Жестокие игры мажора - Маша Демина

Ты сказала, что не ввязываешься в рискованные авантюры, — Илай загоняет меня в тупик и я не замечаю, как ударяюсь бедрами о диван, но от падения меня останавливает рука, схватившая мое горло. Прерывистый вздох вздымает мою грудь именно в тот момент, когда Илай нависает надо мной и хрипит у самых губ. — Ты и есть самая рискованная авантюра, Ведьма.

А потом он целует меня.

20.1

Его жестокие губы подавляют мои в твердой потребности завладеть.

Этот поцелуй ошеломляет своей свирепостью.

Доводит до головокружения.

Лишает кислорода.

И забирает мой жалкий контроль над телом.

Илай запускает пальцы мне в волосы и сжимает их в кулаке, вынуждая открыться ему с шумным вздохом, после чего издает рык удовлетворения и его поцелуй становится более напористым.

Я неосознанно хватаюсь за его мощную шею и чувствую, как она напрягается под моими руками, как под пальцами вздуваются бугристые вены.

Связь с реальностью ускользает песком сквозь пальцы.

Я не понимаю, как и в какой момент он заваливает меня на диван и придавливает тяжестью своего тела. И я не нахожу другого выхода, кроме как обхватить его ногами за талию, пока Багиров с жадностью поглощает мое дыхание и рычит прямо в губы приглушенные ругательства. И это рычание отдается во мне гулким эхом.

Я пытаюсь успеть за его нетерпеливыми движениями, но мне не угнаться.

Он снова и снова накрывает меня своим безумием. Дезориентирует. Целует. Лижет и кусает.

И я не знаю, кто из нас делает поступательное движение бедрами так, что я чувствую его твердую эрекцию, которая толкается у моей киски.

Это подобно выстрелу, что приводит меня в чувство, и я каким-то образом уворачиваюсь от дикого рта Багирова.

Мы так и замираем.

Он тяжело дышит у уголка моих губ, а я судорожно втягиваю носом воздух.

— Никаких… телодвижений, ты помнишь? — шепчу я дрожащим голосом.

— Я помню, — хрипло выдыхает он и прижимается носом к моей шее. — Но на поцелуи ведь запрета не было?

Я прикрываю глаза. Сердце долбит по ребрам. Голова идет кругом.

— Не было, — тихо срывается с моих губ.

Илай отстраняется, но только для того, чтобы обнять мое лицо большими ладонями и повернуть к себе.

— Хорошо. — Он кивает и снова целует меня, кружа голову своим мужественным вкусом, но, когда я чувствую, как он задирает мне юбку и цепляет сильными пальцами колготки, тут же напрягаюсь. И Багиров тоже это чувствует. — Я хочу попробовать тебя… — его утробный стон рикошетит между нашими губами. — Черт, это все, о чем я могу думать.

Нервная дрожь пробегает по моему телу и собирается жаром внизу живота.

Багиров вновь завладевает моими губами в маниакальном поцелуе, словно хочет отвлечь меня от того, как он начинает стягивать колготки вместе с моими трусиками, но я уворачиваюсь от поцелуя и впиваюсь в его руку короткими ногтями.

— Поцелуи не предусматривают снятия одежды, — хриплю я, сильнее царапая его запястья. — Ты обещал поработать над своими манерами.

Илай останавливается, его ноздри раздуваются, а сам он смотрит на меня тяжелым взглядом, медленно облизывая свои влажные губы после нашего поцелуя, и я чувствую, как между ног скапливается пульсирующий жар. Господи…

— У нас не было договора, где заканчиваются поцелуи, — его пальцы скользят под подол моей юбки, после чего Илай прижимается носом к моей шее, прикусывает кожу и новый всплеск удовольствия разливается внизу живота.

У меня перехватывает дыхание, и я роняю голову на диван, неосознанно предоставляя ему больший доступ к чувствительным зонам.

И Багиров пользуется этим, всасывая мою кожу и кусая ее, пока вокруг меня не начинает кружиться пространство.

Мне становится так жарко, что каждый новый вдох обжигает легкие. На лбу выступает пот. Нервные окончания пульсируют под разгоряченной кожей, и я выгибаюсь к нему навстречу, как проклятая попрошайка.

Илай рычит у моего горла. Моя грудь вздымается. Боже. Он сумасшедший.

— И давай начистоту, — его теплое дыхание щекочет шею. — Тебе нравятся мои поцелуи.

— Н-нет… — это самая слабая ложь, от которой мои бедра сжимаются сильнее.

В глубине души я знаю, что это неправильно. На тысячу процентов неправильно. Что я здесь. С ним. Наедине в этой шикарной богатой квартире. На диване, который стоит дороже моих органов. Но кого это волнует, кроме моего отчаянного кусочка разума?

Явно не Илая, и не мое глупое тело, которое ни черта не понимает и предает меня. Нравится мне это или нет. Горячий рот Багирова впивается в мое горло, и я теряю тихий стон. Ах, черт. Мне это нравится.

— Такая маленькая лгунья, — усмехается он напротив моей пульсирующей венки и в следующее мгновение касается ее губами, а я понимаю, что мне конец.

Это фиаско.

Я больше не хочу бороться с притяжением, которое становится слишком очевидным для нас обоих. Но никто не говорит о нем.

Вместо этого пальцы Багирова скользят под пояс юбки, смещают его выше, на мой подрагивающий живот. Я всхлипываю и начинаю ерзать. Боясь и одновременно предвкушая, что будет дальше.

А дальше Илай находит пальцами пуговицы моей блузки и, не прекращая обжигать поцелуями мою шею, расстегивает так осторожно, что я чувствую итог его действий, только когда он отстраняется и распахивает ее, обнажая мой топик, скрывающий маленькую грудь.

Я тут же пытаюсь прикрыться блузкой обратно, это, наверное, выглядит глупо, ведь он уже все видел, но Багиров перехватывает мои запястья и поднимает на меня мрачный взгляд грозовых глаз.

— Не прячься от меня.

20.2

Я нервно сглатываю, наблюдая, как он ленивыми движениями упирается руками в диван по обе стороны от моей головы и снова приближается к моим губам своими, чтобы раскрыть их языком и забрать мой невысказанный протест, как пират, укравший себе чужестранку и заявивший на нее права.

— Я хочу видеть тебя, — хриплый низкий голос обжигает вместе с еще одним требовательным, но мягким поцелуем.

— Ты уже видел, — тихо шепчу я, царапая пальцами замшевую обивку дивана.

Багиров нежно прикусывает мою нижнюю губу и тянет на себя, после зализывая укус голодным языком.

— Хочу еще. Можно? — он соскальзывает губами на мой подбородок и теперь прикусывает его, вырывая из меня прерывистый вздох. Будто этот парень нуждается в моем разрешении.

Я ничего не отвечаю, пытаясь не разучиться дышать. Но я так же ничего не делаю, только ахаю, когда Илай медленно подцепляет пальцами хлопковый топ и стягивает его вниз, обнажая сначала один сосок, затем второй. От прохлады они тут же напрягаются и превращаются в