Судьбе вопрек (СИ) - Романова Екатерина Ивановна

— Первое, — торжественно начал он. — Мне нравятся изменения.

И довольный взгляд на подошедшую Альби, которая схватку с енотом проиграла и примостилась обратно на стул.

— Это розовый жасмин! — она обернулась на живую изгородь, покрытую нежными розовыми цветочками, что наполняли комнату очень мягким сладким ароматом. — Крайне редкий и очень прихотливый в выращивании. Он живет только у добрых людей, от плохой энергетики сразу гибнет.

— Не знал, что он цветет.

— Не цветет, — смутилась она. — Если правильно не попросить.

— Не стоит стесняться! Теперь это и ваш дом. Завтра приглашу дизайнера, чтобы вы могли обсудить перепланировку ваших комнат. Если есть особые пожелания по остальному дому — тоже можете вносить на обсуждение.

— Класс, — обрадовалась Альби, а вот Тан свой бокал отставил, серьезно посмотрел на Харви, на меня и выдал.

— Ты собираешься на ней жениться?

— Формально мы уже женаты.

Нет, ну нормально? О том, что беременна, я узнала от Харви. О том, что замужем уже — тоже узнала от него. Тишина стала какой-то весьма неловкой, потому фетрой улыбнулся и поцеловал мою ладонь. Ту самую, на которой коварный перстенек имелся.

— Официальной церемонии еще не было, но ло-ану — редкая и давно позабытая форма брака, которую прежде практиковали наши далекие предки. До того, как мужчины стали проходить школу рейгвердов и терять душу, а с ней возможность любить и ценить свою избранницу.

Теперь настала моя очередь заливаться краской.

— И как давно она беременна? — выдал брат. Я поперхнулась соком, который, видимо, и стал главной зацепкой.

— Это уже второе и третье, что мы хотели вам сообщить, — меня услужливо похлопали по спинке. — Ваша сестра беременна, но! Это ничего не меняет для вас. Я сам рос в многодетной семье и тоже знаю тот страх, который возникает при появлении нового ребенка. Что, если меня теперь перестанут любить или будут любить меньше? Не перестанут и не будут. Вы навсегда останетесь важной и значимой частью нашей семьи. Я люблю Флер и в нашем доме вам всегда будут рады. Даже, когда вы станете совершеннолетними и решите жить отдельно. Если решите, — поспешно добавил он. — В нашем доме места всем хватит. А, если не хватит, всегда можно построить более просторный.

Как у него все просто. Маленький дом? Построим новый, куда больше. Интересно, если я теперь жена правящего, фетесса Хартман, я могу… могу выкупить мамино кафе и заняться им?

Про мою искру и о поединке мы в этот вечер не вспоминали. Заказали еду из ресторана, поужинали и разбрелись сытые, усталые и довольные по своим комнатам. У меня, к слову, тоже оказалась своя. Но спальня правящего мне понравилась больше. Впрочем, к себе меня и не пустили. Так только — показали, подразнили и закрыли дверь. Оказалось, он готовил эту комнату для меня с того момента, как я предпочла выносить утки, чем встретиться с ним. А вкус у моего фетроя — отменный и менять в той комнате я точно ничего не стану.

Заседание по нашему делу действительно назначили через неделю. Вопреки моим ожиданиям, домашний арест оказался той еще пыткой, хоть и сидела я в привлекательной, комфортабельной и просторной клетке, куда все время захаживал фет Дорский и множество работников, желающих мне всячески угодить.

Брат покорил фета Саймана. Держался гордо и уверенно, как и учил фет Сайонелл, в костюме, сшитом на заказ, выглядел превосходно: очень взросло, авторитетно и серьезно. Часть предложений Тана было решено внедрить в готовящийся проект Сайман 10, часть отправлены на доработку, некоторые отвергнуты. Это неимоверно вдохновило брата, которому предложили стажироваться и оплатить учебу в самом престижном вузе дистрикта с последующим трудоустройством.

Я много работала по Лисмен Эколоджик, пытаясь вникнуть в особенности ведения дел. Со мной занимались аналитики, репетиторы и учителя. Материнское кафе, как только Харви о нем узнал, было тут же выкуплено и возвращено нам. Временный управляющий практически жил в нашем доме, потому что я планировала вернуть этому месту тот вид, который он имел при жизни мамы.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Через пять дней меня навестил Марк Гай, с которым мы долго разговаривали, преимущественно о семье, силе, отце и дедушке. Доктора, посовещавшись, решили попробовать процедуру, но… Было меньше пяти процентов на успех, и мы все это прекрасно понимали. На процедуру кремации меня отпустили в сопровождении рейгвердов и службы контроля. К счастью, каким-то невероятным образом прессы удалось избежать. И во время кремации, и во время развеивания праха. Я долго плакала и не могла прийти в себя, только поддержка Харви и растущий внутри плод нашей любви, знание, что жив отец и ждет часа, чтобы вернуться к нам, позволяли идти вперед.

Дедушкина любовь, забота, знания, что он дал мне в последние дни своей жизни, его вера в меня стали причиной серьезных и очень значимых изменений. Харви предложил мне открыть благотворительный фонд помощи больным болезнью Торкинсона и спонсировать исследования на основе выдвинутой мной теории, поскольку она была признана перспективной. Конечно, я согласилась. Согласились и родственники фета Барского, который без фета Сайонелла очень грустил, отказывался включать телепатовизор и постоянно шумел датчиками, привлекая к себе внимание. Я не смогла спасти дедушку, возможно, получится фета Барского? Его родственники оплачивают дорогостоящее содержание, и он вполне может дожить до изобретения лекарства. Если оно будет открыто — я смогу стать причастной к спасению тысячей жизней! И за этот невероятный шанс спасибо моему любимому мужчине, который каждую ночь делил со мной, а в шаре оставался лишь днем.

Граница дистрикта уменьшилась вполовину от той, что нам удалось расширить, но мне категорически запретили думать о вхождении в шар. Впрочем, я и не настаивала. Вот надерем задницу Кайлу, Зейде и Сэймиру, тогда и подумаем о границе. А пока об этом пусть Лисмен Эколоджик думает.

Если не считать смерти дедушки, то эта неделя стала одной из лучших за многие годы. Фету Ронхарскому пришлось признаться в предстоящем трибунале, а потому я не знала, смогу ли вообще когда-либо танцевать. Тем не менее, ежедневно тренировалась с частным преподавателем. Не Максом, разумеется. Харви вообще категорически возражал, мы даже несколько часов не разговаривали, но потом сдался. Тем более, врачи не запрещали заниматься балетом, запрещали лишь перетруждаться.

Все бы ничего, но ложкой дегтя стали ежедневные встречи с юристами и адвокатами. Меня готовили к многочисленным и самым коварным вопросам. Я наслушалась о себе таких предположений, что самой страшно стало. Впору мною детей пугать, а не аркхами и не фетом Дорским!

Поскольку мы с Зейдой обе в положении, а фетроев ждут свои дистрикты, было решено объединить наши дела. Разумеется, Харви инициировал рассмотрение обвинений против фетессы Лоуренс, потому мы находились в равном положении, как обвиняемых, так и обвинителей.

И вот, когда настал час икс, я сидела, не в силах пошевелиться, потому что доказательства, прямо скажем, были не в мою пользу.

— Давайте подведем итоги, — Зейда хитро улыбнулась и, заправив за уши идеально прямые прядки, подалась вперед и переплела пальцы. Я вздрогнула, приходя в себя. Харви накрыл мою ладонь своей, успокаивая. — У нас есть видеозаписи, как фетесса Хартман, — то ли сказала, то ли плюнула, — неоднократно посещает фета Вэльского. Четыре года сожительства не прошли даром. Она посадила его на свою кровь и, разумеется, после расставания продолжила поставки, ведь это прекрасный и прибыльный бизнес, что нашло подтверждение в ходе обысков у нее дома и на работе. На анниках отпечатки пальцев феты Аллевойской.

— Фетессы Хартман, — поправил Харви.

— Конечно, милый. Фетессы Хартман.

При слове «милый» из ее уст у меня дернулся глаз, и разгорелось желание скушать ее искру. Ту, что иллюзорная. А затем сотворить с сознанием этой дохлогрызки такое, что маму родную не вспомнит. Одним словом — гормоны. К тому же, эта пакость носит под сердцем моего сводного брата!