Принцев на всех не хватит - Наталья Лукьянова

Папа, возмущенный до глубины души поступком сына, был готов схватиться за ремень и вправить мозги наследнику испытанным, многовековым способом. Отбили, не дали, а зря. Мама пыталась достучаться до ребеночка более гуманными методами. Бедные родители, как же они глубоко заблуждались! Сами исключительно порядочные и честные люди, они не могли понять, что ребеночек получился как раз из категории «в семье не без урода».

Острый и смышленый ум Виталика был направлен на одно – провернуть аферу, не важно, какого масштаба, обмануть, выкрутиться и остаться безнаказанным. Остальное ему было по жизни в принципе неинтересно. Он даже в раннем детстве не играл в игрушки, больше занимался обменом. Жизненная преснятина его утомляла с детства, ему становилось скучно и неинтересно жить. Он, как истинный спортсмен, все время совершенствовался в достижениях. Выдумкам не было конца. Например, он мог зайти к соседке и попросить для занятий четырехтомник Есенина. Добрая тетя, растрогавшись, не находила в себе сил отказать хорошему мальчику в его просьбе. Ясный взор, прекрасная улыбка, стремление ребенка не торчать в подворотне, а получить знания срабатывали безотказно. Не успевала умиленная соседка закрыть дверь за отроком, Виталик несся прямиком в букинистический магазин. Времена были такие, за четыре книжки можно было получить вполне приличные деньги.

Годам к пятнадцати Виталик успел многое. В их поселке, кажется, не осталось ни одного человека, у которого бы он не занял денег. Соседи легко давали мальчику из хорошей семьи в долг. Суммы варьировались в зависимости от ситуации, которую мальчик просчитывал гениально. А уж какие истории он придумывал, чтобы разжалобить и уговорить потенциальную жертву, не сомневаясь, протянуть руку к собственному кошельку, – можно было только в удивлении разводить руками. Артист при этом умудрялся не повторяться. Тем более что семью знали многие, а обаяние ребенка не поддавалось описанию. Потом соседи, уставшие ждать возвращения денег, случайно встречали маму на улице и возмущались. Мама безропотно отдавала долги и ничего не говорила отцу. То ли сына спасала, то ли мужа жалела.

Учился Виталий из рук вон плохо. Ему это было неинтересно. К тому же мама работала в школе, и плохая успеваемость, как и бесконечные, далеко не невинные проказы, довольно легко сходили с рук. Несмотря на это обстоятельство, Виталий занимал особенное место среди ровесников. Лидер по характеру, он притягивал к себе одноклассников. Все девчонки были кто тайно, кто явно влюблены в него. Да что там девчонки! Мальчишки давно и безоговорочно считали его особенной личностью, на их взгляд независимой и бесстрашной. Даже умудренные опытом учителя не избежали общей участи и стали жертвами его обаяния. Странным было то, что взрослые оправдывали любые выкрутасы неуправляемого мальчика. Но самое поразительное, что ровесники забывали и прощали Виталику подленькие поступки и бесконечное предательство.

К шестнадцати годам Виталий Воробьев превратился в настоящего красавца. Выглядел он вполне сформировавшимся и гораздо старше своих лет. У криминалистов есть термин «воровка на доверии». Воробьев вырос на людской любви и доверии окружающих законченным прохиндеем без стыда, чести, жалости и совести. Он четко уяснил для себя, что люди в большинстве своем доверчивы, легковерны и не слишком умны. Одним словом, в отличие от него, основная масса – сплошной примитив. Он мог побиться об заклад, что каждого, если чуток постараться, можно обвести вокруг пальца, обмануть в два счета без особого труда и использовать. Стоит только немного поторговать лицом, выяснить слабые стороны собеседника – и он у тебя в кармане.

Воробьеву очень мешала развернуться по-настоящему тотальная родительская опека. Он не мог дождаться, когда, наконец, получит свой троечный аттестат и свалит из этого тухлого поселка городского типа. То, что он уедет отсюда, не подвергалось сомнению. Это место не для него. Его ждут большие города и яркая, неординарная жизнь. Он страстно мечтал о том миге, когда сядет в поезд и забудет место, где ему суждено было появиться на свет. Родители его не понимают, только мешают раскрыться талантам. Они сами виноваты, что проживают тусклую жизнь от зарплаты до зарплаты. Пусть продолжают доживать свой век честно и бедно. Это их выбор. Если до них никак не дойдет, что он талантлив, как никто, это их проблемы. Они все время пытаются подогнать его под общую планку, загнать в рамки глупых условностей, которые придумали люди вместо того, чтобы помочь по-настоящему. Почему, с какой стати он должен подчинятся глупым законам? Потому что давно решено, что хорошо, а что плохо? Кем решено? Судьи-то кто?

А он, Виталий Воробьев, не желает подчиняться стадным правилам, потому что он не такой, как все. Он особенный. Почему, когда кто-то музицирует, решает никому не понятные и совершенно ненужные теоремы, поет или лицедействует, окружающие аплодируют и захлебываются в сопливом восторге. Ах, талант! Да бросьте, разве это талантливые люди? Кривляться может каждый, было бы желание, при определенной сноровке можно и косолапого медведя научить кататься на велосипеде или коньках, можно научить петь безголосого, танцевать хромого. А вот талант обаяния, данный ему вовсе не за просто так от рождения, не сможет в себе запрограммировать и воспитать даже самый умный или хитрый человек. С этим надо родиться. Не каждому выпадает такое счастье, ему повезло. Ему нет надобности, как остальным, учиться скучному, нудному ремеслу или грызть гранит науки.

За него все решила сила куда более величественная, чем неуклюжие, надуманные параграфы человеческих несовершенных законов и скучных правил. Вот радость-то запредельная – быть как все. Закончил институт, получил специальность – и давай вкалывай всю жизнь за копейки, плоди детей, старей потихоньку. Предел мечтаний. Для таких перспектив и рождаться не имеет смысла.

После окончания школы под предлогом продолжения образования Виталий, как и планировал, сел в поезд и на денежки легковерных и наивных родаков, сошедших с ума от счастья, что сын повзрослел и образумился, отправился в Санкт-Петербург. В институт он поступать и не собирался, это не входило в его планы. Великое счастье – париться пять лет с учебой и прозябать в общежитии! Этим пусть занимаются те, кто больше ни на что не способен. Воробьев не сомневался ни на секунду: всего, чего его душенька желает, он добьется и так, без всякого высшего образования. Родственников в Питере не было. Жила там какая-то тетка из их поселка, которой удалось в свое время удачно выйти замуж за командированного. Тетка земляков не забывала и охотно привечала, потому как вдовствовала не первый год, своих детей не имела и на старости лет очень скучала по малой родине. Этим и не преминул воспользоваться предприимчивый и не по годам шустрый юноша.