Пророчество - Василий Горъ

– Положи эту дрянь! – сморщившись, приказал Щепкин. – Она с ядом! Не дай бог, поцарапаешься! Никакая сыворотка не спасет! Вот, блин, попали! У них тут что, война?

– А хер их разберешь! – мрачно буркнул Ребров, перезаряжая ополовиненную обойму пистолета. – Сколько раз был в этой долбанной Африке, никак привыкнуть не могу! Пока не начнут стрелять, хрен кого услышишь…

Тут он удивленно поднял глаза и, не отводя от меня взгляда, изумленно спросил:

– Ты их что, услышал?

– Неа, как всегда, унюхал! – попробовал было отшутиться я, но, увидев, что вопрос в глазах парня не пропал, попробовал объяснить: – Чувствую я опасность! Жопой! Показалось вдруг, что дальше идти нельзя! Я на миг замер, а он пошевелился! Вот я и бросил нож! Второй тоже подставился…

Недоверие в глазах лейтенанта сменила зависть:

– Вот бы мне так!

– Ладно, нет времени трепаться! Если Тсонга вышли на тропу войны, то у нас проблемы! Пилить еще сорок с лишним километров, а доберемся или нет – бабушка надвое сказала… Подбери ножи и в путь! – вмешался Глаз. – Кстати, хорошие были броски! Мастер ставил!

Я согласно кивнул головой, про себя помянув добрым словом Наставника, благодаря которому мог метать все, что угодно, от ножей до монет, практически не промахиваясь даже по движущейся мишени…

К вечеру, переходя небольшую речушку, буйствующую в глубоком ущелье, по подвесному веревочному мостику, мы наткнулись на тело одного из группы спасения: опухший от яда труп был распят на суку здоровенного лесного великана метрах в сорока от опушки леса, прямо напротив моста, словно в предупреждение непрошеным гостям из большого мира…

– Антошка! – выдохнул Володька. – Блин, мы с ним вместе училище заканчивали!

– Сука был конченая, но все равно жаль! – покачал головой Леха и, посмотрев на мое непонимающее лицо, пояснил: – Жадный был до отвращения! За рубль мог удавить и удавиться… Не любил его никто. Но как подрывник был хорош…

– Понятно! – Я отвлекся от разговора и снова просканировал окрестности. Судя по моим ощущениям, засада за мостом никуда не исчезла, а, наоборот, даже пополнилась двумя людьми, один из которых все еще двигался между деревьев, невидимый с нашей стороны, но чем-то здорово озабоченный…

– Мне кажется, в лесу за мостом кто-то есть! – изобразив, что изо всех сил всматриваюсь в гущу леса, прошептал я…

– Из-за деревьев не выходим! – тут же среагировал Глаз и пропал среди зарослей… Тут же в ухе два раза щелкнуло, и раздался его тихий голос: – Кость, прикрой! Я погляжу, что да как…

Минут десять Вова осматривал противоположный край ущелья через мощную оптику своей винтовки, а потом снова вышел на связь:

– Трое – на час, один – на десять часов, еще несколько человек шевелятся на двенадцать часов… До ближайшего перехода четыре часа вниз по течению… Какие будут предложения?

– Сзади подходит группа! – дополнил наблюдения я. – Человек восемь. Идут прямо на нас… До подхода минут десять!

– Прорываться – верная смерть! – хмыкнул Костян. – Назад тоже уходить как-то проблематично… Вправо, судя по карте, открытое место… Разве что ломануться влево?

– А что если я возьму на себя тех, что сзади? – вдруг помимо своей воли высказался я. – Постараюсь нашуметь… те, из-за моста, рванут на помощь… Вы их тут встретите… А?

– Рискованно… – шепнул в ухо Глаз. – Но шанс есть… Давай, Олежка, но не выпендривайся особенно, ладно?

– Окей! – хмыкнул я и, отложив в приметное место автомат и рюкзак, здорово стесняющие движения в этом зеленом аду, неслышно скользнул в переплетение побегов всех цветов и размеров, почему-то называемое лесом…

…Преследователей было семеро. Все те же аборигены на вид, но, в отличие от предыдущих, одеты в камуфляжные брюки, армейские ботинки и вооруженные автоматами Калашникова. Плюгавенький мужичок лет сорока, с куцей козлиной бородкой на покрытом прыщами лице был еще в зеленой бандане на лысом черепе и в темных солнечных очках… К моей радости, у двух замыкающих колонну в ножнах болтались здоровенные, чем-то смахивающие на мои черные клинки, тесаки! Вот с этих двух героев я и начал: материализовавшись за спиной последнего, я одним движением свернул ему голову и, выдернув из ножен тесак, достал им шею идущего впереди второго… Пару раз слегка крутанув оба клинка в руках, чтобы почувствовать их вес и баланс, я взвинтил темп и, издав боевой клич, врубился в ряды совершенно деморализованных диким воплем за спиной аборигенов… Несколько долгих ударов сердца они стояли как вкопанные, а потом начали стрелять… Те, кто стоял на ногах; зарубленные мною уже фонтанировали кровью из обрубков шей и конечностей… В общем, учитывая то, что стволы оружия у приходящих в себя воинов смотрели в противоположную от меня сторону, а для того, чтобы развернуть автомат, не отпуская спускового крючка, нужно довольно много времени, они почти одновременно истошно заорали и попытались убежать. Но неудачно: пуля, вылетевшая из ствола одного из них, перебила большую берцовую кость второго! А через миг до них дотянулся и я…

Немного замедлив скорость восприятия действительности, я стряхнул с обоих тесаков капли крови и, выйдя на связь, доложил:

– У меня все… Что у вас?

Словно мне в ответ, где-то в стороне захлопали выстрелы из снайперки, потом к ним подключился АПС, потом ухнула граната, а чуть позже – еще две… Почти целую минуту в лесу грохотала канонада, а потом настала тишина… Скользя между деревьями обратно к ребятам, я постепенно начал дергаться: по моим расчетам, особых проблем для уничтожения группы противника численностью человек в двадцать у Глаза с Костью возникнуть было не должно, но молчание рации свидетельствовало о противоположном…

…В промежутке между здоровенными листами какой-то помеси дерева и пальмы я разглядел спины двух низкорослых, но довольно здоровых мужичков, споро приматывающих к двухметровому шесту безвольно болтающиеся конечности капитана. Чуть сместившись в сторону, я заметил еще одного, с хеканьем пинающего валяющегося без сознания лейтенанта и корчившего рожи при каждом ударе: прижимая к груди явно простреленную руку, мужчина умудрялся плеваться, материться по-английски и поторапливать двух своих товарищей, выволакивающих на опушку наше оружие и рюкзаки…

Мое появление среди них оказалось несколько неожиданным: два метательных клинка быстренько нашли свои цели; голову одного из специалистов по скоростному связыванию пленных я смахнул правым мачете, а два оставшихся воина с занятыми рюкзаками руками вдруг повалились на колени и, протянув безоружные руки в мою сторону, покорно подставили шеи под удар…

«Сдаются!» – удивился я, но останавливаться не захотел – тащить с собой посторонних было не менее глупо, чем оставлять за спиной живыми… В общем, удостоверившись, что никаких сюрпризов больше не ожидается, я подтащил к себе поближе автомат, на всякий случай снял его с предохранителя, дослал патрон в патронник и приступил к реанимации товарищей…

Первым очнулся Вовка Глаз – растирая покрасневшие глаза и тряся в ухе пальцем, он, явно не слыша самого себя, попытался объяснить мне причины своего пленения:

– Какая-то хрень типа нашей светозвуковой гранаты… Блин, голова-то как болит… У, суки, слезли со своих деревьев…

А у Лехи оказалась прострелена мякоть правого плеча – кость, судя по всему, не задело, но повязку пришлось наложить, предварительно обработав рану антисептиками и позволив Вовке вколоть ему какую-то дрянь… Потом ребята наглотались таблеток и, подхватив свои рюкзаки и оружие, морщась от боли в голове на каждом шагу, поплелись в сторону моста…

Я шел впереди, прислушиваясь к замершему лесу и мечтал наткнуться на какой-нибудь родничок, чтобы смыть с себя чужую кровь и пот, на смесь которых начала слетаться всякая крылатая дрянь…

Ручей найти не удалось: умываться пришлось под проливным дождем, ни с того ни с сего обрушившимся на нас эдак часа через полтора… Скользя по корням деревьев, я ладонями смывал с лица и одежды бурые потеки, стараясь пройти под каждым здоровенным из листьев, служивших здесь чем-то вроде водостоков…

Заночевали у подножия здоровенного дерева, которое «ботаник» Леха обозвал баобабой. Из-за смешного нароста на коре, чем-то действительно смахивающего на полную женскую грудь. Надув «спины» плащ-палаток и завернувшись в «уголки», мы, по очереди охраняя спящих, более-менее отдохнули и от безумного марша, и от столкновений с врагом. Позавтракав, снова пустились в путь, рассчитывая темп так, чтобы пройти оставшееся расстояние к закату: как планировали аналитики в Москве, нам должно было хватить ночи и для рекогносцировки, и для атаки, и для отхода со спасенными ребятами до точки, где нас должен был ждать джип с проводником…

Как и следовало ожидать, планы остались планами. Все пошло наперекосяк за час до заката: сначала оказалось, что путь, такой ясный и простой на карте, в реальном лесу намного сложнее. За три с небольшим километра до точки назначения мы наткнулись на относительно узкое, но довольно глубокое ущелье, перебраться через которое с тем минимумом оборудования, что мы с собой прихватили, было просто нереально. Скалы оказались покрыты мокрой, по ощущению смахивающей на смазку массой, чем-то средним между мохом и плесенью, и если я смог бы спуститься вниз и даже, наверное, поднялся бы на противоположную стену, то перетащить туда раненого Леху и все наше снаряжение под проливным дождем и без веревки было просто нереально. Пришлось искать дорогу в обход…