Посланник Бездонной Мглы - Федор Чешко

— Ты, наверное, веришь в свои слова, но все равно это неправда. Послушники не посмеют напасть: они слишком хорошо знают, что в бою им меня не одолеть.

— Разве ты их не учил владеть проклятым оружием? — прищурился Нурд.

— Учил… — Прошлый Витязь снисходительно хмыкнул. — Потому и сказал такое, что знаю: плохо пристает к ним моя наука. Истовые да старшие братья мечтают иметь на заимках много умелых воинов, но сами обучаться либо не могут по старости, либо опасаются достоинство уронить. А младшим братьям воинская сноровка нужна, как глаза на пятках. Они стараются из робости перед старшими, но… Это им только кажется, что они стараются. Это кажется только им.

Ведунья внезапно сделалась немыслимо вкрадчива:

— Ты, Амд, говоришь одно, я — другое… Вот мы беседуем, солнце стареет, скоро уж дню конец, но согласия все нет, да и быть не может. Так давай проверим, кто из нас лучше видит будущее. Хочешь? Нет-нет, Нурда убивать тебе не понадобится, и самому послушникам подставляться тоже не надо. Вон в овраге бешеный лежит-похрапывает, словно удачливый меняла у Кутя под лавкой. Давай-ка сейчас на него шлем твой напялим, разбудим да пустим на волю. Будто он — это ты. А сами поглядим, что получится. Амд растерянно заморгал голыми веками:

— Как это — похрапывает? Почему похрапывает? Он что, по сию пору живой?! А крики как же?

— Это не он кричал, — осклабился Нурд. — Это я кричал. Трижды — чтоб подумали, будто долго убиваю его, и, значит, сам неблагополучен. А бились с ним не мы — Гуфа с ним билась. Хон и я только в лес заманили чудище да под заклятие подвели.

— И нечего зубы свои немытые скалить, глядя на мое облачение, — засопела в притворной обиде старуха. — Ты, небось, при умении своем да силе немалой и то на бешеных хаживал в панцире (да не в таком, как вот я, — в железном). А мне каково было? Ведовство возможно лишь когда рядом, глаза в глаза, и тростинкой непременно коснуться надо… — Она прищелкнула пальцами, явно гордясь собой. — Ну ладно, хватит языками размахивать. Говори, Амд, будем испытывать послушническую честность?

Прошлый Витязь беззвучно шевелил похожими на запекшиеся шрамы губами, думал. Долго думал. Потом сказал:

— Не выйдет ваша затея. Проклятый намного крупней меня, больно уж заметной будет подмена.

— Пустое, — нетерпеливо отмахнулась Гуфа. — Выше, ниже — это без разницы. Сравнивать-то им не с чем, да и слишком боятся они, спешить будут очень, чтоб еще думать, кто это по оврагу мелькает. Опять же шлем твой… Небось, затемно облачался, не разглядывал наличник-то? Меченый он у тебя — тоже, поди, не красоты ради.

Амд повертел в руках шлем, исчерченный странными знаками, глянул на старуху, на прочих…

— Давайте, — безнадежно выдохнул он. Бешеный и впрямь храпел, развалившись на дне оврага. Хон, здоровый и невредимый, бродил с топором вокруг спящего чудища — это на случай, ежели сила заклятия иссякнет. Столяр был мрачен. Он злился. Во-первых, из-за того, что Нурд так и не отдал ему выспоренный у Фасо голубой клинок, сказал: «Еще не время», — и поэтому биться сегодня пришлось дрянным топоришкой. Во-вторых, бешеного можно было связать, и тогда не пришлось бы его караулить. Но самого столяра о Гуфиных замыслах никто не предупреждал, а знавший все Витязь не озаботился прихватить с собой ремни. Похоже было, что Нурд заранее выдумал предлог не допускать Хона к схватке с Прошлым Витязем. Может, он счел, будто, увидав двоих противников, Амд заподозрит подвох и выкинет что-либо непредсказуемое? А может, сомневаясь в сноровке Хона, заопасался, что тот станет излишне усердствовать и загубит дело?

Шлем на спящем сменили быстро. Потом Гуфа велела всем выбираться наверх, сама же забормотала что-то над проклятым, хлестнула его по груди тростинкой, после чего весьма проворно кинулась на крутой овражный откос. Хон протянул ей топорище, Нурд ухватил за руку — вытащили.

В тот же миг Амд, прикрыв ладонями синеющее от натуги лицо, взревел длинно и страшно — ну точь-в-точь как убивающее порождение Мглы (случившаяся рядом Ларда шарахнулась, ухватилась за нож).

— Так Истовые велели, — мрачно пояснил Прошлый Витязь. — Знак, что все свершилось, как ими назначено.

Тем временем бешеный зашевелился, встал. Ни на миг не запнувшись, не оглядываясь, он тяжело и уверенно двинулся вниз по оврагу, к заимке послушников, и вскоре скрылся из глаз.

— Что теперь? Красться следом? — спросил вздрагивающий от нетерпения Нурд.

Гуфа мотнула головой:

— Нет. Надо ждать.

Ожидание не успело прискучить. Всего через несколько мгновений по лесу раскатилось сердитое гремучее эхо, будто небо к вечеру решилось вызреть грозой. Еще мгновение тишины, и там, куда увели бешеного ведовские чары, послышались выкрики — многоголосые, восторженные. И тогда Амд, жутко ощерившись, скатился в овраг.

Послушников было трое. Конечно же, они не стали бросаться с клинками на того, кто казался им Прошлым Витязем — носящим серое слишком нравилось жить. Да и к чему напрасный и глупый риск? Ведь Истовые велели сохранять не только проклятые клинки и броню. Давно, несколько лет назад, один из бешеных пытался убивать на расстоянии, выпуская крохотную гирьку из грохочущей железной трубы. После его смерти старшие братья смогли уразуметь все, даже то, зачем проклятый таскал в мешочке на поясе черную жирную пыль.

А еще сумели они заставить одного из младших научиться обращению с невиданным доселе оружием.

Из диковинной трубы оказалось гораздо легче попадать в цель, чем из пращи, и на обучение ушло не слишком-то много непонятной пыли — изрядное ее количество удалось сохранить для дела.

А дело это, ожидаемое давно и не без опаски, показалось послушникам до смешного простым. Гром, клуб сизого дыма, толчок в плечо, и тот, кто казался Прошлым Витязем, мертв. Не страшно и быстро.

Вот только был у притороченной к фигурной доске трубы один досадный недостаток: очень уж долго приходилось изготавливать ее к бою. Поэтому, когда невесть откуда взявшийся еще один Амд обрушился на спустившихся к трупу послушников, встретить его оказалось нечем, кроме трех неумелых клинков. Но о клинках-то надо было хотя бы успеть вспомнить.

Лишь на одно короткое мгновение отстали от Ам-да Витязь и Хон, тем не менее ничтожная эта заминка стоила им возможности поквитаться с носящими серое: Прошлый Витязь пожадничал и все совершил сам — без чрезмерной жестокости, стремительно, наверняка. Именно этому он учил, но за девять лет так и не смог выучить нерадивых послушников.

Последними к месту погибели бешеного и его убийц добрались изнемогающая под доспешной тяжестью старуха и вконец обессилевший Леф. Добрались и встали, тяжело дыша, опираясь друг на друга.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});