Пророчество - Василий Горъ

По дороге домой мы перекусили в «Саппоро», японском ресторане на проспекте Мира, и вскоре оказались дома… Маша, быстренько переодевшись в домашнее, принялась за уборку, а я, взяв с подставки мечи, слегка размялся: четыре дня без тренировок дали о себе знать…

Глава 42

Из офиса выехали на двух машинах – в головной ехали я и еще два телохранителя Кириллова, бывшие сотрудники «девятки», – Боря и Леха. Во второй машине кроме шефа и Семена Приходько сидел еще один боец – Витька Робот, прозванный так за своеобразную пластику движения в бою… Простояв в пробке перед тоннелем под Маяковкой почти полчаса, машины свернули на Красина, через Тишинку рванули в сторону улицы 1905 года и через пять минут остановились около ЦМТ, в котором шефа уже минут десять как должны были ждать партнеры. Пока ребята вели Кириллова в здание и к лифтам, я двигался чуть в стороне и пытался понять, что именно меня напрягает… Почувствовать удалось, лишь поднявшись в лифте на шестой этаж и подойдя вплотную к шестьсот семнадцатому номеру: в двух соседних с ним номерах и за дверью напротив нас тоже ждали… С большим нетерпением… Но пока медлили…

В двух коротких предложениях описав шефу ситуацию, я с удивлением услышал, что встреча состоится все равно, а моя работа – обеспечить ее нормальное завершение, чего бы это мне ни стоило. Проводив взглядом скрывающихся в номере бойцов, я на миг задумался… Но обдумать все варианты мне не удалось: в номере напротив скрипнула дверь, и оттуда осторожно выглянул человек, вооруженный пистолетом. И поманил меня внутрь…

Не имея ничего против, я согласился… Двигаясь довольно грамотно по земным меркам, «костюм» постоянно держал меня на прицеле и выводил спиной на стоящего за дверью в соседнюю комнату напарника, примитивный, до безобразия тупой эмоциональный фон которого я почувствовал, наверное, самым первым… И, увидев начало удара по моей голове, расслабился. А зря: нож, вырвавшийся у меня из ладони, ушел в его глазницу, а пятка правой ноги перебила колено атакующему сзади здоровяку. Не успев сообразить, что происходит, потерявший одну точку опоры атакующий не успел даже вскрикнуть, как получил сильнейший удар в гортань, после чего, закатив глаза, рухнул на ковер и забился в конвульсиях… Вытащив из глазницы «костюма» нож, я вернулся к входной двери и выглянул в «глазок»: напротив, у двери в шестьсот семнадцатый, стоя на коленях, что-то творил с замком еще один «костюм», а с обеих сторон его прикрывали два бойца с пистолетами. Резонно рассудив, что камеры, установленные в коридоре, должны быть ими же и отключены, я тихонечко приоткрыл отлично смазанную дверь и бросил в дверь шестьсот семнадцатого монетку. Как только она звякнула, мгновенно среагировавшие на звук бойцы вскинули пистолеты и посмотрели друг на друга, а потом начали поворот в мою сторону. Я бросил ножи с обеих рук и, не проверяя результаты бросков, свернул шею и «мастеру»…

За следующие пару минут я зачистил оба смежных номера и, удостоверившись, что сюрпризов не ожидается, постучался в шестьсот семнадцатый. Шеф, занятый разговором с двумя бандитского вида кавказцами, вопросительно посмотрел на меня и, по моему выражению лица поняв, что помех не будет, немного обострил разговор… Правый мужчина тут же перешел на ор, а левый тем временем безуспешно давил на невидимую кнопку – его ладонь прижималась к нижней части стола, но без особого толку: шума в коридоре так и не раздалось… Поняв, что с их людьми что-то произошло, кавказцы стали нервничать, что стало сказываться на их акценте и уступчивости… Наконец старший из них вскочил из-за стола, выругался сквозь зубы и буркнул:

– Ладно, да? Твоя взяла! Решион вапрос, паниатна?

Кириллов, проигнорировав рукопожатие, коротко кивнул и, не обращая внимания на бешенство в глазах обоих, молча вышел в коридор…

Весь путь до следующего места назначения, пересев к нему в машину, я пытался вникнуть в план помещения, где на нас ожидалось нападение, и понимал, что количество задействованных шефом бойцов не соответствует серьезности ситуации: он явно рассчитывал на меня. И не скрывал этого – перед самой высадкой из машины он обронил странную фразу: «Я тебе доверяю самое важное, что у меня есть, – мое слово!»…

Во втором офисе дело обошлось без кровопролития – комитет по встрече «дорогого» гостя, состоящий из трех лиц той же самой национальности, радушно проводил нас от машины до накрытого стола на втором этаже особняка и принялся наперебой всячески нахваливать предлагаемое вино…

Шеф пригубил, но не более: дипломатично, но твердо он заставил их подтвердить свое невмешательство в бизнес Кириллова и его людей и признать, что несвоевременный уход из жизни господина Реваза Жвания по кличке Резо Кутаисский – не более чем досадное недоразумение…

Отдав должное национальной стряпне хозяев, шеф довольно быстро засобирался к себе и, несмотря на настоятельные просьбы принимающей стороны, загрузил всю нашу компанию в машины и дал команду трогаться…

А через сорок минут, уже в офисе, оставшись в кабинете со мной и Приходько, неожиданно вытащил из ящика стола конверт и протянул его мне:

– Здесь ключи и документы на машину. Она твоя. Стоит внизу в гараже. Я вижу, что у самого тебя купить машину не дошли руки… Пришлось позаботиться мне… Я надеюсь, ты не против? И большое тебе спасибо…

– Кстати! – дав возможность высказаться начальству, добавил Приходько. – Тут есть одни курсы экстремального вождения… Ты бы не хотел немного позаниматься? Вот тебе телефон – созвонишься и договоришься! Только не жмись: возьми персональные уроки, и побольше – этого дела много не бывает!

Глава 43

…Новый год отметили в Австрии, в Китцбюэле…Дед, я и Маша встали на лыжи в первый раз, а Евгения, как оказалось, была уже опытной лыжницей: пока мы осваивали синие и зеленые трассы, она лихо летала по красным, вызывая в нас легкое чувство неполноценности… Впрочем, мы не унывали: русскоязычный инструктор, мастер спорта по горным лыжам, возивший нас гуськом по пологой девятой и шестнадцатой трассе, радовался нашим успехам и скоростью, с которой мы осваивали новый для нас навык. Как ни странно, Маша не отставала от нас с Наставником: восемь лет, отданных гимнастике, дали ей неплохую координацию и силу рук и ног… В общем, два дня перед Новым годом и неделю после мы практически не слезали с лыж: поднимались на гору около половины девятого утра, а спускались перед самым закрытием подъемников – около четырех дня… Потом мы часик парились в сауне отеля, ели и слонялись по маленькому, но уютному городку… Или расходились по номерам и радовались обществу друг друга… Дед расцвел: и так великолепно выглядящий для своих пятидесяти пяти, казалось, он скинул с плеч еще десяток – Женя, узнав, сколько ему лет, так нам и не поверила, с пеной у рта доказывая нам, что как дипломированный врач уж сможет определить такую элементарную вещь, как возраст. По ее мнению, Мериону было что-то около сорока пяти – сорока семи… Собственно, он и не спорил: ему было хорошо. Так хорошо, что он даже умудрился пару раз задвинуть тренировки, случаев чего я вообще не помню. Но я его понимал: я сам никак не мог насладиться обществом Маши и тоже не скрывал своего счастья…

Идиллия продолжалась почти до самого отлета, а четвертого января позвонил Кормухин и попросил как можно быстрее нарисоваться в Москве: у него нарисовалась срочная работа по моему профилю… Откровенно говоря, улетать не хотелось – на два оставшихся до отлета дня у меня были грандиозные планы, но работа есть работа, и я, попрощавшись с Дедом и Евгенией и пообещав Маше возместить недополученную ею ласку в Москве, с камнем на сердце уехал в Зальцбург, откуда рассчитывал улететь первым же рейсом…

В Домодедово меня встречали: Володька Щепкин по кличке Глаз заехал прямо на летное поле и ждал меня около трапа в компании с Лехой Ребровым. Оба парня давно простили мне мою «прописку» и за два предыдущих выезда прониклись ко мне уважением: Глаз, например, даже доверил мне свою снайперку, дотронуться до которой не позволялось никому и никогда. Он же учил меня стрелять – лучше него в Конторе стрелять не умел никто… Костян же доставал меня почти каждый день по другому поводу: он никак не мог понять, как мне удается реагировать на любой его удар, и требовал, чтобы я улучшил ему реакцию… Я отшучивался и изредка подкидывал ему для отработки какие-нибудь несложные для меня, но практически запредельные для его уровня растяжки и физические кондиции движения… Он безумно радовался каждому своему успеху и носился за мной практически целыми днями…

…Уступив мне переднее сиденье, Леха перебрался на заднее и расстроено ввел меня в курс дела: полутренировочный-полубоевой выход в Южную Африку группы из двух новичков и двух инструкторов обернулся бедой: один человек убит, один – тяжело ранен и вместе с двумя другими находится в плену у какого-то местного племени… Одна теоретически несложная операция по спасению ребят уже провалилась: тройка хорошо подготовленных спецов канула в джунглях практически бесследно, и начальство писает кипятком – потерять семерых бойцов за неделю, по его мнению, это чересчур!