Рейтинговые книги
Читем онлайн 1953 год. Смертельные игры - Прудникова Елена

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 41 42 43 44 45 46 47 48 49 ... 89

Если гипотеза о предательстве неверна, трудно объяснить, почему, всемерно спасая Игнатьева, хрущевцы хладнокровно и жестоко утопили Рюмина, да еще и взвалили на него ответственность за пытки - то есть поступили, как с врагом. Своих подставлять нельзя - это закон функционирования любой команды.

Кстати, вспомним напоследок слова Серго Берия (Цит. 4.7.).

«В тот день, по предложению отца, было назначено расширенное заседание Президиума ЦК, на котором планировалось обсудить деятельность министра государственной безопасности СССР С.Игнатьева и его заместителя М.Рюмина с целью установления их личной вины в фабрикации ряда дел...».

Но, простите, Рюмин уже три месяца сидел на Лубянке с предъявленными обвинениями! Какое может быть «установление личной вины»? Разве что перераспределение, перенос основной вины с Рюмина на Игнатьева - как оно наверняка и было в действительности.

МГБ - всадник без головы

А теперь пришло время заполнить купюры в «письме Рюмина Сталину» от 13 ноября 1952 года.

«При расследовании дела Абакумова, а особенно дела террористов врачей я понял, что крайние меры в таких случаях необходимы и что мой взгляд, укреплявшийся мнением товарища Игнатьева С. Д., неправильный.

После этого я вынашивал мысль о том, что мне необходимо написать в ЦК свои предложения, так как товарищ Игнатьев такого вопроса не решал и не хотел идти с ним в ЦК. В данном случае из-за боязни того, что мой поступок кому-то не понравится, я не осуществил своих намерений, но, как и всегда бывает, нас не стали ждать и справедливо поправили».

То, что письмо - подделка, ясно и так, а теперь понятно и зачем она, эта подделка, понадобилась. С ее помощью главным противником пыток в МГБ представляли Игнатьева - который-де пошел на крайние меры лишь под нажимом ЦК. Датировать этот документ трудно, но поскольку, вразрез с общепринятой легендой, Рюмин в нем выставлен противником пыток, он довольно ранний. Может быть, с его помощью на июльском пленуме восстанавливали Игнатьева в ЦК? Должны же были для этого предъявляться какие-то основания!

Ну, а дальше все пошло просто. Рюмина сделали ответственным за применение пыток, а Игнатьева изобразили невинной жертвой, вынужденной подчиняться грубому насилию со стороны Сталина и обманутой подлыми чекистами - все сразу! 27 марта 1953 года он «написал объяснительную записку» на имя Берии. Возможно, записка действительно принадлежит перу Игнатьева - почему бы и нет? Его докладные и фабриковать не надо, после

года Семен Денисович был вполне доступен, так что мог написать и подписать любые бумаги.

Записка эта, кажется, так и не опубликована, известна лишь в отрывках - но и отрывки впечатляют.

Цит. 8.10.

Например, когда речь заходит о Егорове, Сталин спрашивает: «Надели ли на него наручники? Когда я доложил, что в МГБ наручники не используют (???!!! - Е. П.), Сталин пришел в ярость, проклял меня на грубом языке, которого я до сих пор никогда не слышал (ну прямо анекдот про поручика Ржевского: "Папа, кесь ке се жопа?" - Е. П.), назвал меня идиотом, добавив: "Вы политически слепы, вы не чекист, вы никогда не сделаете это с врагами (но мы ведь сделаем это, ребята?! - Е. П.), и вам не следует действовать так, как вы действуете ", и потребовал, чтобы все, что он приказывает, выполнялось без вопросов, точно и аккуратно, и что ему следует докладывать об исполнении его приказов незамедлительно».

Вот «отзыв» Сталина о Рюмине:

«Я неоднократно говорил, что Рюмин - честный человек, коммунист, он помогает Центральному Комитету раскрыть серьезные преступления в МГБ, но он, бедный парень, не нашел у нас поддержки, и это из-за того, что я назначил его вопреки вашему протесту (тогда за что же бедняжку из "органов" выгнали? Поставили бы министром, раз Игнатьев не справляется! - Е. П.)».

Сталин о «деле врачей».

«С конца октября 1952 г. тов. Сталин все чаще и чаще в категорической форме требовал от меня, тов. Гогчидзе и следователей (А Рюмина куда дели? - Е. П.) применять меры физического воздействия в отношении арестованных врачей, не признающихся во вражеской деятельности. "Бейте! - требовал он от нас, заявляя при этом, - вы что, хотите быть более гуманными, чем был Ленин, приказавший Дзержинскому выбросить в окно Савинкова? (А мы-то, по серости своей, полагали, что Савинков был арестован уже после смерти Владимира Ильича. Но товарищу Сталину, конечно, виднее... - Е. П.) У Дзержинского были для этой цели специальные люди-латыши, которые выполняли такие поручения. Дзержинский не вам чета, но он не избегал черновой работы, а вы, как официанты, в белых перчатках работаете. Если хотите быть чекистами, снимите перчатки. Чекистская работа, - это мужицкая, а не барская работа" (Я че-то не поняла: у официанта что - барская работа? Потому что в перчатках? Как не вспомнить Честертона, в одном из рассказов которого посетители элитного клуба носили зеленые фраки, чтобы их не перепутали с лакеями. - Е. П.)».

«К концу января 1952 года почти во всех разговорах с тов. Сталиным я слышал не только острую брань, но и угрозы приблизительно такого характера: "Если вы не раскроете террористов, американских агентов среди врачей, то вы будете там, где сейчас находится Абакумов", "Я не МГБ-шник. Я могу требовать и прямо заявлять вам об этом, если вы не выполняете моих требований", "Мы будем управлять вами как баранами" и т. д.»

Звучит-то как: боевые бараны партии! Оценили?

Та же цена и «заявлениям Гоглидзе» от 25 марта 1953 года.

Цит. 8.11.

«Почти каждый день товарищ Сталин проявлял интерес к ходу расследования дела врачей и дела Абакумова, Шварцмана, разговаривая со мной по телефону и иногда вызывал меня к себе в кабинет. Товарищ Сталин, как правило, разговаривал в сильном раздражении, постоянно выражал неудовлетворенность ходом расследования. Он ругался, грозился и, как правило, требовал, чтобы заключенных избивали: "Бейте их, бейте их смертным боем"».

Аналогичные вещи утверждал Игнатьев относительно «мингрельского дела»... но я уже устала приводить эти примеры. Клонировали их явно с помощью штамповки.

А теперь - о том, что было на самом деле. В реальности применение «физических методов» в ВЧК - ОГПУ - НКВД - МГБ было запрещено, всю дорогу и без всяких исключений. Сами методы, естественно, применялись. Время от времени жалобы по этому поводу пробивались сквозь низовой бардак и доходили до высокого начальства. Возникал очередной скандал, в ходе которого Сталин требовал карать виновных, «невзирая на лица». В качестве финального аккорда появлялся внутриведомственный документ, вроде следующего (подчеркивание принадлежит Сталину):

Док. 8.7. Из обращения начальника ОГПУ Генриха Ягоды к чекистам. Август 1931 г.

«За последнее время ко мне через ЦКК, прокуратуру, а также и непосредственно поступил ряд заявлений и жалоб на действия отдельных наших сотрудников, допускающих якобы такие приемы в следствии, которые вынуждают обвиняемых давать ложные показания и оговаривать себя и других.

При расследовании оказалось, что подавляющая часть заявлений представляет собой гнусную ложь... НО НЕСКОЛЬКО ЗАЯВЛЕНИЙ ВСЕ ЖЕ ИМЕЛИ ПОД СОБОЙ ПОЧВУ...

Применением недопустимых в нашей работе приемов следствия наши работники не только позорят органы ОГПУ, но и по существу запутывают дело, давая тем самым возможность ускользнуть подлинному врагу.

Допустившие эти действия работники заслужили самого беспощадного и жестокого наказания...

...Никогда партия и рабочий класс нам не простят, если мы хоть в малейшей мере станем прибегать к приемам наших врагов. Издевательства над заключенными, избиения и применение других физических способов воздействия являются непременными атрибутами всей белогвардейщины.

ОГПУ ВСЕГДА С ОМЕРЗЕНИЕМ ОТБРАСЫВАЛО ЭТИ ПРИЕМЫ КАК ОРГАНИЧЕСКИ ЧУЖДЫЕ ОРГАНАМ ПРОЛЕТАРСКОЙ ДИКТАТУРЫ.

Чекист, допустивший хотя бы малейшее издевательство над арестованным, допустивший даже намек на вымогательство показаний - это не чекист, а враг нашего дела.

Каждый наш работник должен знать и помнить, что даже малейшая его ошибка, сделанная хотя бы и не по злой воле, пятном позора ложится на всех нас.

Этим моим письмом я предостерегаю всех чекистов, каковы бы ни были их заслуги, что повторение подобных случаев встретит беспощадную кару».

Как видим, Ягода настроен чрезвычайно резко - если даже он и был неискренен, то выразить свои подлинные взгляды во всеуслышание не мог. Дисциплина в конторе была та еще (особенно в милиции), так что обвинения в фальсификации дел были в ОГПУ - НКВД расхожим оружием, типа «сам дурак»: «Липач!» «Сам ли- пач!» - дальше ругань, мордобой, а иногда и револьвер. Нравы в органах времен Ягоды были простые.

1 ... 41 42 43 44 45 46 47 48 49 ... 89
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу 1953 год. Смертельные игры - Прудникова Елена бесплатно.

Оставить комментарий