Священная Русская империя - Сергей Катканов

Теперь понятно, на что посягает интеллигенция, претендуя быть совесть нации? На то, что лучшие её представители — это и есть святые наших дней — всем пример для подражания. Эта претензия носит откровенно антирелигиозный характер. Интеллигенция считает, что народ наш — отсталый и дремучий, чуждый истинному просвещению именно потому, что он привержен замшелым, безнадежно устаревшим догмам православия. Вместо давно протухшего православия народу надо предложить «свет разума», а вместо святых — себя, любимых. Конечно, каждый интеллигент не может быть фигурой, сопоставимой со святым — только самые лучшие, а интеллигенция в целом претендует на роль нового духовенства, на роль учителей жизни, на роль священства в храме разума. Дескать, раньше попы учили народ, как надо жить, а теперь мы возьмем на себя эту роль.

Итак, главный видовой признак интеллигенции — приверженность духу рационализма и оппозиционность вере предков. Русская интеллигенция всегда ненавидела вековой уклад русской жизни, все наши традиции она всегда желала видеть только в гробу и, желая погибели старым элитам, она предлагала себя в качестве новой элиты, претендуя на роль не только нового духовенства, но и новой аристократии, на роль носителей самых лучших человеческих качеств.

Что включает в себя понятие «интеллигентность»? А вот это знаете ли такая особо утонченная и деликатная вежливость и обходительность, основанная на уважении к человеческой личности, на подчеркнуто терпимом отношении к чужим взглядам и убеждениям. Интеллигентность — это высший уровень внутренней культуры, воспитанность в самом широком смысле. Интеллигентность — это в некотором смысле даже жертвенность, готовность все силы своей души отдать на служение народу.

Интеллигенция приписывает себе многие положительные качества, которые существовали задолго до неё и продолжают существовать помимо неё, причем всем этим качествам они придает черты несколько комичные, пародийные. Интеллигентность — это плебейский вариант аристократизма. Интеллигентность может произвести впечатление только на человека, не имеющего представления об аристократизме. Дополнительной комизм ситуации придает то, что интеллигенция всегда хвалит сама себя. Можно не быть аристократом и восхищаться настоящими аристократами, но интеллигентов хвалят только интеллигенты, только они восхищаются своей собственной «интеллигентностью». А народ давно уже выразил своё отношение к этой группе населения словами «гнилая интеллигенция». Так наш народ относится к тем, кто претендует на роль его духовных и нравственных наставников. Однажды в сельской школе учительница попросила детей объяснить значение слова «интеллигент», и маленький мальчик недрогнувшим голосом заявил: «Интеллигент — это больной человек». На слушался мелкий шельмец своих глупых и грубых родителей.

Так почему же нет интеллигенции на Западе? Да потому что там распространение идей либерализма шло более или менее равномерно во всех слоях общества, во всяком случае, из образованных слоев оно довольно быстро распространилось на всё общество, что и не удивительно, если учесть, что либерализм был порождением западных обществ. Нашему обществу либерализм был чужд, он стал достоянием лишь некоторой части образованного круга, дальше его распространение не пошло. Либеральный слой русского общества вынужденно обособился и замкнулся в себе, придумал для себя особое название и занялся самозабвенным самовосхвалением, приписав себе все лучшие качества на свете и объявив себя совестью нации.

В словосочетании «либеральная интеллигенция» первое слово — лишнее. Наша интеллигенция по определению либеральна. Нет и не может быть у нас ни какой интеллигенции, кроме либеральной. Её смыслоопределяющие признаки — оппозиционность к православию, ко всему спектру русских традиций и прозападная ценностная ориентация.

Длительное существование в чужеродной среде, вечная оппозиционность к собственному народу и государству, которое в России всегда строится на неприемлемых для интеллигенции принципах, сформировали некоторые дополнительные особенности этой группы.

Первое. Интеллигенция у нас всегда против власти. Интеллигент не дает себе даже труда подумать, хороши или плохи те или иные государственные меры, он сразу же воспринимает их в штыки. Поддерживать власть хоть в чем–нибудь считается среди интеллигенции настолько дурным тоном, что это неизбежно приводит к бойкоту со стороны своих, к «исключению из хорошего общества». Заискивать и раболепствовать отнюдь не грех, но надо обязательно держать фигу в кармане и предъявлять эту фигу в своём узком кругу по первому требованию. То есть пахать на власть интеллигенту можно, но нельзя делать это искренне, это уже не интеллигентно.

Второе. Сама суть интеллигенции со временем приобрела разрушительный характер. В идеологическом пространстве интеллигенция может только разрушать, созидать она не может. Февральскую революцию фактически совершила интеллигенция. Для революции у нас не было ни каких предпосылок, кроме одной, но решающей — непрерывное интеллигентское нытьё про ужасы царизма, прогнивший строй, попрание свободы и так далее. Вечное интеллигентское недовольство существующим положением, ни как не затронув Россию, полностью затопило столицы и подточило, ослабило власть, во многом — изнутри. Во власти начал преобладать интеллигентский элемент, то есть элемент хронически враждебный любой власти, и это была уже не власть, её можно было ногтем сковырнуть.

Интеллигенция привыкла вариться в собственном соку, она ни когда и ни чего вокруг себя не видела, кроме себя самой. И вот они вдруг неожиданно уверовали в то, что Россия жаждет перемен и по–старому жить уже не может, при том, что Россия об этом даже не подозревала, но власть делается в столицах. Глядя в лица друг другу, интеллигенты совершенно уже не сомневались в том, что революция неизбежна, ну вот она и совершилась. Сильная власть просто вытерла бы эту слякоть влажной тряпкой, но в том–то вся была и беда, что сама власть носила характер уже интеллигентский. Главнокомандующие стали главноуговаривающими. Интеллигенция одной только жалкой болтовней уничтожила Россию.

Теперь надо было созидать, и вот тут в полной мере проявилась хроническая импотенция интеллигенции. Управлять страной и удерживать власть интеллигенция была принципиально не способна. Одной только демагогии да красных бантов было недостаточно для того, чтобы править.

Свержением царизма большевики были полностью обязаны интеллигенции, и сама интеллигенция очень даже симпатизировала большевикам, как элементу деструктивному и разрушительному, но даже самые образованные и интеллектуально развитые большевики совершенно не были по натуре своей интеллигентами, потому что это были люди действия. Взяв власть, большевики поблагодарили интеллигенцию за оказанные услуги и уничтожили её. Теперь им надо было уже не разрушать, а созидать, к чему интеллигенция была совсем не приспособлена. Разрушив царизм, она и большевизм начала бы разрушать, но большевики сделали все необходимые выводы и стерли эту слякоть мокрой тряпкой.

Ленин, человек тотального прагматизма, назвал интеллигенцию «говно нации». Вечный интеллигентский скулеж, неспособность ни к какому действию, хронический паралич воли, естественно не могли вызвать у обер–большевика ни чего, кроме отвращения. Сам он интеллигентом ни когда не был, и в этом была его сила. Весьма характерно то, что когда прогнали коммунистов, интеллигенты стали главными защитниками памятников Ленину, называя любое посягательство на них варварством и вандализмом. О, как это интеллигентно! Им ведь всё равно, против чего протестовать — против установки памятников Ленину, или против их сноса. Думаю, Владимир Ильич даже из ада удостоил своих защитников презрительной усмешки.

Итак, интеллигенция наша есть группа антинациональная, всегда и всем недовольная, ни на что, кроме болтовни, не способная и чрезвычайно самовлюбленная. Принадлежность к интеллигенции у нас десятилетиями принято было воспринимать, как большую честь. Характерно, что в последние годы люди умственного труда всё чаще говорят про себя: «Я не интеллигент, я интеллектуал», всё лучше осознавая, что принадлежность к слезливой, ноющей, ни на что не способной слякоти позорна, а не почетна.

Феномен интеллигенции таит в себе удивительный парадокс. С одной стороны, это самая нерусская часть русского народа, группа в русской среде изолированная и противостоящая всему, что дорого русским людям. Но с другой стороны, явление, возникшее только в России и не встречающееся больше ни где в мире, приходится признать чисто русским. Да, это так и есть — интеллигенция — явление чисто русское, но не как «совесть нации», а как «говно нации». У каждого народа есть свои недостатки, свои пороки, свои слабые стороны, а у русских вот значит интеллигенция.