Любимый цветок фараона (СИ) - Горышина Ольга

Сусанна молчала. Разве надо ему отвечать? У него монолог со сцены! Домашняя заготовка? С семи утра репетировал? Или экспромт выдал, а, мистер Газия?

— Ну или, если предположить что… — Аббас оборвал фразу, отошел от перил и взялся за ручку двери, но потом обернулся: — Отдай себя тому, кто это хотя бы оценит не жалким кольцом. И это, увы, не мой брат.

Сусанна продолжала молчать. Если он добавит сейчас хоть слово, она разревется. Что этот козел Атертон ему про нее нарассказывал? Что?!

— Ну, я все сказал. И ты все поняла.

Аббас открыл дверь и вышел первым. Из рюкзака донеслось жалостливое мяуканье. Ну хоть Санура ее поддерживает! Но кто тут бабу спрашивает?! Аббас поднял с кровати мотоциклетный шлем и, бросив короткое «бай» присевшей на соседнюю кровать паре, быстрым шагом покинул номер.

3.3 "Стрижка а-ля драная кошка"

— Кто это?

Как Марина не сгорела еще от любопытства!

— Брат Резы.

— Может, правду теперь скажешь про своего арабского принца и его колечко?

Марина, жаль тебя не запихнуть в чемодан и не заткнуть кляпом из платья.

— Какая правда вам нужна? Я с ним не спала! Довольны? Мы с ним лазали по гробницам. Я там на волосах повисла, пришлось отрезать. И платье я там же порвала, пришлось взять наряд у его матери. Да, мы поехали к нему домой ужинать, что такого-то? А кольцо? Его я у торговцев у Пирамид купила, — выдала она подсказанную Резой ложь.

Эти двое молчали, но Сусанна уже молчать не могла.

— С чего вы решили, что я обязана с ним спать! Я вообще не хочу еще ни с кем спать. И уж точно не с мужиком, которого два дня знаю и от которого через два дня улечу. На кого, вы все решили, я похожа?!

— На чучело! — грубо оборвала ее Марина. — Иди стригись, раз позволила себя изуродовать. Куда ты там вообще лазила? Везде цивильно.

— Мы тебя проводим, — выдал Паша, чтобы остановить жену. — Какой там он музей, сказал, есть? Я не понял.

— Истории коптов!

— Ну вот. Нам только к пяти надо вернуться сюда, чтобы поужинать, и в семь, что ли, автобус выезжает в Гизу на шоу. Ты, надеюсь, с нами едешь в этот раз?

— Еду!

Никого Резы сегодня не будет. Это точно. Где он собирается ее искать? Ведь не думает же перехватить в парикмахерской? Конечно, не думает! Суслик, ты вообще чего? Раз Аббас знает про ваш уговор на стрижку, то Реза не спит. Он просто послал к тебе брата. Быть может, славный Аббас мозги ему вправил, чтобы он не совращал малолетних! Суслик, Суслик…

Дверь без стука распахнулась, но на пороге был не Реза. К счастью или несчастью, это снова был славный Аббас.

— Я решил проводить тебя, — выдал он с непроницаемым лицом.

Брат позвонил или сам додумался? Конечно, мистер Атертон у нас джентльмен, он хочет исправить все, что натворил, и только тогда умыть руки. А Аббас все же сын прислуги и сам, получается, слуга Резы. Вот и честно отрабатывает деньги братика. Братика в кавычках.

— Я пойду с ней, — Паша на удивление быстро среагировав на чужеродную речь.

— Отлично, — Аббас улыбался в весь свой белозубый рот. — Я провожу, а вы заберете. Меня все устраивает.

И снова вышел, не дожидаясь, когда за ним последуют. Пришлось бежать, на ходу запихивая в рюкзак рисунок и деньги и крича Паше, что они дождутся их на улице. Надо задержать этого придурка. Марина же сумку будет искать полчаса! Однако Аббас и не думал идти на улицу. Он просто не желал стоять в коридоре. В холле он плюхнулся в кресло, чуть не раздавив кошку, и уткнулся в телефон — небось пишет отчет о проделанной работе. В два слова уложился и уставился на нее. Чего ты, Суслик, не сядешь? Или в обществе арабских мужчин разучилась делать что-то без команды? Этот сесть не предложит — так тебя лучше рассматривать. Таким взглядом, Суслик, только раздевают! Хоть бы слово сказал — хотя пусть уж молчит, а то у нее весь английский вылетел из головы! И тут Аббас по-деловому постучал по подлокотнику соседнего кресла. Какое счастье, что он не выбрал диван!

Сусанна плюхнулась в кресло и небрежно закинула ногу на ногу — пусть не думает, что он ее нервирует. И хватит смотреть! Хоть умеет по глазам читать, отвернулся и начал насвистывать что-то шибко уж знакомое. О, нет, он перешел на слова, и она признала хит Эда Ширана, чтоб его так! Она и без него прекрасно понимает, что им, кроме ее тела, ничего не нужно. Только уж будьте уверены, ни одним из вас моя постель пахнуть не будет! Только кошкой. Жаль, что Санура напрудила лужу у кровати. Лучше б потерпела чуть и в рюкзак!

— Сейчас «Убер» подъедет, — сказал Аббас подошедшему Паше и, продолжая смотреть в телефон, поманил всех к выходу.

— Я думал, мы идем пешком, — сказал Паша на улице.

— У меня нет лишнего часа.

Забыл добавить — на вас! Да и хрен с вами, арабский джентльмен, и с вашей кошкой!

Подкатившая колымага вовсе не смутила Аббаса, но Марина не удержалась от комментария — денег на такси нормальное не хватило. К счастью, она не стала выставлять свой английский против английского юмора арабского мотоциклиста — этот бы нашел, что голубке ответить. Он и так простую просьбу передать ему рисунок брата выразил в предложении из слов так тридцати… Тяжело, видать, ему далось молчание в холле. И песня не помогла. А вот ее она окончательно отрезвила. Вы умничка, мистер Газия. Последнее желание видеть мистера Атертона пропало. И Сусанна молча отдала листок.

Аббас уселся с кошкой и шлемом вперед. Они втиснулись назад. Какое счастье, что на ней джинсы, а эта дура в юбке! Только бы рта не раскрыла, даже по-русски. И Марина молчала, только ойкала на каждое торможение и скрежет железа. Но все же «уберное» чудо не развалилось.

Хороший парикмахер оказался в таком же хорошем местечке, как и эта машина. Аббас толкнул старую дверь, вся красота которой когда-то заключалась в стекле с золотой вязью. Внутри не лучше. Огромное зеркало в старой деревянной раме перед видавшими виды креслами. Стены выложены выпуклой желтоватой плиткой с цветным растительным орнаментом — может, это даже лотосы, не разберешь. По стенам шкафы, как в старых библиотеках, только вместо стеклянных квадратных вставок зеркала. Одного взгляда на все это достаточно, чтобы развернуться и выйти, но Аббас с порога заговорил с парикмахером. На парне по такой жаре серый джемпер, а к куцей бородке добавлена утренняя щетина. Не говорите только, что вы его из постели для меня выдернули! Но вообще-то в парикмахерской, если ты, Суслик, не заметила, больше никого нет.

Парень жевал сигарету и даже не глядел на Сусанну, потом открыл шкаф за спиной, который оказался дверью во двор и, не глядя, выбросил ее, не докурив. И сейчас, этими рукам он тронет ее волосы… Нет, этими руками он взял рисунок Резы и деньги. А как же те, что Аббас сунул ей в номере? Забыл, наверное. Она открыла рот, чтобы напомнить, но парикмахер затарабанил что-то ей в лицо. Английский его был настолько ужасен, что только здравый смысл подсказывал ей, что от нее хотят. Она села и уставилась на себя в зеркало. Вернее на Аббаса. Может, вспомнил про деньги и потому не уходит? Улыбнувшись ее многозначительному взгляду, он нагнулся к ее уху и прошептал:

— He’ll take good care of your hair. And you, mademoiselle, should take good care of yourself. Understand? (Он хорошо позаботится o твоих волосах. A ты, мадемуазель, должна хорошо позаботиться о себе. Поняла?)

Она кивнула. Поняла еще на балконе. Аббас нагло чмокнул ее в скрытую волосами щеку и в три прыжка оказался у двери, которая захлопнулась так сильно, что задрожали все зеркала. Идиот! Он что, заплатил ей, чтобы избавить от нее своего брата? Придурок…

Другой придурок крутил ей волосы, и заколки врезались в кожу головы острыми спицами — может, впрочем кошка сумела ее поцарапать, ведь так не хотелось верить в криворукость парикмахера, а то после экзекуции волосы даже в хвост не уберешь. Он еще, дебил, пританцовывает — сейчас она точно получит прическу типа «драная кошка» или лучше сказать — «драная кошкой». Но падающие на пол пряди уже нельзя было приклеить обратно. А когда он принялся за челку — Сусанна зажмурилась и решила вообще не открывать глаз — представлять себя с челкой она не хотела — сестра терпеть не может девок с челками. И не открыла бы глаза вовсе, если б за спиной не ахнула Марина.