«Если», 2009 № 04 - Журнал «Если»

На сем месте 16 мая 1961 Джеймс Джон Джонсон (Джон-Джон) проклинал свой окаянный грузовик.

Был, видел, понравилось, — Билл Самуэльс, Тулса.

Ничегошеньки тут не секут, — Поли Смит, Огден.

Эта ваша Южная Дакота недурна,

но нагоняет тоску.

Вкалываю в Такоме,

потому что мальцам нужны ботинки, — Грустный Джордж.

Брат Джесси перелистнул страницы.

— Мне даже говорили, — сказал он, — что тут Тедди Рузвельт опорожнялся. Отличное место и со своей историей. — Листая, он напевал под нос. — Ага, Пес и здесь отметился. — Он указал на страницу:

Пес Дороги.

Беги, беги, не бросай зря словечек.

Меня не поймать, я — Пряничный человечек.

Джесси только усмехнулся:

— Взвинчивает ставки, а? Как по-твоему, дело принимает крутой оборот?

Джесси вел себя так, будто знал, о чем говорит, но за себя я бы не поручился.

II.

Направляясь домой, мы не знали, что кладбищенский бизнес Джесси вот-вот расцветет. Впрочем, Брата Джесси это не слишком изменит. У него и без того всегда водилась сотка в кармане, и человеком он был обычно жизнерадостным. А изменят его Пес Дороги и Мисс Молли.

Проблемы начались вскоре после того, как мы пересекли границу Монтаны. Джесси гнал на «линкольне», а я, как мог, поспевал на «де сото». Мы ехали по трассе-2 навстречу красному закату. Случается, выпадает такое волшебное лето, когда из Британской Колумбии регулярно приносит дожди и все растет как на дрожжах. Вот и нынче кролики толстели и глупели и лисы становились крупнее. Гремучки выползали из канав погреться на раскаленном шоссе, — неспортивно переезжать их пополам, надо суметь попасть по голове. На заграждениях сидели белобровые дрозды, и вдоль обочины мелькали выискивающие падаль черно-белые сороки.

Сразу за Уолф-пойнтом мы уперлись в чертовскую аварию. Выезжая из-под горки, парень на стареньком «кайзере» влетел в бензовоз, и тот загорелся. Дым поднимался черный как вороново крыло, и мы за пять миль его увидели, а к тому времени, когда добрались до места самой аварии, водитель бензовоза стоял посреди шоссе: весь белый и трясся. Тип в «кайзере» так и остался в кабине. Страшно было смотреть, как быстро делает свое дело огонь, а еще страшнее — на скелет за рулем. Помню, как я подумал, что парень, наверное, умер еще до пожара и что мы чувствуем больше, чем он.

Но и такие мысли не помогали. Я пробормотал молитву. Виноват был «кайзер», но водитель грузовика, как истинный пресвитерианин, винил и себя тоже. Джесси пытался его утешить, но безуспешно. Асфальт плавился, вонял и кое-где возгорался. Никто не пил, но уж точно мы были трезвее, чем когда-либо в жизни. Объявились два помощника шерифа, из-за дыма прямо-таки подползли на малой скорости. Через пару часов по обе стороны аварии выстроится, видимо, не один десяток машин.

— Он, наверное, заснул за рулем или пьян был, — сказал про водителя «кайзера» Джесси. — Как, черт побери, можно въехать в бензовоз?

Когда копы открыли шоссе, на равнину уже спустилась ночь. Никому не хотелось ехать больше шестидесяти, даже при яркой луне. Такая ночь словно бы создана для суеверий, в такую ночь того и гляди тебе под колеса выпрыгнет олень или вилорог. Не подходящая ночь для выпивки, бильярда или потасовок в незнакомых барах. В такую ночь полагается быть дома со своей женщиной, если она у тебя есть.

В большинство ночей призраки у стальных крестов не показываются, и уж тем более при луне. Их видно только, когда тьма кромешная, и лишь тогда, когда бары закрыты и перед тобой — одна дорога.

Ни о чем таком я не думал, просто шел за огоньками задних фар Джесси, которые казались широкими мазками в темноте. Чипс сидел рядом серьезный и грустный. Я почесал его за ухом, чтобы подбодрить, но он только лег и шмыгнул носом. Чипс — чувствительный пес. Он знал, что мне не по себе из-за той аварии.

Первый призрак замерцал на левой обочине. Это была дамочка, при том, судя по длинным белым волосам и длинному белому платью, довольно старая. Она то возникала, то пропадала, может, была и не призраком вовсе, а дорожной фата-морганой. Чипс был так угнетен, что ее даже не заметил. И Джесси не заметил тоже, раз не помигал мне фарами.

Еще десять миль все шло как обычно, а потом вдруг справа возникла целая орава. В свете фар рощица крестов сияла серебристо-белым. Призраки перетекали один в другой. Непонятно, сколько их было, но все они, очевидно, чего-то ждали. Они напоминали людей, выстроившихся ради групповой фотографии. Джесси никак не дал понять, что тоже их видел. Я сказал себе: мол, соберись. Последние две ночи мы мало спали, вечером до того крепко выпили. Мы отмотали почти две тысячи миль.

Увещевание как будто подействовало. Еще двадцать миль, может, тридцать — ничего. Ветер залетал в открытые окна «де сото», из радио неслась в основном статика. Я сбросил ботинки, потому что так легче не заснуть: пятки-то у всех чувствительные. Потом по правой обочине показался одинокий призрак — и началось.

Как можно смеяться, если ты мертв, для меня загадка. Этот призрак был высоким, с индейскими волосами, как у Джесси, и, клянусь, выглядел он, как Джесси, ну прямо вылитый. И к тому же развеселый. Он хлопал в ладоши и приплясывал. А после подал мне старый знак водил: «Гони!» Он танцевал, и его руки выписывали в воздухе круги. Свет фар прошел сквозь него: за ним на обочине встала высокая трава, а его ноги превратились в колонны тумана. Но он все равно плясал.

Это не был обман зрения. Это была самая настоящая галлюцинация. Ночное шоссе заполнялось фантомами. Когда случаются такие страшные штуки, пора съезжать на обочину.

Только вот я не мог. Что если я съеду, а это не галлюцинация? Помню, как думал, что мало кто любит проповедников — пока не прижмет. Мне казалось, мы с Джесси несемся через «Книгу откровений». Сбросив скорость, я поморгал фарами. Джесси не среагировал, потом с Чипсом стало твориться что-то странное.

Он не лаял, нет, он пищал. Встал на переднем сиденье, глядя в заднее окно, и лапы у него дрожали. Он трясся, пищал, трясся и… «Ииии… Иииии…ииии…» Фары за нами быстро приближались.

Меня сотню раз нагоняли среди ночи лихачи, которые смерти в кювете ищут. Свет фар разрезал туман, дымку или темноту, когда никому не следовало бы идти больше сорока. Случалось, меня обходили пьяницы и самоубийцы. Но ни одни фары ни разу не приближались так быстро, как те, что начали сейчас подмигивать в зеркальце заднего вида. Трасса-2 скоростная, но это же не солончаки Юты. Сумасшедший за мной пытался установить новый рекорд в гонках по шоссе.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});