Район-55 - Дмитрий Манасыпов

– Здравствуйте.

Мягкий голос заставил его удивленно нахмуриться. Одновременно Егерь почувствовал, как пробка, торчавшая где-то внутри, выскочила, впуская в него что-то очень доброе. Он сморгнул, пытаясь понять: не чудится ли ему?

– И вам того же.

Девушка подошла ближе. Присела, аккуратно положив на землю сверток, который до этого прижимала к груди. Посмотрела на тот, что лежал в яме, – в нем четко угадывались очертания человеческой фигуры. Подошла к Егерю и молча положила руку ему на плечо. А он смотрел то на нее, то на свои руки, державшие канистру.

– Жена, Наташа. Не смогла родить… вернее, родила. Почти. Если это можно было так назвать. Ладно, что хоть успел пристрелить ту тварь, что вырвалась из нее…

Широкие плечи Егеря дрогнули, но глаза были сухими, лишь из горла вырвалось подозрительное сипение. Он справился, не позволил себе заплакать, и то, что творилось у него на душе с самого утра, так и не вышло наружу. Осталось занозой где-то в глубине груди, заставляя постоянно вспоминать, как он, услышав дикий крик Наташи, бросился в спальню. Девушка требовательно развернула его к себе лицом:

– Смотри в глаза, слышишь?!

И он стал смотреть, хотя не понимал, зачем ему это нужно. Просто смотрел в глубокую безмятежную зелень, чувствуя, как боль постепенно съеживается, уходит куда-то. Через минуту он смог спокойно вздохнуть и закончить то, что собирался сделать. Пламя было жаркое…

После того как развеялся запах и исчез жирный, черный дым, растворившись в неожиданно ставшем абсолютно ультрамариновым небе, они сидели на крыльце его дома. Он курил, а она молчала, накручивая на палец выбившийся локон.

– Меня зовут Егор. – Отставной майор, ставший Измененным, первым прервал молчание. – Хотя мне будет проще, если ты станешь называть меня Егерем.

– А я Марьенн. – Девушка легко и спокойно протянула узкую ладошку с длинными пальцами, утонувшую в его шероховатой клешне. – Почему здесь – сама пока не поняла. Откуда я пришла – не могу вспомнить. Очнулась в районе какого-то леса…

Сверток, лежавший на земле, неожиданно жалобно заскулил. Егерь непонимающе посмотрел на девушку. Марьенн вскочила, развернула и извлекла из свертка нечто:

– А его нашла на дороге. Он ведь совсем еще маленький, да?

Егерь покачал головой, глядя на слепого кутенка, размером с трехмесячного щенка алабая.

– И не говори…

* * *

Генерал-майор медицинских войск МО РФ Василий Гробовой сидел, выпрямившись в кресле, как негнущаяся восковая кукла. Кресло было металлическим, обтекаемой формы, похожее на каплю с отрезанной половинкой. И находилось в доселе не открытом отсеке Ковчега. Помещение было высоким и просторным, с ребристым потолком, подсвеченное слегка зеленоватым светом.

Защитный шлем генерала с поляризованным и пуленепробиваемым стеклом забрала лежал возле ножки кресла, растущей прямо из пола. Шланги подачи дыхательной смеси, воды и автономного питания, похожие на больших змей, свисали из разъемов исследовательского ранца-горба. Один из них касался обтекаемой крышки валявшегося рядом с креслом опытного образца автомата «Гром», входившего в состав вооружения Военно-космических сил. Руки Гробового в защитных перчатках безвольно висели вдоль тела. Из краешка рта, приоткрытого, как во сне, тянулась ниточка слюны. Глаза, чуть закатившиеся и помутневшие, смотрели прямо перед собой.

На металлических стенах с рядами мерцающих огоньков, насаженные на острые штыри, висели тела двух лаборантов, отправившихся с ним в неожиданно открывшийся отсек. Под ними, сидя на корточках, примостились два массивных силуэта с переливающейся бриллиантами чешуек кожей, покачивающиеся на толстых коротких хвостах. Возле кресла сидела кошачья фигура, умываясь когтистой лапой. Лапа до жути напоминала деформированную человеческую кисть, так же, как и голова, увенчанная гривой спутанных кожистых наростов. Глаза с узкими и вытянутыми зрачками старательно следили за застывшим человеком, пускавшим слюни.

Перед креслом зависли в трех метрах над полом высокие тела, закутанные в темные балахоны с глухими капюшонами. Между ними и креслом крутилось несколько темных, смахивающих на металлические шаров. Один светился изнутри мягким жемчужно-серебристым светом. Рядом с шарами находился невысокий и коренастый шестирукий индивид, одетый во что-то напоминающее красный рабочий комбинезон. Его серые губы что-то шептали, обращаясь к генералу. Кукла, одетая в защитный скафандр, послушно кивала головой, соглашаясь с тем, что ему говорили.

Прошло совсем немного времени, прежде чем, покачиваясь и придерживаясь руками за стены, Гробовой вышел из помещения. Чуть позднее его движения стали более четкими и осмысленными, смахивая при этом на движения робота, используемого для проникновения в наиболее подозрительные участки Ковчега. Он дошел до первого из предварительных постов охраны, выставленного у выхода из тоннеля. Вызвал бригаду медиков, и без того готовую сорваться с места после того, как связь с группой Гробового прекратилась. Сам же, проследив мутным взглядом за быстро убегавшими фигурами в защитных скафандрах, направился в пункт контроля за объектом «Радостный-55». Входя в операторскую, внутри которой находился пульт дезактивации Ковчега, нацеленный на использование недавно расставленных зарядов новейшей взрывчатки, вскинул «Гром».

Заблокировав дверь, Гробовой подошел к пульту, перешагнув через несколько тел в камуфляже, лежащих среди быстро расплывающихся красных луж. Сам профессор был смертельно ранен, но ему было на это наплевать. Нажатиями определенных кнопок он привел в действие несколько зарядов, заложенных в тех местах, про которые ему было сказано там, в зале со сверкающими парящими шарами.

Спустя несколько минут сверкающая изумрудная Волна пошла в сторону спящего города.

Район: несостоявшийся репортаж

Пролог

Далеко не каждый опытный бродяга-рейдер сможет быстро дойти до относительно «безопасных» границ Района сразу после всплеска. Свежие ловушки громоздятся друг на друга. «Конфорки» активно полыхают рядом с «добрым утром». «Ежи» наползают на «провалы», а «разряды» искрят так, что их видно и без датчиков. Одуревшее и попрятавшееся зверье вылезает оттуда, где его никогда раньше видеть не видели и слышать не слыхивали. И потому опытные рейдеры никогда не спешат, выбирая дорогу к дому, если на пути их застал всплеск. И не важно, какой он, ожидаемый или, наоборот, неожиданный.

Через перелесок, находящийся недалеко от ГПЗ, цепляясь за ветки, сбивая дыхание и всхлипывая, торопилась девушка по имени Настя. Датчик ловушек, вмонтированный в недорогом и изрядно «заюзанном» КПК, бешено верещал, заставляя ее постоянно крутить головой. Но пока, по абсолютной случайности и везению, свойственному редкому количеству новичков, ей благополучно удавалось обходить все ловушки, встреченные на пути. Измененные еще не вылезли из нор и укрытий, и там же сидели самые страшные местные хищники – люди.

Да она и сама бы еще недавно и представить не смогла, что будет вот так бежать там, где раньше боялась сделать шаг в сторону без разрешения проводников. К тому же бежать на ГПЗ, где в самом лучшем случае она сможет найти рейдеров-одиночек, а при плохой альтернативе – военных, проводящих очередную зачистку. Вот только куда деваться, если позади бесшумно движется твоя личная, слегка отсроченная смерть.

Там, на небольшой поляне, остался лежать Лешка, с которым она проработала вместе три года. Лешка, смотревший остекленевшими глазами на остатки портативной камеры, был первым, кого она увидела, выйдя из-под низкой притолоки давно разваливающегося погребка, где они пережидали выброс. Чуть поодаль от него изломанной куклой лежало тело Скопы в разодранном от шеи до паха комбинезоне, с вывернутой набок головой. На стволе старого тополя, прямо напротив нее, в полуметре от земли висел Пикассо, пришпиленный, как жук.

А в сторонке, потрескивая и постреливая искрами, разгорался небольшой костерок, над которым грелись громадные, заросшие жестким черным волосом кисти рук. Эти мощные лапы, так похожие на лапы большой гориллы из передвижного цирка шапито, принадлежали третьему члену команды проводников, подрядившихся довести их до Радостного, Большому. Сам же он смотрел на нее из-под покатого лба и улыбался.

Она тогда не закричала, хотя, наверное, должна была бы, особенно после того, как Большой неторопливо поднялся, подошел к еще дышащему рейдеру, висящему на дереве, и выдернул то, что держало его. Зазубренный тесак. Большой никогда раньше не снимал этот тесак со специального зажима на левой стороне «разгрузки», а при необходимости пользовался вторым, раскладным, который носил на поясе.

Потом он спокойно объяснил Насте, что сейчас ему немного неинтересно заниматься ей и что если она хочет, то может спокойно посидеть у костра, пока ему снова не захочется развлечься, либо он может даже отпустить ее… пока. И такой вариант ему более предпочтителен, так как дает возможность еще немного повеселиться. И он даже не будет забирать у Насти коммуникатор с датчиком, потому что понимает, что она «зеленая» салажня, которая без приборов даже и метров сто сама пройти не сможет. Да, в качестве бонуса Большой пожалеет ее еще больше и даст ей с собой «Гюрзу» Пикассо… но только с одной обоймой. «И не смей даже и думать возмущаться, маленькая сучка, ты мне сразу не понравилась, бери что дают и беги. Время пошло, раз-два-три-четыре-пять… через пятнадцать минут Большой идет тебя искать», – сказал он, глядя на нее из-под кустистых бровей.