солидные джентльмены средних лет, на вид преуспевающие, прямо как Рэй Уинстон, но с моральными принципами не тверже мокрой ваты. Смит действительно был злодеем старой закалки — но злодеем хитрым и умным, и никому до сих пор не удавалось ни уличить его хоть в чем-то, ни тем более привлечь к ответственности. Он был владельцем клуба, но основной доход получал как посредник между продажными копами и магнатами порноиндустрии Сохо. Наверняка на этом деле собаку съел и, естественно, ожидал, что именно оно и будет предметом нашей беседы.

— А он боится, — проговорила Стефанопулос. — Ни адвоката не потребовал, ни позвонить никуда не захотел. Похоже, сам хочет, чтобы его посадили.

— Да, но почему не просит о защите?

— Мерзавцы такого рода никогда не просят о ней, — сказала Стефанопулос. — Они вообще предпочитают разговаривать с копами, только если хотят их подкупить. Но он действительно чего-то боится — и нам надо выяснить, чего именно. Так что сейчас вставим ножик меж створками, повернем — и наша мидия откроется.

— М-м-м… может, все-таки устрица? — переспросил я.

— Следуйте моим указаниям, — огрызнулась сержант Стефанопулос.

— А если речь зайдет о делах, которые расследую лично я?

Стефанопулос хмыкнула.

— Что ж, если мы приблизимся к области неизведанного, вы зададите вопросы, которые должны задать, — сказала она. — Но соблюдайте осторожность и действуйте разумно, иначе мне придется пинать вас под столом, а я этого не люблю — это непрофессионально.