Принцев на всех не хватит - Наталья Лукьянова

До свидания, нет, пожалуй, прощай, славная девушка Алина, прощай, не менее замечательная девушка Татьяна! Вам, доверчивым и наивным, не понять Виталия Воробьева. Вы все время ждете счастья, любви и вселенской справедливости. Никто вам не объяснил, а сами вы до сих пор не поняли, что жизнью двигают совершенно другие рычаги. Расплата за глупость и неистребимую веру в чудеса – закономерная и вполне справедливая штука. Если до сих пор у вас мозги напичканы интеллигентской чепухой, которая мешает им встать на место, то это ваши личные проблемы. Продолжайте жить в ожидании чуда и молитесь своим идолам. Как знать, а вдруг ситуация изменится? Пока, девочки, ау! Спасибо за все…

Глава 12

Жизнь, как всегда, расставила все по своим местам, может быть, не очень лояльно, почти грубо, но зато по одной ей известным законам. День с самого утра не заладился. Мелкие и крупные пакости сыпались как из продырявленного мешка. Начальство очумело, дергало без конца, отдавало взаимоисключающие приказы. И все с пометкой «срочно» и «немедленно». Голова шла кругом от нервозной обстановки и лихорадочной дерготни. Ко всему прочему Домашнева не вышла на работу, никого не предупредив о том, что задержится. Уже шел одиннадцатый час, а информации о подруге никакой не было, эта красотка не объявилась и позывных не подавала. В их конторе не принято вести себя таким образом, мало того что сама не позвонила, так еще и телефон заблокирован. Совсем умом тронулась. Пришлось самолично ложиться грудью на амбразуры, закрывать своим телом рабочие прорехи. Алина не могла работать в полную силу, все валилось из рук. Фантазия разыгралась не на шутку, услужливо рисовала самые невероятные картины и мрачные перспективы. Попробуй пойми, что происходит на самом деле. Неужели Татьяна попала в беду, в чем Алина лично очень сомневается? Что с ней могло случиться? Молода, здорова и практически непотопляема. Но на душе тревожно.

Когда Татьяна появилась на пороге отдела, это не осталось незамеченным. Все, кто находился в кабинете, дружно ахнули, а у Алины сердечко екнуло. Она сразу поняла, что совершенно зря злилась на подругу, похоже, действительно произошло нечто неординарное. Домашнева заявилась на работу в состоянии попугая, перевезенного через несколько границ в черном мешке без лицензии на счастье. Глаза выпучены, дыхания ноль, волосы повисли. Выражение лица не поддавалось описанию. Она почти не дышала, только тихо шептала, как умалишенная: «Я больше не могу». Эту незамысловатую и довольно нехитрую фразу можно было пережить, но вид девушки пугал и не обещал ничего хорошего. Девушке на выданье, в принципе, можно простить многое, у нее время такое. Но коматозное состояние подруги и полные слез глаза не обещали ничего хорошего. Алина простила подруге все – непонятные инсинуации, необоснованные подозрения и прочую ерунду.

Банковские дамы всполошились, побросали дела и засыпали Татьяну вопросами, но та, не обращая внимания ни на кого, не проронив ни слова, направилась прямиком в кабинет начальника отдела.

– Алиночка, душенька, – обратилась к Тихомировой добрейшая Валентина Ивановна, сидящая за столом напротив, – что у нас с Домашневой творится?

– Вы тоже заметили? – довольно сухо отозвалась Алина, ей самой очень хотелось знать, в чем дело. Но перемалывать воздух впустую не было ни малейшего желания. – К сожалению, Валентина Ивановна, не имею никакой информации.

– Странно, в последнее время нашу девушку просто не узнать. Вы же подруги, неужели не в курсе событий?

– Я не в курсе. Я вообще придерживаюсь мнения, что, если человек посчитает нужным поделиться, сам все расскажет. А в душу лезть, даже самым близким, не в моих принципах, – прозвучало почти грубо. Валентина Ивановна обиделась. Но она тоже не железная, в конце концов.

Алина демонстративно уткнулась в бумаги, но мозги отказывались воспринимать информацию. Мысли были за дверью кабинета начальника, которую ей хорошо было видно с рабочего места.

– Тихомирова, – услышала она, – ты что, спишь, что ли, с открытыми глазами? Я второй раз к тебе обращаюсь.

Алина подняла голову и непонимающе уставилась на начальницу сектора.

– Очнись, дорогая. Тебя начальник вызывает.

– Да-да, спасибо, я поняла.

– Ох уж эти молодые, – вздохнула Валентина Ивановна.

Вид заплаканной Домашневой и нахмуренные брови начальника оптимизма не прибавили.

– Тихомирова. – Обращение начальника насторожило. Он редко называет ее по фамилии. Во-первых, они уже достаточно давно работали вместе, во-вторых, он был ненамного старше, а в-третьих, между ними установились прекрасные отношения. Видно, нервничал. – Девушка наша попала в беду. Я ее на пару дней отпущу, пожалуй, управиться с делами. Так что придется тебе поработать без напарницы.

– Семен Константинович, Татьяна, мне кто-нибудь скажет, что происходит?

– Конечно, не волнуйся. Я выйду на несколько минут, а вы поговорите, здесь вам никто не помешает. – Начальник предпочел ретироваться, что ж, это к лучшему. Без свидетелей всегда проще выяснять отношения, не так стыдно.

– Алин, – задыхаясь и практически умирая, с трудом выговорила Домашнева, – меня ограбили. То есть не меня, нашу квартиру, – уточнила она.

– Что значит «ограбили»?

– А то и значит. Вчера, пока все были на работе, кто-то аккуратненько открыл дверь и все сделал.

– Что украли? – Алина обессиленно присела на стул.

– Лучше не спрашивай. Катастрофа полная. Деньги, золото, ноутбук, фотоаппарат цифровой.

– Какой кошмар! Таня, вы в милицию обращались?

– Конечно обращались. Только от этого никому легче не стало. Они, наши славные законники, знаешь что сказали?

– Что?

– Обе входные двери не взломаны, открыты аккуратно, без повреждений. Милиция считает, что нас грабанул кто-то из близких знакомых или родственников.

– Глупость какая.

– Знаешь, как страшно? А еще чувство брезгливости зашкаливает. Эти гады порылись везде, даже в ящике с моим бельем, представляешь? Мы всю ночь глаз не сомкнули. Мать рыдает, отец за сердце хватается. В доме траур и полная катастрофа.

– Танечка, солнышко, мне так жаль. Любые слова в такой ситуации будут глупыми и ненужными. Но ты должна знать, что я с тобой. Самое главное, что дома в этот момент никого не было и все остались целы, живы и здоровы. А деньги, вещи – это дело наживное. Обидно, конечно, до зубовного скрежета обидно. Вот сволочи! Ладно, слезами горю не поможешь. Приводи-ка себя в порядок и отправляйся домой.

– Да я домой еще не скоро попаду. Я теперь все больше по милицейским кабинетам хожу, а между хождениями родителей корвалолом потчую.