1953 год. Смертельные игры - Прудникова Елена

В ноябре 1934 года 33-летний Сергей Гоглидзе становится наркомом внутренних дел Закавказской республики, что вроде бы несколько странно, поскольку до того он был начальником Управления пограничной и внутренней охраны. Однако если знать, что к тому времени Берия увел за собой в партийный аппарат большинство чекистской верхушки, то и не странно, пожалуй - выбрали лучшего из оставшихся. После расформирования Закавказской Федерации он становится наркомом внутренних дел Грузии. А дальше начинается что-то малопонятное.

Когда 30 июля 1937 года нарком внутренних дел Ежов подписал знаменитый приказ № 00447, которым был дан старт массовым репрессиям[4], в нем определялись персональные составы «особых троек» по республикам. В «тройки» должны были войти нарком внутренних дел, первый секретарь и прокурор республики - однако как Берия, так и Гоглидзе от этой почетной обязанности уклонились. Председателем грузинской «тройки» стал начальник 2-го отделав ГУГБ Грузии (то есть контрразведки) Авксентий Рапава. Что, в общем-то, логично - стратегически важный район Закавказья был нашпигован иностранной агентурой так, что дальше некуда, и основным направлением работы там была именно контрразведка.

А потом начинаются странные телодвижения. Внезапно, в ноябре 1937 года, Рапава оказывается на советской работе в Абхазии, вернувшись в «органы» лишь после окончания репрессий, уже при Берии, на пост наркома внутренних дел Грузии. Это тоже понятно: увидев, что Ежов превращает «чистку» в беспредел, он мог просто заявить, что делать этого не станет - и Берия, от греха подальше, вообще убрал Рапаву из НКВД. Дальше вроде бы «тройку» возглавлял Гоглидзе - но получилась довольно странная вещь: с ним не расправился Ежов за отсутствие усердия и не арестовал Берия за его присутствие. Более того, впоследствии, став союзным наркомом, Берия поручал ему самые важные участки работы: сначала, до февраля 1941 года, это был Ленинград, затем, до начала войны - Молдавия, а потом, почти десять лет, до января 1951 года, Гоглидзе был уполномоченным по Дальнему Востоку. Человек, как видим, - круче некуда, более того, типичный бериевский выдвиженец, все 40-е годы «державший» самый стратегически важный в то время регион. И вот этого человека в январе 1951-го отзывают в Москву, на работу в центральном аппарате, на должность начальника охраны железнодорожного и водного транспорта - пост, конечно, важный и нужный, но по значимости с прежним несравнимый. А самое странное, что сделано было это в самый разгар корейской войны, которая в любой момент могла перерасти в военное столкновение между СССР и США. Самое, конечно, время менять чекистское начальство в регионе!

Однако самое интересное началось после ареста Абакумова. 26 августа 1951 года Гоглидзе становится первым замом Игнатьева, а в ноябре его с какого-то перепугу назначают министром ГБ Узбекистана. Интересно, чем он так провинился - или, может быть, возникла неотложная нужда? Скорее второе, чем первое, потому что уже через три месяца Гоглидзе возвращается в Москву - а вместо него в «срезнеазиатскую ссылку» едет Огольцов! Ничего себе, паломничество игнатьевских заместителей в солнечный Ташкент! Интересно, что им там понадобилось?

Столица Узбекистана - очень непростой город. Во время войны он являлся одним из центров эвакуации, туда вывозили деятелей советской науки и культуры. Культуру вынесем за скобки, а вот наука... Именно в Ташкенте всю войну работали советские оборонные НИИ, здесь же, соответственно, крутились и иностранные разведки, так что в архивах узбекских «органов» должно было осесть много интереснейшей информации. Не забудем и о привычке советской промышленности размножаться «почкованием» - после окончания войны многие предприятия как бы делились: часть восстанавливалась на прежнем месте, а часть оставалась по месту эвакуации. Если это справедливо и для научных институтов, то после войны Ташкент должен был стать одним из центров советской оборонной промышленности - и, соответственно, остаться зоной особого внимания иностранных разведок.

Кроме того, в 1949 году, очень памятном и важном для страны, секретарем Среднеазиатского бюро ЦК и уполномоченным ЦК по Узбекистану работал наш старый знакомый товарищ Игнатьев. Вот и гадай, зачем туда поехал Гоглидзе - то ли собирать информацию для своей будущей работы в атомном проекте, то ли искать компромат на Игнатьева, а может, и не на него одного...

В любом случае, интересно бы посмотреть, кого он там сменил. Во время войны наркомом ГБ в Узбекистане был Амаяк Кобулов, член бериевской команды, брат «правой руки» Берии Богдана Кобулова, отменной квалификации специалист по экономиическому шпионажу. После войны он ушел в центральный аппарат НКВД, а на смену ему явился человек, имя которого ничего не скажет - Михаил Баскаков. 1905 года рождения, в «органы»- пришел в 1933 году, время репрессий просидел в Москве, в секретно-политическом отделе - но и Абакумов там же сидел. После окончания репрессий, как и Абакумов, получил повышение - был назначен сперва в Карельскую АССР, потом в Горьковскую областью и в июне 1946 года стал министром ГБ Узбекистана. Как видим, никаких выводов из предшествующей биографии этого человека сделать нельзя - темная лошадка. Но последующая биография несколько просветляет масть. Март 1953 года Баскаков встретил министром госбезопасности Белоруссии, став после объединения ведомств министром внутренних дел этой республики. К лету Берия более-менее разобрался с местными кадрами и приступил к оргвыводам - по ходу этого процесса 9 июня Баскаков был снят с должности, а 21 июля, после переворота, восстановлен. И вот это свидетельствует, на чьей стороне он играл.

...Итак, в ноябре 1951 года Гоглидзе внезапно срывается в Ташкент, что, с учетом его прежнего положения, выглядит либо ссылкой, либо спецзаданием. Скорее вторым, чем первым, потому что если в Узбекистане сидел член хрущевской команды, то его информация могла и не удовлетворять Сталина и Берию - вот и послали Гоглидзе проверить, нет ли в бумагах учетно-архивного отдела чего-нибудь интересненького. Пробыв в Узбекистане всего три месяца, он возвращается обратно, а на смену ему срывается Огольцов, такой же первый заместитель министра. Стало быть, не провинились они, а творилось в Узбекистане что-то такое, что требовало внимания чекистов с самого верха.

Гоглидзе же, вернувшись, получил под опеку отдел по оперативному облуживанию атомной промышленности и стал начальником военной контрразведки. Что еще раз доказывает: он являлся членом именно бериевской команды. Ни одного хоть мало-мальски сомнительного человека на пушечный выстрел не подпустили бы к работе Спецкомитета. (Впрочем, о том, чьим он был человеком, лучше всего свидетельствует его расстрел.)

По-видимому, возвращение Гоглидзе из Узбекистана связано с тем, что в январе сменился начальник отдела по оперативному обслуживанию атомной промышленности... по крайней мере, это был предлог не хуже прочих. Берии срочно понадобился свой человек для работы в атомном проекте - вот его и вернули. Однако есть в этом деле два совпадения, заставляющие всерьез задуматься: кем же все-таки был Гоглидзе в МГБ?

19 октября 1951 года Рюмин становится начальником следчасти (до тех пор он был и.о.) и заместителем Игнатьева. В МГБ начинается активная работа по фальсификации дел. А 13 ноября Гоглидзе отправляют в Узбекистан - впечатление такое, что не то Игнатьев хочет от него избавиться, не то, наоборот, Сталин и Берия дают возможность новому начальству МГБ вольнее дышать.

15 февраля 1952 года он возвращается обратно. А помните, что произошло за три дня до этой даты? Решением Политбюро от 12 февраля Абакумов и его люди были переданы из прокуратуры в ведение МГБ. Интересные, однако, совпадения...

Но еще интереснее становится, когда мы задумываемся о причинах его перевода с Дальнего Востока. Формально-то комар носа не подточит - человек просидел в регионе десять лет, надо перемещать, а то корни пустит, да и расти по службе пора... Но почему он там просидел десять лет?

Судя по биографии, Гоглидзе - «человек приближающейся войны». Изначально пограничник, потом он постоянно работал в зоне предполагаемого военного столкновения: Закавказье, Ленинград, Молдавия. Затем началась война, и его переводят туда, где вот-вот может вспыхнуть новый конфликт, и там оставляют, поскольку на Дальнем Востоке по-прежнему «горячо». Япония повержена, но идет гражданская война в Китае, потом начинается корейская война...

А какое основное направление работы в ситуации «приближающейся войны»? Контрразведка, вылавливание вражеской агентуры. Причем работал Гоглидзе самостоятельно - это в Москве можно каждый шаг сверять с товарищем Сталиным, а с Дальнего Востока шифром не очень-то посоветуешься.

Зачем в верхушке МГБ в начале 1951 года Сталину и Берии понадобился еще один ас контрразведки? Им что - мало Абакумова? Абакумова не мало - но ведь он вскоре будет арестован, сменится руководство МГБ, к власти в котором придут Игнатьев и его товарищи по заговору. Мог ли Сталин предвидеть эти события? А что тут, собственно, предвидеть? Это мы люди со стороны, узнали о существовании заговора в стране постфактум, когда он вышел на поверхность - а к услугам Сталина было Министерство госбезопасности, и о существовании заговора он, скорее всего, просто знал. Ясно, что заговорщикам очень нужен контроль над МГБ, это вопрос жизни и смерти - иначе над ними самими скоро будет установлен контроль тюремного надзирателя. И если в феврале 1951 года еще нельзя было спрогнозировать, как именно будут уничтожать Абакумова и захватывать МГБ, то в том, что такие попытки будут предприняты, сомневаться не приходилось.