Любимый цветок фараона (СИ) - Горышина Ольга

— Надо было подгадать, когда здесь богослужение. Послушали бы коптский язык, — выдала Марина.

А тебе оно надо? Да, Суслик, у тебя сегодня, похоже, красноречивые взгляды! Сразу отошла к муженьку. К черту коптский, который сами копты не понимают, но какое богослужение, когда в церкви обе без платка. И вообще одна в джинсах, другая в короткой юбке… И почему не к Марине араб пристал, а к ней, когда у нее ноги закрыты!

Сусанна поставила свечку к Спасителю. Только не сказала — ни Спасибо, ни Спаси Бог. На сердце лежал камень. Ведь надо было так испортить себе каникулы! Теперь заворачивайся в саван и ползи на кладбище. Так она и сделала — мирная коптская обитель была обсажена эвкалиптами. Она спряталась в их тени, вдыхая целебный аромат. Может, не только листья. Может, воздух тоже способен затягивать сердечные раны? Суслик, ты что, совсем чокнутая? Ты что реально думала, что Реза просто так будет таскать тебя шесть дней по Каиру? Нет, будешь таскаться сама в обществе Паши. Попрешься куда-нибудь одна — хана тебе. Тебя уже дважды спасли: один от идиота с совой, другой — от идиота с телефоном! Нет, три… Тебя еще собственно Аббас спас от собственного брата… Не испытывай терпение Спасителя. В четвертый раз он сам к тебе с облачка не спустится! И все же, как классно пахнут эвкалипты…

Паша по-туристски громко позвал ее через ограду, не заходя на кладбище. У Марины по списку была самая старая в Каире мечеть и развалины города Фустата. Когда же у нее уже список закончится?! Суслик, завтра ты сидишь в номере и пишешь роман! Пусть шайтан подавится исламским искусством. Ты больше не хочешь ничего смотреть!

— Завтра на базар поедем?

Это что, Марина ее спрашивает?

— Я хочу сейчас купить платье. Мне жарко в джинсах.

Жарко — это не то слово. Они настолько приклеились к мокрым ногам, что их теперь как расплавленную резину отдирать придется. Марина не сопротивлялась. Кто бы сомневался — шоппинг! Да и дальше только метро, а ей катер подавай — надо разворачиваться.

— Блин, зачем только эту сладкую гадость ели!

Она уже выдула всю воду, а у Сусанны воды с собой вообще не оказалось. Весь рюкзак занимал планшет с романом! К счастью, на горизонте замаячили приветливые столики открытого кафе. Спины, пересеченные ремнем с надписью «Сапоп», послужили зеленым светом, и все трое рухнули на деревянные стулья. Будто из-под земли вырос официант, и Паша заказал три чая.

— «Бин-нана»? — спросил официант.

Паша взглянул на Сусанну. Чего опять я? Воспользуйся гугл-транслейт! И все же она утвердительно кивнула официанту. К счастью, это был простой чай с мятой. Только на размере чашек явно сэкономили — им ведро чая надо было подать.

Они уже почти поднялись из-за стола, как на пустой стул уселся арабский дедушка. Паша от неожиданности не возмутился. Колпак на голове, кафтан в пол, бороденка жиденькая, но длинная. Может, сам старик Хоттабыч пожаловал? Можно попросить доставить их прямо в гостиницу. И заодно, чтобы снежок выпал…

3.5 "Арабский дедушка"

Дед ткнул в Пашу пальцем и заговорил на ломанном английском, но с таким пафосом, что невозможно было не слушать.

— Ты почему своих женщин в таком виде по улицам водишь? Ты забыл, куда приехал?

Паша даже не кивнул. Паузы для кивка не было.

— В машине одевай как хочешь, а по улицам не води. Не води, говорю. Ты им плохо делаешь… Самое красивое прятать надо, а не выставлять. А что в женщине самое красивое, а? Волосы, вот то-то и оно. Длинные волосы. Вот ты чего ее волосы обрезал? — Сусанна вжалась в спинку стула, будто стариковский палец проткнул ее, как дротиком. — Ноги закрой, пальцы женщины видеть не должны. И грудь, и бедра женщины видеть не должны…

Больше старик ничего не успел сказать. Официант перепрыгнул через стул и, рассыпавшись в извинениях, повел старика внутрь кафе.

— Цирк ходячий! Пошли отсюда…

Сусанна глянула на сандалии — пальцы покрылись пылью. Прав старик — красоту испортили, надо было закрытые балетки брать. И вообще головой думать, а не умом сестры! Бросила бы в чемодан не две длинные юбки, а шесть, и проблем бы не было!

Наконец они добрались до какой-то лавки — явно туристической: одни размахайки арабские. Она такого не наденет. А короткие платьица с принтами маски Тутанхамона здесь не прокатят, а в Питере и подавно! Но в джинсах оставаться нельзя. Мокрые все! До пирамид не высохнут.

— Гляди, какой верблюд славный. А я Алиске какую-то хрень у пирамид купила. Надо выбросить и не тащить с собой.

Но Сусанне было не до Марининой дочки! Зато араб принялся вытаскивать все имеющиеся у него игрушки, а потом в лоб спросил Сусанну, что она ищет?

— I need something to cover myself up! — выдала Сусанна, не задумываясь, и выжидающе уставилась на араба, стараясь не покраснеть под его рентгеновским взглядом. (Я хотела бы чем-нибудь прикрыться.)

Тот по-деловому закивал головой, но кивок был слишком уж механическим — ничего такого у него нет. И все же он нырнул под прилавок и вынырнул с какой-то тряпкой — серой, мятой… Но когда он развернул ее, тряпка оказалась огромным шарфом. Он протиснулся между тюков и надел шарф Сусанне через голову — тот оказался зашитым в середине, причем от руки — араб расправил ткань по плечам и принялся довольно рассматривать свою работу. Интересно, сколько он заломит за ношеную тряпку?

— You gonna be safe now. At least for now, — добавил он с совершенно наглой улыбкой. — Just take it for free. Would you like to buy something casual and not so safe now? (Теперь ты в безопасности. Во всяком случае, на данный момент. Это подарок. А теперь не хочешь ли купить что-нибудь обычное и не такое безопасное?)

Уйти с пустыми руками теперь не позволяла совесть. Она выбрала платье из лоскутков. На глаз оно едва доходило до колен — в коричневых тонах, без рукавов, и иероглифы на нем настолько незаметны, что больше походят на китайскую грамоту. Самое то для Питера, а сейчас придется, похоже, терпеть джинсы. Впрочем на катере она им порадовалась, как и шарфу — она даже предпочла бы, чтобы вместо шелка тот был из шерсти — особенно в те моменты, когда до нее долетали брызги.

Сорок минут Сусанна пыталась смотреть на небоскребы и пальмы, чтобы не глядеть на вжавшуюся в мужа Марину — не холодно ей, весь цирк предназначен для бедного Суслика. Чего она хочет? Ведь не возвращения же воспоминаний о руках Резы? Что она может о них знать?

Сусанна вытащила телефон, обещая не смотреть на пустую иконку сообщений — надо снять для сестры хоть одно видео — пусть поглядит на акведук Саладина. Почему же в ней самой не осталось и капли прежнего восторга от нового мира? Ведь в Чехии она ходила с раскрытым ртом…

В номере гостиницы сделалось еще хуже — захотелось рухнуть на кровать, уткнуться в подушку и плакать, плакать, плакать… Если бы у нее на ресницах хотя бы была тушь! А тут плачь — не хочу. Действительно не хочу! Сусанна распахнула дверь на балкон, чтобы проветрить номер, и принялась драить крохотным полотенцем ковер. Теперь все вокруг пахло гелем для душа. Потратив на сестру ровно две минуты, Сусанна успела заявить ей, что из-за ее дизайнерского выбора пришлось устроить стирку! Сусанна действительно вместе с полотенцем выстирала пыльную юбку и мокрый сарафан — по такой жаре они до утра просохнут, как и чужой шарф. А пока она надела купленный наряд и осталась довольной — как по ней шили! Даже прическа уже так не смущала, и она включила на минуту Скайп. Сестра тут же кинулась звать родителей.

— Суслик, ты что с собой сотворила? — ахнула мать.

— А мне нравится, — заявила Сусанна с сжавшимся сердцем. — Это аттракцион просто. Они на открытом огне щипцы греют…

Так, к новому ее виду родители подготовлены. Теперь бы самой научиться не дуть постоянно на челку.

— Полчаса на обед. Ты че опять возишься?

Суслик, научись закрывать двери, потому что стучать Паша приучен только по утрам!

Она не знала, что ждать от первого ужина в гостинице, потому положилась на выбор Паши, а пока ждала заказ, тянула охлажденную минеральную воду и наблюдала за немцами — прикольно, не понимая слов, по выражению лиц догадываться о чувствах. Одни явно ссорились, хотя немецкий характер не позволял говорить на повышенных тонах. Сусанна прекратила выслушивать их взаимные обвинения, когда пришло время за секунду проглотить содержимое тарелки: стейк, картошку и салат, потому что в дверях то и дело мелькала фигура их групповода — по-старинке тот тыкал пальцем в запястье, где когда-то, наверное, действительно носил часы.