Убийство в теологическом колледже - Филлис Джеймс

– Да. Я взял его прямо перед службой и сразу после вернул на место. Когда я забирал его, там висели три ключа, и когда возвращал, все три были на месте.

– Я снова задам этот вопрос, – повторил Дэлглиш. – Кто-нибудь из вас выходил из комнаты после повечерия?

Он немного подождал, но ответа не последовало.

– Мне нужно будет осмотреть обувь и одежду, – продолжил он, – в которых вы были вчера вечером, а позже у всех взять отпечатки пальцев, чтобы действовать методом исключения. Думаю, пока это все.

И снова повисло молчание, а потом заговорил Грегори.

– Вопрос мистеру Дэлглишу. Кажется, здесь отсутствуют трое, и в том числе офицер полиции Суффолка. Это имеет какое-нибудь значение, в смысле в рамках расследования?

– В настоящий момент нет, – ответил Дэлглиш.

Тишина была нарушена, и это спровоцировало Стэннарда на ворчливый выпад.

– А могу я поинтересоваться, – начал он, – почему коммандер Дэлглиш предполагает, что виновен кто-то из нас? Пока у нас тут исследуют одежду и берут отпечатки, преступник уже, вероятно, за много миль отсюда. В конце концов, это место сложно назвать надежным. Лично я не собираюсь спать сегодня ночью без замка на двери.

– Ваши опасения понятны, – отреагировал отец Себастьян. – Я распоряжусь, чтобы на вашей двери и на четырех дверях в гостевые апартаменты установили замки и выдали ключи.

– Вы не ответили на мой вопрос. Почему считается, что это один из нас?

Впервые такая вероятность была озвучена вслух, и Дэлглишу показалось, что все присутствующие твердо решили пристально смотреть перед собой, словно взгляд, брошенный на соседа, мог того обвинить.

– Никто не строит никаких предположений, – сказал он.

– Северная галерея закрыта, – начал отец Себастьян, – поэтому студенты, которые там живут, должны временно освободить свои комнаты. Но так как многие отсутствуют, то это касается только тебя, Рафаэль. Когда ты сдашь ключи, тебе взамен выдадут ключ от комнаты номер три в южной галерее и от двери в южный коридор.

– А мои вещи, отец, книги и одежда? Можно их забрать?

– Постарайся временно обойтись без них. Все необходимое тебе смогут одолжить твои товарищи. И я еще раз настоятельно подчеркиваю, насколько важно не ходить на территорию, которую огородила полиция.

Без лишних слов Рафаэль вытащил из кармана связку ключей, отделил два и, сделав шаг вперед, передал их отцу Себастьяну.

– Я так понимаю, – сказал Дэлглиш, – что у всех священников есть ключи от церкви. Не могли бы вы прямо сейчас проверить, на месте ли они?

И тут впервые подал голос отец Беттертон:

– Боюсь, у меня с собой ключей нет. Я всегда оставляю их на столе рядом с кроватью.

Связку отца Мартина Дэлглиш взял еще в церкви, а теперь подошел к двум другим священникам, чтобы удостовериться, что ключи от церкви по-прежнему при них.

Затем он развернулся к отцу Себастьяну, и тот сказал:

– Думаю, в настоящий момент все нужное сказано. Расписание на сегодня будет составлено как можно быстрее. Заутреня отменяется, но я предлагаю провести обедню в молельне в полдень. Спасибо.

Он повернулся и уверенно вышел из комнаты. Раздалось шарканье ног. Люди оглядывались друг на друга, а потом один за другим устремились к двери.

Во время собрания Дэлглиш отключил свой мобильник, но теперь он зазвонил. Это был Стивен Морби.

– Коммандер Дэлглиш? Мы нашли инспектора Джарвуда. Он свалился в канаву примерно на полпути отсюда на подъездной дороге. Я пытался дозвониться раньше, но не получалось. Он был без сознания, почти полностью лежал в воде. Мы думаем, что он сломал ногу. Нам не хотелось его двигать, чтобы не сделать хуже, но оставить его там мы тоже не могли. Постарались аккуратно его вытащить и вызвали «скорую». Его сейчас кладут в машину и везут в больницу Ипсвича.

– Вы все сделали правильно, – ответил Дэлглиш. – В каком он состоянии?

– Медики говорят, что поправится, но он еще не приходил в сознание. Я еду с ним в больницу. Когда вернусь, смогу рассказать больше. Мистер Пилбим едет за «скорой», я вернусь с ним.

– Хорошо, – сказал Дэлглиш. – Постарайтесь побыстрее. Вы оба нужны здесь.

Он пересказал новости отцу Себастьяну.

– Случилось то, чего я боялся, – отреагировал директор. – Так проявляется его заболевание. Насколько я понимаю, это что-то вроде клаустрофобии, и когда на него находит, ему надо выйти из помещения и погулять. После того как жена бросила его и забрала детей, он, бывало, исчезал на несколько дней. Иногда бродил до полного изнеможения, а полиция находила его и доставляла обратно. Слава богу, его нашли, и, похоже, вовремя. Теперь, если вы пройдете в кабинет, мы сможем обсудить, что понадобится вам и вашим коллегам в коттедже Святого Матфея.

– Давайте попозже, отец. Для начала мне нужно увидеться с Беттертонами.

– Отец Джон, я думаю, пошел домой. Они живут на третьем этаже на северной стороне. Он, скорее всего, будет вас ждать.

Отец Себастьян был человеком практичным и не стал бы вслух размышлять о возможной причастности Джарвуда к убийству. Но несомненно, христианское милосердие не безгранично. Где-то в глубине души он, вероятно, рассчитывал на такой исход – наилучший из возможных: убийство, совершенное человеком, временно не отвечающим за свои поступки. А если Джарвуд не выживет, он навсегда останется подозреваемым. Его смерть могла оказаться для кого-то очень кстати.

Перед тем как направиться к квартире Беттертонов, Дэлглиш зашел в свои апартаменты и позвонил старшему констеблю.

6

Рядом с узкой дубовой дверью в квартиру Беттертонов находился звонок, но не успел Дэлглиш нажать на него, как появился отец Джон и сопроводил его внутрь.

– Если не сложно, – сказал он, – подождите немного здесь, я схожу за сестрой. Она, наверное, на кухне. У нас очень маленькая кухня, а она предпочитает есть отдельно. Я отойду буквально на секундочку.

Комната, в которой оказался Дэлглиш, была с низким потолком, но большая. Четыре стрельчатых окна выходили на море. Все было заставлено мебелью, словно собранной из предыдущих домов и квартир: низенькие мягкие кресла с набивными спинками, напротив камина – просиженный диван, на спинку которого наброшена накидка из индийского хлопка, в центре – круглый стол из массива красного дерева с шестью стульями разных эпох и стилей, между окнами – двухтумбовый письменный стол. Куча маленьких столиков ломилась от вещиц, собранных за две длинные жизни: фотографии в серебряных рамочках, фарфоровые фигурки, деревянные шкатулки с серебряной отделкой и чаша с ароматической смесью из сушеных лепестков, несвежий и пыльный запах которых уже давным-давно выдохся в этом спертом воздухе.

Стена слева от двери была вся увешана книжными полками, на которых располагалась библиотека времен молодости, студенчества и духовенства отца Джона. Еще там стояли несколько томов в черных обложках: подборка «Лучших пьес», начиная с 30-х и 40-х годов прошлого века. А рядом оказались детективы в мягком переплете. Дэлглиш заметил, что отец Джон увлекался женщинами-писательницами «золотого века»: Дороти Ли Сэйерс, Марджери Аллингем и Найо Марш. Слева стену возле двери подпирала сумка с полудюжиной клюшек – неуместная вещь в комнате, где ничто больше не намекало на увлечение спортом.

Картины, как и прочие предметы обстановки, отличались разнообразием: мастерски выполненные полотна Викторианской эпохи с чрезвычайно слащавым сюжетом, какие-то цветочки, пара набросков и акварелей – вероятно, работа предшественников викторианцев; для любительской живописи они выглядели слишком хорошо, а до профессиональной еще недотягивали. Комната была мрачноватая, но обжитая, не безликая и настолько уютная, что совсем не навевала тоску. С двух сторон от камина стояли кресла с высокими спинками, а между ними – столик с настольной лампой. Здесь брат с сестрой могли уютно расположиться напротив друг друга и почитать.

Как только вошла мисс Беттертон, Дэлглиша поразило, насколько неравномерно и странно распределились семейные гены. На первый взгляд не верилось, что эти два представителя семейства Беттертонов вообще состояли в близком родстве. Отец Джон был невысок, крепко сбит и носил выражение извечно озабоченного недоумения на приятном лице. Сестра же была по меньшей мере на шесть дюймов выше, костлявая, с подозрительным взглядом проницательных глаз. Лишь удлиненная мочка уха, разрез глаз и маленький сморщенный рот выдавали хоть какое-то семейное сходство. Она выглядела значительно старше брата. Волосы стального цвета были зачесаны назад и закреплены на макушке гребнем, из-под которого декоративной каймой торчали их высушенные концы. На ней была юбка из тонкого твида почти в пол, полосатая рубашка, словно одолженная у брата, и длинная желтовато-коричневая кофта, в которой отчетливо виднелись проеденные молью дырки на рукавах.