Комедианты - Валерий Михайлов

Ей тогда только-только исполнилось 17. Был конец лета. В саду цвели розы. Она обожала розы, и розы обожали её. Матери дома не было, она дежурила на сутках. Домашние дела были переделаны, и она устроилась с книжкой в небольшой, аккуратной беседке, увитой розами. Едва она прочитала пару страниц, как возле калитки остановилась новая белая «Волга», откуда вышел удивительно похожий на доктора Айболита мужчина и подошел к забору напротив беседки, где сидела она.

– Здравствуйте, – приветливо сказал он.

– Здравствуйте. – Она нехотя оторвалась от книги.

– Лидия Григорьевна Толстопятенко?

– Да.

– Разрешите представиться. Цветиков, профессор Цветиков.

– Слушаю вас.

– Могу я войти?

– Конечно, заходите. Сейчас я принесу чай.

– Спасибо большое. У вас красивые розы.

– Спасибо. Розы – это моя жизнь.

– Замечательное увлечение.

– Подождите немного здесь… Или, хотите, пойдёмте в дом?

– Нет, лучше здесь. В такую погоду, знаете ли, преступление сидеть в помещении.

– Как хотите. Я сейчас.

– Можете не спешить. Я полностью в вашем распоряжении.

– Я сейчас. – Она скрылась в доме.

– Вы какой пьёте?

– Крепкий. Только крепкий и самый крепкий. А вы?

– Я тоже люблю крепкий и без сахара. Странный вкус для девушки. Не находите?

– Отнюдь нет. Я вообще противник делить что-либо на мужское и женское, кроме, конечно, некоторых биологических особенностей, но их не так много. Можете мне поверить.

– Вы изучаете людей?

– В какой-то степени.

– Ой, вы, наверно, по делу пришли, а я вас болтовней отвлекаю.

– Да нет, знаете ли, но если вы настаиваете… Позвольте сначала задать вам один вопрос? – Цветиков словно бы заглянул к ней в душу своими проницательными, добрыми глазами.

– Я вас слушаю.

– Почему, как вы считаете, ваш отец так с вами поступил?

– Не знаю, – её передернуло, – я никогда не видела отца, да и стараюсь о нём не думать.

– В таком случае вас должно удивить то, что я сейчас скажу. Дело в том, что ваш отец любит вас всей душой.

– Странная, в таком случае, у него любовь.

– Он боится причинить вам зло. Подождите, не перебивайте, – не дал ей раскрыть рта Цветиков, – он боится, что мы сможем вас выследить.

Страх начал вползать в её сердце.

– Не стоит меня бояться. Я не маньяк, не злодей. Я учёный. Когда-то мы под эгидой правительства проводили серию экспериментов, участником одного из которых не посчастливилось стать вашему отцу. Так уж случилось, что ему удалось выйти из-под контроля, проявив некие сверхчеловеческие способности. Мы считаем, что они могли передаться вам по наследству.

– Чего вы хотите?

– Я хочу предложить вам добровольное участие в эксперименте.

– Добровольное – это значит, я могу отказаться?

– Вы совершенно правы.

– И что со мной тогда будет?

– Ничего. Останетесь жить, как живёте, так и не узнав, какой потенциал прячется у вас внутри.

– Могу я спросить?

– Конечно. Спрашивайте, что угодно.

– Что это за эксперимент?

– Я не могу вам раскрывать слишком многое. Скажу лишь одно: это очень опасный, требующий мужества и выдержки эксперимент. Вам будет плохо, очень плохо.

– Зачем вы мне это рассказываете?

– Затем, что вы дочь своего отца.

– А если я всё-таки не соглашусь?

– Значит, мы в вас ошиблись.

Минут через тридцать «Волга» увозила её из города».

«Я опоздал. На мою беду, эти люди умели запутывать следы. Будь я более опытным танцором, возможно, я бы успел, но чего сейчас говорить об этом. Я опоздал. Она исчезла в бесчисленных коридорах непознанного, исчезла, не выдержав боли и унижений, исчезла, взяв слишком большое ускорение, чтобы вернуться, чтобы когда-нибудь вернуться в наш грёбаный мир, измышлённый ополоумевшим садистом в семь дней. Она исчезла…

Ударный отряд из десяти человек, и лаборатория в наших руках. Пятнадцать минут, чтобы…

Боль отчаяния и бессилие злобы в совокупности с наукой убивать сделали своё дело. Мы вычистили всех, от охраны и санитаров до высшего персонала и руководства. Вернее, почти всех. Двое всё же ушли: профессор Цветиков – непосредственный руководитель проекта (как нам тогда казалось), и Карл Дюльсендорф – ассистент и правая рука профессора. Дюльсендорф всегда был хитрой лисой.

К счастью, деньги и нужные друзья способны творить чудеса. Не более чем через полгода мы обнаружили Дюльсендорфа. Он даже не сменил фамилию.

На этот раз нас было трое. Нельзя было допустить, чтобы он почуял опасность. Всё прошло гладко, даже слишком гладко. Несколько часов, и Карл с супругой оказались в одном из лабораторных модулей. Самого Дюльсендорфа трогать было нельзя: в любой момент он мог уйти из нашей реальности. Поэтому мы принялись за жену. Мы делали с ней всё, на что была способна наша фантазия, но он держался. Только когда мы начали её медленно убивать на его глазах, он признался, что у Цветикова есть дочь. Мы оставили Дюльсендорфа с трупами жены и неродившегося ребёнка, решив, что смерть для него будет слишком гуманной.

Дочку Цветикова мы нашли уже мёртвой. Кто-то разнёс ей голову, выстрелив в затылок. Скорее всего, она так и не успела ничего почувствовать. Конечно, это мог сделать и Дюльсендорф, но, как мне кажется, это было делом рук самого Цветикова. Фактически он избавил её от мучений.

Найти исполнителя было уже проще. Нам потребовалось не более месяца, чтобы выйти на Редактора – человека, редактировавшего оплошности экспериментаторов. Ещё немного терпения, и…»

«Не зря ему снились тушки. Целое полчище куриных тушек, которых всё несли и несли ему в подарок незнакомые люди со странным выражением лиц. Ох, не зря. Не зря он не хотел ехать, а в самый последний момент, уже перед выходом, у него скрутило кишечник. Да и ребята, обычно весёлые, сегодня вдруг были не в духе. Не зря…

Их уже ждали в самом стратегически невыгодном месте: узкая, только для одной машины дорога, проходящая между старыми, полузаброшенными строениями: то ли складами, то ли ещё чёрт-те чем. Три километра петляющего бездорожья, по которому ни скорость набрать, ни развернуться.

Яркая вспышка, сопровождаемая оглушительным шумом. Ему как-то приходилось стрелять из гранатомёта: два дня потом не мог толком слышать. Нарочито медленно летящая граната, достаточно медленно, чтобы понять, что сейчас будет, и слишком быстрая, чтобы что-либо предпринять. И вот джип сопровождения уже летит вверх тормашками, полыхая вместе со всеми пассажирами.

Ещё два выстрела один за другим. На этот раз из какого-то ужасного стрелкового оружия: пули входили в бронированное стекло, как в промокашку: первая пуля пробила два стекла, одно почти по касательной, разнесла в брызги голову водителя и оставила внушительный след на одной из стен. Вторая пуля через заднее стекло разворотила грудь охранника и застряла где-то в двигателе лимузина.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});