Вайолет, созданная из шипов - Джина Чэнь

видела… Видела ее свадьбу.

Я убираю несколько тарелок с бархатной подставки для ног, и Камилла протягивает на нее свои ноги.

– Так плохо?

Роскошная свадьба со всеми атрибутами, в том числе трупы.

– Прежде чем ты успеешь сильно обрадоваться, это была свадьба и твоего брата.

– Они продержатся до церемонии?

– Возможно. Будущее нестабильно.

– Но вероятность есть.

Я морщусь.

– Особенно потому, что я не знаю, как это предотвратить.

Камилла удивленно распахивает рот.

– Оу.

Котастрофа – единственное существо, которое избаловано больше принцессы – забирается к хозяйке на колени и сворачивается там клубком, будто только что победно завершила свой рабочий день. Камилла чешет ее за подергивающимся ухом.

– Ты хочешь остановить свадьбу?

– А ты нет?

Я плюхаюсь на подлокотник рядом с ней.

– Мы не обо мне говорим сейчас.

Она раскачивает свой кулон с кровью, словно маятник. Я не могу расшифровать ее робкий взгляд, но стоит моргнуть, как я вижу в нем предупреждение, капризное, как блестки и тени на ее веках.

– Мне любопытно, а есть ли другая причина, по которой ты хотела бы остановить свадьбу. Ваше с Сайрусом исчезновение ранее показалось странным…

– Он тоже хотел разузнать о том, как обстоят дела в будущем леди Реи, – я усмехаюсь. – Не хочет иметь со мной никаких дел до тех пор, пока я не стану ему полезной.

И он еще думает, что чем-то отличается от своего отца.

– М-м-м, а он негодяй. От скольких предметов одежды вы успеваете избавиться, когда беседуете с Сайрусом? Или, скорее, сколько одежды на вас остается?

Мои щеки пылают, и мной, наверное, можно разжечь огонь в печи.

– На нас была вся одежда.

Наклонившись вперед и облокотившись на локти, принцесса опускает подбородок на согнутую ладонь, самодовольная, словно может прочесть каждую грязную мысль, что до этого крутились в моей голове. Боги, возможно, Сайрус был прав. Наверное, мне действительно стоит покинуть Эвинию навечно.

– И как давно это началось? – спрашивает она нараспев.

– Мы просто… Это на самом деле не…

– Ах. Никаких обязательств, понятно.

– Было-то всего два раза, – умудряюсь выдавить я. Лица я не чувствую.

– А ты уже заикаешься? Ах, так его поцелуи того типа. Ну, это мне было знать необязательно вообще-то, – бубнит она. – Жалею, что спросила.

– Не так уж он и хорош. Вовсе… Он…

– Руководит семьей, – подмигивает она.

– Серьезная проблема.

Камилла вздыхает:

– К сожалению. Ты тут, наверное, права практически во всем. Кто еще знает?

– Никто. И, надеюсь, это так и останется.

– Даже Данте? Уверена, он в курсе. Просто вежливый.

– Уф. – Я проваливаюсь в диван. Котастрофа мяукает и устраивается по новой, свернувшись плотнее, когда чувствует мой вес на своем хвосте. Я чешу ей шею, чтобы загладить вину. – Я серьезно. Между мной и Сайрусом ничего нет. Это было всего один… Ладно, два раза.

– О, уверена, что ты думала, этого никогда не произойдет после первого раза, когда это случилось во второй. – Она цокает языком. – Вам нужны контрацептивы?

– Нет!

Мой румянец возвращается.

Но стоит мне отпустить свои мысли, как мое тело заставляет меня желать то, чего я не должна. Хождение на грани близости сделало меня любопытной и голодной, словно я оставила недоеденное блюдо. Я никогда не стеснялась Сайруса, и, возможно, в этом и была проблема.

– Ты в этом уверена?

Камилла берет корзинку с пирожными и тянется в самый центр, вытащив оттуда охапку сильно пахнущих трав.

– Ты уже принесла…

– Ох, я взяла это на себя. Вы оба ведете себя странно, и я видела, как ты шла в сторону башни растрепанная. Что мне напомнило: будь аккуратнее, иначе пойдут слухи. Ты знаешь, как они разлетаются. Одной искры будет достаточно.

– Мне Сайрус даже не нравится, – бубню я очередной протест.

– Если это не остановило вас обоих от того, чтобы наброситься друг на друга до этого, почему должно остановить сейчас? – Она взмахивает ресницами, но за ее словами кроется здравый смысл. – Мы ничего не можем поделать с желаниями нашего сердца. Люди влюбляются в нас, Лидайнов, и… И это слишком легко. Мы смотрим прямо в сердце, как ты смотришь в судьбы. Я знаю, ты большая девочка, но это не значит, что ты не можешь совершать глупости или обжигаться. Все может зайти слишком далеко. Судьбы, зная вас двоих, все будет именно так.

Я утыкаюсь лицом в спинку дивана.

– Вернемся к вопросу о Рее…

– Сейчас она во дворце, и я могу за ней приглядывать. Но для начала, я пока не хочу обзавестись племянником или племянницей, Вайолет. Какими бы прелестными ни были, они мне не нужны. Заваривай два листа на чашку и пей каждое утро. Или сохрани на другое время, если не собираешься использовать их сейчас.

Когда я не забираю травы у нее из рук, она тянется и кладет их в мой карман. Я хмурюсь, и она похлопывает меня по щеке.

– Считай это утешительным подарком за то, что предпочитаешь мужчин.

Когда Камилла уходит, я запираю дверь и иду мимо замысловатых шкафов в передней комнате, мимо занавесок за столом для предсказаний к простому шкафчику, что стоит рядом с ящиками неразобранных инструментов. Отодвинув в сторону мотки ткани на верхней полке и дотянувшись до ее задней части, я достаю шкатулку из чистого оникса, сияющую, как вороново крыло, и открываю ее ключом, что принесла из спальни.

Приподняв крышку, вижу шип ровно в том положении, в каком я его оставила.

Любой другой шип уже бы засох. Он тверд, как сталь, и зелен, как молодые побеги лоз на башне. Я беру его в руки, как нож, и взмахиваю им в воздухе. Он оказался легче любого ножа, что я когда-либо держала. Словно зачарованный, словно он был сделан для меня.

Любое другое оружие заставило бы меня почувствовать уверенность, но сейчас этот шип вызывает у меня лишь тошноту.

Ведь если он создан для меня, то я должна его использовать.

Я и представить себе не могу, как пронзаю им сердце Сайруса. Прижимаю шип к деревянной полке, и он оставляет глубокую царапину. Я не смею проверить его на коже. Острие все еще сияет неестественно красным цветом.

Когда он вонзится ему в сердце, то уничтожит его тело.

Несмотря на то, что одна только мысль о Сайрусе приводит меня в ярость. Несмотря на то, что я не менее омерзительна, чем остальные обитатели эвинийского двора, я не убийца.

И все же. Я смотрю на шип. Держу его в руках.

Так, может, я ошибаюсь?

Я могу быть вынуждена это сделать, не так ли? Я бы сделала что угодно, имея уверенность в том, что это наверняка сойдет мне с рук.

Неужели меня останавливает только страх возможного наказания?

Неужели убивать, как и врать, становится легче после первого раза?

Я помню, как король Эмилиус учил меня изрекать пророчества на людях. «Ты не только получатель пророчества, – говорил он мне, – ты также и его вещатель. То, как ты опишешь свои видения, важно не меньше, чем сам твой дар их