Ветер военных лет - Глеб Бакланов

Наша дивизия, до того, как я уже говорил, находившаяся в резерве командующего, вступала в боевые действия, обходя город Александрию справа. Она выходила в свою полосу через большое село Недогорки. Здесь мы попали под сильную бомбежку.

Село состояло из двух идущих параллельно улиц, или порядков, как говорят в этих местах. Коротенькая улица-перемычка связывала их так, что, вероятно, фашистским пилотам, летавшим вдоль порядков, все село должно было представляться большой буквой "Н".

Сначала немцы планомерно бомбили дома. Когда же жители и солдаты, спасаясь от бомб, кинулась в огороды, фашисты прошлись по задам и нанесли там порядочный урон. Пострадал и штаб дивизии, расположившийся на окраине, потеряв начальника отделения кадров и нескольких других товарищей.

Мы продолжали двигаться вперед, но темп наступления был невысок: противник сопротивлялся упорно, медленно отходя в направлении Александрии. Дивизия с не меньшим упорством вгрызалась в оборонительные рубежи фашистов, теснила их и наносила ощутимые удары, хорошо взаимодействуя со своими соседями.

Стояла поздняя осень. Холодные северные ветры нагнали целое стадо сердитых, лохматых туч. То и дело моросил надоедливый частый дождь. Его скучная серая сетка повисла над степью, по-прежнему окружавшей нас со всех сторон. Изредка тучи ненадолго разбегались, дождь переставал. Тогда степные овраги начинали куриться густым серым туманом.

Вспоминаю, как 39-й полк, которым командовал возвратившийся из госпиталя полковник Шур, наступал на станцию Понтаевка. Железная дорога на Знаменку проходила у подножия пологого холма по невысокой насыпи. Здесь же, внизу, была и сама станция Понтаевка. На макушке холма рассыпалось большое село, тоже Понтаевка. Село и станцию прочно удерживали фашисты. Чистый луговой склон холма великолепно просматривался и, разумеется, простреливался сверху. Подступиться к селу было трудно.

Железная дорога в одном месте пересекала небольшой ручеек, перекрытый мостом высотой метра три. Здесь, примерно в полукилометре от деревни, был оборудован мой наблюдательный пункт, откуда открывалась широкая панорама местности, на которой нам предстояло вести боевые действия.

Ночью два батальона 39-го полка ворвались в деревню, но удержать ее не смогли. Утром немцы выбили их, батальоны откатились на исходные рубежи. В течение следующего дня и еще одной ночи полк безрезультатно штурмовал станцию и село. Казалось, немцы зубами и когтями вцепились в землю. Их минометы и артиллерия били по занятым нами позициям, а пулеметы косили наступавших по открытому склону холма. Надо было что-то придумать, чтобы взять Понтаевку малой кровью. И тут я вспомнил об Иване Подкопае.

Капитан Подкопай командовал отдельной ротой автоматчиков 39-го полка. Это была не просто рота, а капитан не просто командовал ею. Капитан Подкопай был человеком редкостной одаренности. Дерзостно отважный, ловкий и изобретательный, он обладал особым даром привлекать к себе людей, пробуждать в них мужество и самоотверженность, увлекать их прекрасным и чистым героическим безрассудством, которое, впрочем, только казалось безрассудством, потому что в основе всех беспримерных по дерзости подвигов Подкопая лежал холодный, тонкий и умный расчет. Это был старейший ветеран дивизии, служивший еще в воздушно-десантной бригаде.

Подкопай как магнит притягивал к себе людей одного склада с собой, и в его роте подобрались люди безупречного мужества, до конца преданные своему командиру, если хотите, влюбленные в него. Рота отличалась исключительной дисциплинированностью, собранностью, огромным воинским мастерством и настоящей мужской, солдатской фронтовой дружбой.

Он был чрезвычайно хорош собой, этот легендарный капитан героической роты: высокий, стройный, подтянутый, с правильными чертами и красивым овалом лица.

Его всегда берегли для особо важных и трудных заданий, часто держали в резерве и знали, что, когда понадобится, подкопаевцы не подведут. Что мы так думаем, знал и сам Иван Подкопай.

Когда, вызванный мною, капитан Подкопай появился на наблюдательном пункте под мостом, я, как всегда, с удовольствием отметил безупречную белизну полоски подворотничка и поднял взгляд на чисто выбритое приятное лицо. На меня смотрели умные и теплые той теплотой, какая бывает у украинцев, внимательные глаза.

Я обрисовал Подкопаю положение и спросил его в упор:

- Ну, капитан, можешь взять деревню своей ротой? Подкопай молчал. Я изложил свои соображения:

- По-моему, это лучше всего сделать ночью. Пожалуй, даже сегодняшней.

Подкопай смотрел и слушал, а глаза его щурились, щурились и уходили куда-то, словно он на невидимом экране уже просматривал то, что сделает ночью. Однако он сказал:

- Дайте мне, товарищ генерал, шесть часов светлого времени. Я должен хорошенько осмотреться и продумать все варианты.

- Хорошо, - согласился я. - Сейчас восемь утра. Значит, часа в три-четыре жду тебя с ответом.

- В четыре, - твердо сказал Подкопай. - Ровно в четыре.

Он пришел под тот же мост ровно в четыре и, не ожидая моего вопроса, доложил:

- Так точно, товарищ генерал, сегодня ночью рота Понтаевку возьмет!

Такое категорическое заявление означало, что капитан за несколько прошедших часов облазил простреливаемую местность и до малейших деталей обдумал план боя. Я оглядел Подкопая. Нельзя было заметить никаких следов нелегкой рекогносцировки на грязных, раскисших полях: щегольски затянутый на узкой талии пояс, до блеска вычищенные сапоги.

- Доложи подробно, товарищ Подкопай, - приказал я.

- Есть доложить подробно,- четко ответил капитан. - Совсем налегке, без вещмешков, без шинелей, в одних гимнастерках, пользуясь ночной темнотой, рота из разных мест ползком подберется к деревне и обложит ее с трех сторон.

- Вооружение?

- Только автоматы. И по восемь гранат на человека. На исходе ночи, перед самым рассветом, с криками "ура!" и автоматной стрельбой врываемся в деревню, бросаем гранаты, словом, поднимаем страшную панику. В это время так же полукольцом уже в полном снаряжении и с хорошим запасом патронов подходят батальоны полка. Единственно открытым направлением для фашистов остается дальняя околица деревни. Этот выход накрываем массированным артогнем, к чему артиллеристы должны подготовиться заранее. Все.

- Надо чем-нибудь еще помочь? - спросил я.

- Больше ничего не надо. Только прошу помочь обеспечить взаимодействие с командирами батальонов. Когда они войдут в село, я буду находиться в крайней хате.

Разумеется, немедленно началась подготовка к предстоящему бою. Собрали командиров, поставили задачи, по карте и прямо на местности все из-под того же моста наметили направления наступления, отработали все детали с артиллеристами и минометчиками и стали ждать ночи.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});