Краткая история Латинской Америки - Джон Чарльз Частин

class="p1">Парагвай расположен неподалеку, и его название звучит похоже, но на Уругвай он совершенно не похож. Испанская колонизация коснулась этой страны, расположенной в самом сердце континента, довольно рано, когда внимание пенинсуларов принадлежало в основном побережью. Причиной послужили сравнительно большие племена местных жителей – индейцев-гуарани. Парагвай стал самым значительным испанским форпостом в глубине континента и при этом – страной метисов, говорящей по большей части на гуарани. Использование языка коренных народов всем колониальным обществом было редкостью в Латинской Америке, в этом отношении Парагвай – наиболее яркий пример.

Бразилия – это единая Португальская Америка, не расколовшаяся после обретения независимости, как это произошло с Испанской Америкой. Крупнейшая в мире португалоязычная страна, исторически Бразилия на удивление мало торговала с соседними испаноязычными странами напрямую и не пыталась наращивать другие контакты. Даже сегодня бразильцы и американцы испанского происхождения, как правило, не слушают музыку и не читают литературу друг друга, будучи настроенными на Европу и США гораздо сильнее. Как и в случае с Колумбией, ключ к пониманию Бразилии дают региональные контрасты. Наиболее привлекательна для туристов колониальная столица и афро-бразильская культурная Мекка – Салвадор (Баия), расположенный на северо-востоке, в одном из крупнейших регионов страны. Северо-восток включает длинные участки атлантического побережья, где сахарные плантации оставили горькое наследие богатства и бедности. Но еще на северо-востоке лежит засушливый регион сертан, который мы помним по экономике скотоводства и периодическим засухам, занимающий большую часть внутренней Бразилии. Когда-то именно северо-восток был экономическим центром колониальной Бразилии, но к началу XX века центр переместился на юго-восток, где выросли крупнейшие города Бразилии – Рио-де-Жанейро и Сан-Паулу. Действительно хорошая современная инфраструктура и ведущие отрасли промышленности сделали юго-восток магнитом для иммигрантов. Крайний юг, еще один «позднецветущий» регион бразильской жизни, сейчас тоже характеризуется благоприятными показателями развития и населением, заметно изменившимся за счет иммиграции. Еще позже расцвели регионы, расположенные далеко от побережья: как север Амазонии, где за последние десятилетия было создано несколько новых штатов, так и запад, где агрессивная экспансия агробизнеса сформировала зону, получившую название «Сойландия».

7

Неоколониализм

Либеральный план сделать Латинскую Америку похожей на Европу или США частично увенчался успехом. Но прогресс оказался иным, нежели от него ожидали. Действительно, произошли масштабные изменения, повлиявшие на жизнь каждого: богатых и бедных, городских жителей и сельских. Крупные латиноамериканские города лишились колониальной брусчатки, белых оштукатуренных стен и красных черепичных крыш, обернувшись современными мегаполисами, похожими на все остальные города-гиганты. Покачивались трамваи, звенели телефоны, мелькали кадры немых кинолент – от Монтевидео и Сантьяго до Мехико и Гаваны. Чудесным образом множились железные дороги, экспортировались тонны сахара, кофе, меди, зерна, селитры, олова, какао, каучука, бананов, говядины, шерсти и табака. Неадекватные сооружения в Буэнос-Айресе и других портах сменились современными.

Землевладельцы и городской средний класс процветали, но жизнь сельского большинства если и улучшилась, то незначительно. Напротив, аграрный капитализм опустошил деревню и разрушил традиционный образ жизни, обедняя сельское население и духовно, и материально. Из Великобритании и США прогресс принес новую разновидность империализма, и те же страны, что формировали Прогресс для Латинской Америки, теперь помогли внедрить его, а порой, что греха таить, получали от него и материальную выгоду, и репутационную. Иностранное влияние было настолько обширным и мощным, что латиноамериканские историки называют 1880–1930 годы неоколониальным периодом.

Несмотря на многочисленные преобразования, ни подчиненное положение Латинской Америки по отношению к европейским странам, ни ее базовая социальная иерархия, созданная колонизацией, не изменились. Нормой оставались иерархические расовые и классовые отношения, в рамках которых те, кто находится наверху, получают решающее преимущество и авторитет благодаря внешним связям. Там, где когда-то испанцы и португальцы сходили на берег с раздражающим выражением превосходства на лицах и королевскими рескриптами о назначении в руках, теперь являлся англоговорящий господин с тем же превосходством и королевскими деньгами, прибывший, чтобы давать ссуды или инвестировать в банки, железные дороги и портовые сооружения. Будь то в 1790 или 1890 году, элита Латинской Америки проглатывала это и принимала гостей с подобающим радушием. Все знали, что статус и процветание «порядочных людей» в конечном счете зависят от иностранцев. Девять десятых их богатства было получено за счет торговли на рынках Европы и США, а их высокомерие, их притязания на безоговорочное превосходство складывались из португальской внешности, австрийского хрусталя и парижских каникул сыновей. Неоколониализм царил не только в отношениях между странами, но и в пределах каждой страны – не правда ли, знакомое Латинской Америке явление?

Великий экспортный бум

Латиноамериканская элита и средний класс немало выиграли от прогресса. Прежде всего они извлекли выгоду из экспортного бума, более чем полувекового быстрого и устойчивого экономического роста, равного которому в Латинской Америке не было ни до, ни после. Экспорт Мексики, по-прежнему включавший серебро наряду с сахаром, кофе и хлопком, удвоился, а к концу XIX века удвоился снова. Фактически общий объем мексиканской торговли в период с 1877 по 1910 год вырос на 900 %. К началу XX века Бразилия производила две трети кофе, потребляемого в мире, и кофе полностью доминировал в бразильском экспорте. Куба окончательно попала в зависимость от единственного своего урожая, но какого урожая! К 1929 году производство сахара на Кубе достигло ошеломляющих 5 000 000 тонн. Затем последовала сага о чилийском горнодобывающем производстве – нитратов, меди, железа – стоимостью в сотни миллионов долларов. И так далее, и так далее. Величайшим чудом из всех была Аргентина: если в 1876 году Аргентина экспортировала 21 тонну пшеницы, то к 1900‐му – в 1000 раз больше. И до 1920‐х экспорт и в этой стране продолжал стремительно расти.

От Гватемалы (кофе) и Гондураса (бананы) до Эквадора (какао) и Боливии (олово) – в 1870–1930 годах в каждой маленькой стране Латинской Америки произошла собственная версия великого экспортного бума. Общая длина железнодорожных путей в регионе – неотъемлемой части экспорта, поскольку железные дороги строились в первую очередь для перевозки товаров, – в период с 1870 по 1900 год выросла с 2000 до 59 000 миль.

Непосредственными бенефициарами экспортного богатства стали крупные землевладельцы, стоимость собственности которых с приближением железнодорожных путей резко возрастала. Бенефициарами оказались и горожане среднего класса – квалифицированные специалисты, торговцы и клерки, – выполнявшие второстепенные функции в импортно-экспортной экономике. Этим людям прогресс в равной мере открыл культурные горизонты и принес материальное обогащение. Тем не менее они составляли только крошечную часть населения Латинской Америки. В период с 1880 по 1930 год средний класс рос очень