Время меча - Юрий Нестеренко

— и, как ни странно, не без успеха — командовать своими людьми. Тем не менее, хотя некий порядок в действиях оборонявшихся был, со стороны это выглядело полным хаосом, и Ральд тщетно пытался выяснить, где находится князь.

Внезапно, окруженная со всех сторон возбужденными и озлобленными луситами, полуоглохшая от выкриков бородатых ртов, дышавших ей в лицо луком, брагой и демоны ведают чем еще, Элина настолько остро почувствовала абсурднось происходящего, что оно, несмотря на все его грубые физические черты, показалось ей нереальным. Что она здесь делает? Она, западная графиня, вместо того, чтобы скакать по вольным просторам на выручку другу, как это описывают в рыцарских легендах, застряла в каком-то затерянном в лесах варварском городе и теперь вместе с кучкой вульгарных наемников, из которых едва ли один умеет читать и писать, проталкивается сквозь толпу разгоряченных аборигенов, чтобы вытребовать жалкие гроши у местного предводителя в обмен на участие в защите тех варваров, что внутри, от тех, что снаружи — участие, которое, как понимала Элина, уже ничего не решает в военном смысле, ибо скоро с той и другой стороны схлестнутся тысячи человек, и что на этом фоне значат еще несколько бойцов, пусть даже с мечами из чуть более хорошей стали? От осознания всего этого уже рукой было подать до мысли об абсурдности и безнадежности всей ее экспедиции, но Элина так цыкнула на эту мысль, что та в испуге бежала в самый дальний угол подсознания. Тем не менее, окружающее по-прежнему казалось ей каким-то душным мороком, от которого можно освободиться волевым усилием, но почему-то для этого-то усилия и не хватает сил. Сколь разительно контрастировало ее теперешнее состояние со вчерашнем боевым азартом на стене, когда она в первые же минуты боя убила своего второго в жизни человека, не почувствовав ничего, кроме радости, когда ее меч вспорол опрометчиво открытое горло!

Грохот прогоревшей крыши, обвалившейся внутрь башни, вернул Элине ощущения реальности. Толпа качнулась в одну сторону, затем в другую. Элина быстро огляделась вокруг и не увидела ни одного знакомого лица. Проталкиваясь непонятно куда, она сама не заметила, когда толпа развела ее с остальными.

— Эйрих! — крикнула она, увлеваемая людским водоворотом, но ее голос потонул в вырвавшемся из сотен глоток боевом кличе чекневцев. Где-то совсем рядом раздавались тяжелые удары тарана; затем послышался громкий треск, и волной накатился боевой клич другой армии. Тарсунцы ворвались в город.

Элина верно поняла свою главную задачу: не сопротивляться влекущему ее потоку и остаться на ногах; стоило ей потерять равновесие, и ее бы затоптали. Она была стиснута настолько плотно, что даже не могла достать меч. Звон оружия, ржание коней и крики сражающихся сливались в сплошную какофонию; невозможно было определить, в какой стороне идет бой и кто берет верх. Сначала вломившиеся лавиной тарсунцы как будто оттеснили чекневцев; потом людская масса шатнулась обратно к воротам, и уже чекневские кавалеристы рубили и топтали лошадьми пятящихся врагов. Затем на какой-то момент стало свободнее, Элина наконец выхватила свое оружие, растерянно осознавая, что, пожалуй, не отличит в этой толчее чекневца от тарсунца, да и как отличат ее саму, равно чужую тем и другим? Чекневские командиры попытались было выстроить свои перемешавшиеся подразделения в правильный порядок, но тут окончательно рухнула одна из подожженных башен вместе с куском стены, и через брешь хлынули встречные потоки стрел, внося новую сумятицу. Вот уже какие-то отчаяные тарсунские конники посылали своих скакунов безумными прыжками через пылающие развалины, вот уже где-то нападавшие прорвались вглубь города, с гиканьем рубя мужиков с дрекольем, а где-то, напротив, чекневцы, вырвавшиеся за ворота в ходе контратаки, гонялись за разбегавшимися в панике вражескими лучниками — причем ни те, ни другие преследователи легкой добычи не замечали, что уже отрезаны от своих. И, кажется, все больше вокруг становилось огня, черные тяжелые клубы дыма заволакивали и без того пасмурное небо, а затем вдруг налетевший порыв ветра стелил их по земле, гнал прямо на людей, заставляя тех отчаянно чихать, кашлять и тереть глаза руками, позабыв про бой.

В какой-то момент такой клуб накрыл и Элину; ослепленную, ее несколько раз толкнули, и она, едва устояв на ногах, пробежала несколько шагов и ткнулась в стену. Мимо быстро прочавкали по грязи многочисленные копыта. Элина могла лишь повернуться спиной к стене и выставить меч, тщетно пытаясь что-то разглядеть сквозь дым и пелену слез. Затем глаза перестали слезиться, и графиня с удивлением обнаружила, что войско исчезло, словно растаяло вместе с дымом. На самом деле, конечно, бой просто сместился дальше, вглубь города — причем уже давно; отряд, невольной частью которого Элина была еще несколько минут назад, оказался в арьергарде отступления. Теперь же поблизости не было ни чекневцев, ни тарсунцев — не считая, разумеется, тех, что в различных позах застыли в грязи. Неподалеку конвульсивно дергала копытом смертельно раненая лошадь; из ее вспоротого брюха вывалились кишки, окрашивая мутную воду в луже в тошнотворно-розовый цвет. Из-за угла вдруг деловито вышла свинья, покосилась опасливо на еще живую лошадь и, решив, очевидно, что та уже не способна постоять за себя, ткнулась пятачком в липкую груду и принялась с чавканьем есть.

Элина, точно завороженная, с трудом отвела взгляд от этой мерзкой трапезы — и как раз вовремя, потому что на нее уже скакал вооруженный копьем тарсунец с явным намерением пришпилить ее к стене. Первый из врагов, которого она увидела в этот день вблизи. Графиня только сейчас заметила, что потеряла щит, и, значит, ей придется драться пешей с мечом против конного с копьем — задача не из легких, при условии, что враг хорошо владеет своим оружием.

А он им владел. Элина нырнула в сторону в последний момент, надеясь, что копье вонзится глубоко в стену дома, став хотя бы на время бесполезным для своего хозяина. Однако острие лишь слегка царапнуло бревна — всадник обладал превосходной реакцией. Элина, выходя из своего маневра, оказалась было у бока его коня и нанесла стремительный удар снизу вверх, надеясь пропороть кольчужный бок тарсунца, но на пути ее меча со звоном встал круглый щит, а в следующий миг ей пришлось отпрыгнуть назад, уворачиваясь от копья. Тарсунец надвигался на нее конем, прижимая к стене и лишая свободы маневра. Но по-настоящему размер своих трудностей Элина оценила, когда увидела второго всадника, скакавшего на подмогу первому.

Однако, когда второй тарсунец был уже достаточно близко, из переулка навстречу ему вышел человек в забрызганной кровью кольчуге, с обломком меча в руке. Он не был тарсунцем, и всадник поворотил коня, безусловно считая обладателя сломаного меча еще более легкой добычей, чем прижатого к стене, но все-таки вооруженного мальчишку. Однако Эйрих — а это был именно он — увидев занесенное над собой копье, и не подумал уклоняться. Вместо этого он, отбросив свой обломок, ухватил обеими руками древко и резко рванул на себя, в то же время поворачивая его и выталкивая врага из седла. Тот не успел ни оказать сопротивление этому молниеносному приему, ни хотя бы разжать руки, и грянулся на землю. Вторым движением сильных рук Эйрих окончательно завладел копьем, одновременно переворачивая его вниз наконечником. Третье резкое движение сверху вниз пригвоздило тарсунца к земле.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});