Район-55 - Дмитрий Манасыпов

– Сама просила.

Кир оторвался от нее и подошел к той, в ночнушке, старавшейся казаться незаметной. Рванул пальцем с острым черным ногтем сорочку, разрывая ее окончательно. Схватил в пригоршню грудь, смял, с азартом наблюдая, как она кусает губы. Сжал сильнее, заставив ее закричать, и лишь тогда отпустил. Повернулся к «серым», которые уже не выглядели невозмутимыми, как обычно. Зоотехник сознательно провоцировал рядовых бойцов, вымещая на них злость, что охватила его от презрения во взглядах их командиров.

– Одежда есть какая-нибудь? – обратился он к здоровяку командиру. – Понятно, что вам на них насрать, но это мой материал, крысы. И я не хочу, чтобы она заболела. На улице прохладно. Есть или нет?

– Есть. – «Серый» кивнул. – Сейчас принесут.

– Давай быстрее, нам еще домой нужно засветло попасть. – Кир повернулся к своим рогатым громилам. – Наручники с них сейчас снимут, парни. Замотайте веревками как следует. Отвечаете головами, особенно вот за эту, за эту и за вот этого, в очках. Все ясно?

– Да, хозяин. – Первый, которого он называл именно Первым, согласно кивнул.

Пандрогин подошел к пленникам, с которых уже снимали наручники, достал из сумки моток капроновой веревки.

– Руки вперед, чудовища. – Низкий рокочущий бас заставил пленников вздрогнуть.

Хозяин Стаи, бывший в прошлой жизни зоотехником Кириллом, проследил за тем, как Первый затягивает на их запястьях крепкие узлы, и отошел, мрачно усмехаясь в предвкушении веселой ночки.

* * *

Солнце, пробившееся к вечеру через низкие серые тучи, начало закатываться за небосклон. В воздухе суматошно носились стаи ворон, до сих пор не пришедших в себя после бойни на городской площади. По небольшой улочке на самой окраине Радостного с визгом пронеслась стайка обезьян, гнавшихся за невысокой Измененной. Которая, судя по всему, отстала от своей группы, возвращавшейся в Васильевку с рынка. Судя по интенсивности преследования и по тому, что у жертвы начали заплетаться ноги, своих попутчиков она уже наверняка не догонит. А возможно, они ее специально попросили вернуться за чем-то. В Городе уже давно стало тяжеловато с едой. И лишний рот никому не нужен. Той «гуманитарки», что начали поставлять на станцию военные, катастрофически не хватало. Запасов Росрезерва в лабиринтах под Городом – тоже. Да и достать их оттуда – задача для большинства местных невыполнимая. Слишком много замаскированных ловушек от прежних хозяев. Еще больше новых, странных и куда более опасных. Плюс Измененные-твари, ночные и подземные охотники. Они страшнее всего остального. В Радостном никто не удивлялся, когда, казалось бы, адекватные и спокойные Измененные, никогда прежде не выходившие на охоту, начинали нападать на более слабых соседей. Мясо, оно везде мясо.

Жертва и загонщики скрылись за углом, из-за которого сразу донесся истошный визг, резко прервавшийся на самой высокой ноте. Резусы давно научились грамотно охотиться. Учитывая, что сроки беременности у самок были очень короткими, обезьяны становились серьезной проблемой. Их количество обещало вырасти до размеров целой армии и завладеть Районом так же, как китайцы в свое время смогли захватить мирным путем Дальний Восток.

Высокая подтянутая рыжеволосая девушка, в чьей голове проносилось все это, хищно оскалилась. С ней-то обезьянкам точно не справиться. Она грациозно, как кошка, выгнулась, разминая гибкую спину. Тело, как всегда послушное, охотно выполнило то, что в прошлой жизни никогда бы не смогло сделать. Оттолкнувшись ладонями от пола, она выпрямилась, взметнув гриву. Прошла в сторону умывальника, железного, с краником, кривовато висевшего возле двери. Умылась, полностью прогнала дневной сон. Посмотрела на себя в зеркало, которое, помнится, тащила сюда по крыше, матерясь и сопя. Потому как перед этим сумела ограбить армейский грузовик, стоявший у самой Черты. Вытащила из него несколько ящиков с гранатами и несколько мин, привезенных для установки вдоль периметра. И совсем зеленого мальчишку-солдатика, который подсказывал ей, что да для чего нужно тащить. Она улыбнулась, вспомнив его испуганные глаза с громадными темными зрачками.

Он был хорошим, этот мальчик Ахмет. Как оказалось, еще он был замечательным сапером. Он сумел перегородить весь подъезд грамотно расставленными растяжками. На мины были установлены дистанционные взрыватели, управляемые с пульта. Так она защитила свое жилье, в котором спала днем. По крайней мере от тех, кто не мог почувствовать тончайшего запаха, оставленного в радиусе сотни метров от дома. Те, кто понимал природу еле уловимого самым тонким обонянием мускусного запаха, обходили дом стороной. Ну, а те, кто не понимал…

Их она могла встретить сама. Но чаще всего встречали аккуратно расставленные, чтобы не сдетонировали остальные, растяжки. А Ахмет…

С ним было хорошо. Катя улыбнулась, вспоминая, как все произошло. Казалось бы, можно было понять все и раньше, но она не обратила внимания на то, какими глазами он смотрит на нее. Вернее, как стал смотреть, освоившись с кошмаром обстановки и перестав бояться ее. А ведь она была Измененной, да еще какой. Вот из-за этого, наверное, и не обратила внимания сразу. Уже следующим утром, перед тем как лечь спать, она решила проделать ту самую процедуру, которую всегда совершала перед сном. Нагрела немного воды, которую так тяжело было таскать через крышу, разделась, уже давно привыкнув к тому, что ходит дома без одежды. Присела над эмалированным ведром, которое вытащила из-под умывальника, и начала подмываться. А затем почувствовала на себе дикий взгляд парня, проснувшегося от поднятого ею небольшого шума. Глаза Ахмета сказали все и сразу. В тот день она так и не выспалась.

Может быть, адреналин, выделяющийся в Районе сильнее, чем в других местах, подействовал на молодого солдата. Может, что-то еще. Ведь, если быть откровенной, как думала рыжая, она, Измененная, не должна вызывать такого желания у нормального человека. Слишком сильно изменилось ее тело… Ахмету было на это наплевать. Особенно в те моменты, когда хотелось не думать ни о чем, а просто лежать и с довольной улыбкой пялиться в беленый потолок над головой.

Ахмета убили «пуритане». Наверняка не хотели именно убивать, когда загнали его в каменное ущелье между высоток на Ленина. Он погиб, взяв с собой нескольких сектантов. Все это она прочла по следам и запахам, ставшим уже неуловимыми и невидимыми для кого-либо другого, но только не для нее. А когда за пазухой камуфлированной куртки нашелся маленький букет цветов, которые он нарвал для нее, Катя поняла, что выбрался он только за ними… глупая и никчемная смерть. Но ей было это до лампочки. Ее должок к сектантам только вырос. С тех пор она объявила вендетту лысым парням в сером и убивала их при первой же возможности. Похоронила она Ахмета в большой луже «битума», которая, жадно чавкнув, упокоила тело незадачливого солдата.

Катя поморщилась. Как одиноко в окружавшей ее злобе Района. Только-только она смогла прийти в себя после смерти Валеры, как тут же погиб второй мужчина, который решил быть с ней. Как же ей было тогда плохо!

И все же недавняя домашняя девочка-модница не сломалась. Наоборот. Та ее часть, которая стала ночным хищником, все увереннее забирала и подминала под себя остатки прежней Кати. Каждый раз, приходя в себя где-то в подвалах Интерната, в лабиринте подземного Города, в зарослях Парка или в Топи, девушка ожидала увидеть, что у лежащего под ее ногами тела съедена часть тканей. Пока такого не случалось. Да, рыженькая девушка, превратившаяся в почти идеальную машину смерти, убивала непрошеных визитеров Района, а также тех из местных, кто забывал о том, что они когда-то были людьми. Ночью она выходила на охоту, подчиняясь некоему неведомому приказу. Каждый раз, возвращаясь домой, Катя пыталась проанализировать тот момент, когда она превращалась в убийцу и преследователя. И каждый раз не могла вспомнить, когда именно все вокруг начинало становиться красно-багровым и приходило понимание, куда нужно бежать, низко пластаясь над землей, кого нужно найти и уничтожить. И от этого становилось только страшнее.

Несколько раз она встречалась с Лешкой и Мироном, пересекаясь в самых неожиданных местах. Иногда кралась следом за ними, если друзья выбирались на улицу в сумерках или ночью. Бывало, что убивала, тихо и незаметно, тех, кто хотел напасть на них. И постоянно хотела подойти, не скрываясь и не прячась в непроглядных городских тенях. Но не могла заставить себя сделать это.

Ночь все настойчивее вступала в свои права, накрывая Радостный-55 темным плащом с редкими звездами. Рыжая затянула ремни своей сбруи, проверила надежность креплений небольшого рюкзака за спиной. Выпустила когти из подушечек на пальцах, снова их убрала. Подошла к замаскированному проему, ведущему наружу, и растворилась в темноте. Ночь очередной охоты началась с протяжного крика, который издала золотоволосая охотница, заставив вздрогнуть всех, кто его слышал, и про который уже говорили, что это кричит вестница смерти – баньши.