Сахарские новеллы - Сань-мао

несколько дырчатых кирпичей, а сверху накрыла их доской от гробового ящика. Купила две толстых поролоновых лежанки; одну прислонила к стене, другую положила на доску; сверху настелила полосатый кусок ткани той же расцветки, что и занавески, и накрепко пришила его к спинке.

Получился отличный диван. Его яркая обивка очень красиво смотрелась на фоне белой стены.

Стол я накрыла белой скатертью, а сверху постелила присланную матерью бамбуковую рулонную шторку. Любимая матушка даже прислала мне китайский абажур из хлопковой бумаги, о котором я так мечтала.

Кроме того, я получила чайный набор из гончарной глины; мой дорогой друг Линь Фу-нань[24] прислал мне целый рулон эстампов современных художников, а господин Пин отправил авиапочтой ящик с книжками издательства «Корона»[25]. Отец, завидев по дороге с работы какой-нибудь причудливый постер, покупал его, чтобы отправить мне. Старшая сестра снабжала меня одеждой, но больше всех отличились младшие братья, приславшие Хосе банный халат, напоминавший кимоно. В нем он был вылитый Мифунэ Тосиро[26], один из самых обожаемых мной актеров.

Мы подвесили низко-низко мамин фонарик, а стену украсили великолепной каллиграфией Линь Хуай-миня[27]: «Заоблачные врата» белыми иероглифами на черном фоне. В нашем доме воцарилась особая, неповторимая атмосфера.

В таком доме уже было место вдохновению и стремлению к совершенству.

Пока Хосе был на работе, я покрасила книжный стеллаж в темный цвет, но не масляной краской, а такой коричневой штукой – не знаю, как она называется по-китайски. Стеллаж приобрел куда более благородный вид.

Я часто размышляла, как трудно человеку вырваться за пределы социального круга, в который он попал при рождении. В глазах любого сахарского жителя мой дом заполнен совершенно бесполезным барахлом, но я не могла освободиться от этих оков, мне было необходимо создать вокруг себя такой же, как и раньше, сложносочиненный антураж.

Потихоньку я возвращалась к себе прежней: меня вновь потянуло ко всему художественному и романтическому.

Хосе уходил на службу, а я шла на свалку и собирала там всякий хлам.

Я принесла домой и отмыла старую автомобильную покрышку, положила ее на циновку, засунула в нее красную подушку для сиденья, получилось что-то вроде гнезда. Гости всегда старались занять его первыми.

Я подобрала бутылку из темно-зеленого стекла, принесла домой и поставила в нее несколько буйных диких колючек. От этой композиции веяло какой-то элегической горечью.

Я купила маленькие баночки краски и разрисовала разные бутылки из-под газировки индейскими орнаментами.

Верблюжий череп я сразу же поставила на книжную полку. Я упросила Хосе смастерить фонарик из жести и стекла. Почти сгнившую козью шкуру я, подсмотрев у сахрави, задубила солью и купоросом, и из нее вышла еще одна подушка.

Наступило Рождество. Мы покинули пустыню и полетели в Мадрид к родителям Хосе.

Возвращаясь назад, Хосе прихватил с собой все свои книжки, скопившиеся с детских лет до университетских времен. В нашем сахарском домике появился книжный запах.

Я нахожу в пустыне особую прелесть, правда, пустыня не отвечает мне взаимностью.

О несчастные дети цивилизации! Не видать нам свободы от бесполезных вещей.

– Растений не хватает, – как-то вечером пожаловалась я Хосе. – В доме совсем нет зелени.

– Нам много чего не хватает, этак мы никогда не успокоимся.

– Вот именно. Так и будем ходить и все подбирать.

Вечером мы перелезли через невысокую стену, окружавшую дом губернатора, и принялись голыми руками выкапывать его цветы.

– Скорей, суй в пакет, быстрее, еще вон ту лиану.

– Господи, этот чертов корень пророс так глубоко, что не подцепишь!

– Землю тоже бери, давай же, кидай сюда!

– Хватит, три штуки уже есть, – прошептал Хосе.

– Еще одну! Еще одну, и все. – Я продолжала копать.

Вдруг я увидела, как от губернаторских ворот в нашу сторону медленно идет охранник. От страха у меня душа в пятки ушла. Я схватила пакет и прижала его к груди Хосе.

– Обними меня покрепче, – зашептала я, – Поцелуй меня изо всех сил, скорее, волк приближается!

Хосе обнял меня, бедные цветы оказались зажатыми между нашими телами.

Охранник быстро шел к нам, бряцая оружием.

– Что вы здесь делаете? Чего вынюхиваете?

– Я… мы…

– Прочь отсюда! Здесь вам не место для свиданий.

Вцепившись друг в друга, мы пошли к ограде. Господи, только бы растения не выпали, когда будем лезть через стену.

– Эй, выходите через ворота. Быстрее! – гаркнул охранник.

Маленькими шажками, обняв друг друга, мы выбежали наружу. Я даже слегка, градусов на пятнадцать, поклонилась охраннику.

Когда я рассказала об этой истории старому командиру Иностранного легиона, он очень долго смеялся.

Дом наш все еще был далек от идеала. Дом без музыки – все равно что китайский пейзаж без водопада.

Чтобы скопить денег на покупку магнитофона, я стала покупать продукты в магазине при военном гарнизоне, куда надо было долго идти пешком.

Поначалу я чувствовала себя скованно – другие женщины толкались и расхватывали товар, я же чинно простояла в очереди четыре часа, чтобы купить корзину овощей. Зато они обошлись мне в треть от цены в обычном продуктовом.

Впоследствии я часто туда ходила. Убедившись, что у меня хорошие манеры, военные взяли меня под свое крылышко.

Приметив меня у кассы, к которой было не протолкнуться, они кричали мне поверх голов грузных невоспитанных женщин: «Чего вам сегодня взять?»

Я передавала им список, и спустя некоторое время ящик с покупками ждал меня у заднего выхода. Я расплачивалась и вызывала такси. Машина еще не успевала подъехать, как рослый малый в военной форме подхватывал мою коробку, чтобы уложить в багажник. И получаса не проходило, как я уже ехала с покупками домой.

Здесь были расквартированы военные из разных родов войск, но сердце мое навсегда покорил Иностранный легион (тот самый «пустынный легион», о котором я говорила раньше).

Это были настоящие мужчины, не боявшиеся тяжелого труда, относившиеся к женщинам с должным уважением. Они умели воевать, но умели и быть утонченными: каждое воскресенье на закате на площади у здания муниципалитета выступал симфонический оркестр Иностранного легиона, исполнявший классические произведения, от «Волшебной флейты», «Ночи на Лысой горе» и «Болеро» до «Веселой вдовы» в финале.

На деньги, сэкономленные в военном магазине, мы купили магнитофон и кассеты. Что до телевизора и стиральной машины – они совершенно меня не привлекали.

Мы начали откладывать деньги. Следующим пунктом была покупка «белого коня». Современных «коней» можно было купить в рассрочку, но Хосе не желал быть современным, ему надо было выложить все денежки сразу. Я понимала, что мне еще долго придется ходить пешком, как минимум