На службе зла - Роберт Гэлбрейт

– Другими словами, и Брокбэнк, и Лэйнг сейчас в Британии, на свободе, и готовы перегрызть мне горло.

С набитым ртом Страйк пошарил в бардачке, вытащил дорожный атлас и некоторое время молча перелистывал страницы. Робин завернула остатки своей порции рыбы с картошкой в магазинный газетный фунтик и сказала:

– Мне нужно маме позвонить. Я быстро.

Прислонясь к ближайшему фонарному столбу, она набрала номер своих родителей.

– С тобой ничего не случилось, Робин?

– Да нет же, мам.

– Что происходит у вас с Мэтью?

Робин закатила глаза к первым вечерним звездам:

– Я думаю, мы расстались.

– Ты так думаешь? – переспросила Линда без потрясения и грусти, просто желая уточнить.

Робин боялась, что расплачется, проговаривая это вслух, но слез не было, да и делать над собой усилие, чтобы говорить спокойно, не пришлось. Как видно, она очерствела. Беспросветная жизнь Холли Брокбэнк и трагическая гибель той неизвестной девушки в Шепердс-Буше изменили ее взгляд на мир.

– Это произошло только в понедельник вечером.

– Из-за Корморана?

– Нет! – отрезала Робин. – Из-за Сары Шедлок. Оказывается, Мэт с ней спал, пока я… сидела дома. Когда… ну, ты сама понимаешь. После того, как я ушла из универа.

Из «Олимпика» нетвердой походкой вышли двое парней, явно подвыпивших; они орали и переругивались. Один из них, заметив Робин, ткнул другого локтем в бок. Дружки направились к ней.

– Скучаешь, крошка?

Страйк выбрался из машины, хлопнул дверцей и замаячил в полумраке, на голову выше каждого из юнцов. Тех как ветром сдуло. Не выходя из тени, Страйк прислонился к машине и закурил.

– Мама, ты меня слушаешь?

– Он признался тебе в понедельник вечером? – спросила Линда.

– Да, – ответила Робин.

– С чего вдруг?

– Мы опять сцепились из-за Корморана. – Робин понизила голос – Страйк стоял в паре метров. – Я ему сказала: «У нас чисто дружеские отношения, как у вас с Сарой»… его прямо перекосило… тут он и раскололся.

У матери вырвался долгий, глубокий вздох. Робин ждала мудрых слов утешения.

– Боже мой, – только и сказала Линда; последовала еще одна затяжная пауза. – Серьезно: как ты там, Робин?

– Да нормально, мам, честное слово. Работаю. Это отвлекает.

– Как тебя занесло в такую глухомань – в Бэрроу?

– Нам нужно разыскать одного из тех, кого Страйк подозревает в отправлении той посылки.

– Где ты остановишься?

– Мы сейчас едем в «Трэвелодж». Естественно, у нас будут отдельные номера, – поспешно добавила Робин.

– Ты после отъезда говорила с Мэтью?

– Он бомбардирует меня признаниями в любви.

С этими словами Робин вспомнила, что последнее сообщение так и осталось непрочитанным. Совершенно вылетело из головы.

– Прости меня, – сказала Робин матери. – Платье, банкет и все прочее… Мне так стыдно, мама.

– Об этом я бы меньше всего беспокоилась, – бросила Линда и опять спросила: – С тобой ничего не случилось, Робин?

– Говорю же: нет. – Она помедлила, а потом добавила почти с вызовом: – Корморан оказался на высоте.

– И все же разговора с Мэтью не избежать, – сказала Линда. – После стольких лет… ты обязана с ним переговорить.

Робин не могла больше сдерживаться; голос ее задрожал от гнева, руки затряслись, слова хлынули потоком.

– Всего две недели назад мы с ними ходили на регби – с Сарой и Томом. Она трется около Мэта со студенческой скамьи… они кувыркались в постели, когда я… пока я… он так и не вычеркнул ее из жизни, она вечно его лапает, завлекает, стравливает со мной… на стадионе завелась насчет Страйка: «Ах, он такой симпатичный, вы с ним целыми днями наедине, да?» – а я-то все время думала, что это игра в одни ворота, я знала, что в универе она хотела затащить его в постель, но у меня даже… полтора года они трахались… и представляешь, что он мне сказал? Что она его «утешала»… Мне пришлось уступить, когда он захотел позвать ее на свадьбу, потому что я без спросу пригласила Страйка, и меня наказали. Мэт водит ее обедать, когда оказывается у ее работы…

– Я приеду к тебе в Лондон, – не дослушала Линда.

– Нет, мама…

– На денек. Сходим куда-нибудь в твой обеденный перерыв, посидим.

Робин слабо рассмеялась:

– Мам, у меня не бывает обеденного перерыва. Работа такая.

– Я приеду, Робин.

Когда у матери в голосе появлялся металл, спорить не имело смысла.

– Неизвестно, когда я вернусь.

– Ну и что? Ты дашь мне знать, и я возьму билет на поезд.

– Я… Ох, ну ладно, – сдалась Робин.

Они распрощались, и под конец у нее навернулись слезы. Как она ни отнекивалась, надежда на встречу с матерью успокаивала.

Робин оглянулась в сторону «лендровера». Стоя в прежней позе, Страйк тоже разговаривал по телефону. Или делал вид? Она разговаривала с мамой в полный голос. При желании Страйк мог быть тактичным. Робин еще не убрала мобильный и открыла сообщение от Мэтью.

Звонила твоя мама. Сказал, что ты в командировке. Дай знать, если не поедешь на день рождения к моему отцу, я извинюсь.

Робин, я тебя люблю. Мхххххх.

Опять то же самое: он не верил, что их отношения закончены. Дай знать, если не поедешь на день рождения к моему отцу… Можно подумать, у них всего лишь буря в стакане воды; можно подумать, она всего лишь пропустит день рождения. «Глаза бы мои не глядели на твоего папашу…»

Разозлившись, она тут же бросила ему ответ:

Естественно, не поеду.

Робин вернулась в машину. Страйк, похоже, действительно разговаривал по телефону. На пассажирском сиденье лежал открытый дорожный атлас: Страйк продумывал маршрут в лестерширский городок Маркет-Харборо.

– Да, тебе тоже, – донесся до нее голос Страйка. – Ага. Увидимся, когда вернусь.

Элин, подумала она.

Страйк сел в машину.

– Уордл? – невинно спросила Робин.

– Элин, – ответил Страйк.

«Она знает, что ты уехал со мной? Вдвоем?»

Робин почувствовала, что заливается краской. Понять бы, откуда такие мысли… Дело ведь не в том…

– Решил наведаться в Маркет-Харборо? – спросила она, заглядывая в атлас.

– Не помешало бы. – Страйк отхлебнул еще пива. – Там последнее место работы Брокбэнка. Может, получим хоть какую-то наводку; глупо упускать такую возможность… а оттуда… – он взял у нее атлас и перелистнул несколько страниц, – всего двенадцать миль до Корби. Можно заехать и удостовериться, что Лэйнг, который в две тысячи восьмом сожительствовал там с какой-то теткой, – это и есть наш Лэйнг. Она до сих пор там живет: некая Лоррейн Макнотон.

Робин не уставала поражаться памяти Страйка на имена и подробности.

– Конечно съездим, – сказала она, радуясь, что утро потребует новых следственных действий, а не просто утомительного возвращения в Лондон. А если обнаружится что-нибудь стоящее, можно будет и вторую ночь провести в поездке, чтобы только еще полсуток не видеть Мэтью… Но тут она вспомнила, что завтра вечером Мэтью поедет на день рождения к отцу. Квартира будет в ее полном распоряжении.

– Не мог ли он ее выследить? – подумал вслух Страйк после паузы.

– Что, прости? Ты о ком?

– Не мог ли Брокбэнк по прошествии всех этих лет выследить и убить Бриттани? Или у меня уже крыша едет оттого, что я во всем виноват?

Он глухо стукнул кулаком по дверце «лендровера».

– Пойми, эта нога… – продолжал Страйк, споря сам с собой, – со шрамом, как у нее. Брокбэнк приговаривал, что, дескать, собирался, когда она была маленькой, отпилить ей ногу, да мать вошла и помешала. Ублюдок гребаный. Ну кто еще стал бы посылать мне исполосованную ногу?

– Слушай, – медленно начала Робин, – у меня есть одна мысль насчет этой посылки, скорее всего никак не связанная с Бриттани Брокбэнк.

Страйк развернулся к ней:

– Продолжай.

– Убийца девушки мог с тем же успехом прислать тебе любую другую часть тела, – сказала Робин. – Руку… грудь… – Она делала над собой большое усилие, чтобы говорить ровным тоном. – Так или иначе, это привлекло бы внимание полиции и прессы. Агентство было бы скомпрометировано, у нас в любом случае начались бы проблемы… однако он выбрал правую ногу, отсеченную именно в том месте, где ампутирована твоя…

– Прямо как в той песне, будь она трижды проклята. Хотя… – Страйк задумался. – Я несу какую-то ересь, да? Рука вполне бы сгодилась. Или шея.

– Он явно указывает на твое ранение. Что для него может символизировать твоя ампутированная нога? – настаивала Робин.

– Одному богу известно. – Страйк изучал ее профиль.

– Героизм, – предположила она.

Страйк фыркнул:

– Если я оказался в неудачном месте в неудачное время – где ж тут героизм?

– Ты ветеран, награжден боевыми орденами.