Проклятье Солнечного короля - 1 - Ольга Ильина

— Как он? — спросила Мэл, появившись из темноты на пороге гостевого домика.

— С ума сошла? Так меня пугать? — чуть не взвизгнула Мэдди. — Чего ты не спишь? Ночь на дворе.

— Я не могу уснуть, — призналась девушка.

Сегодня был отвратительный день, как и вчера, как и позавчера, как и последние полгода, все то время, что Мэдди наблюдала за развитиями отношений ее любимой подруги и парня, которого она тоже любила, любила страстно, отчаянно и безответно. И как же она ей завидовала, всегда, большую часть жизни, за то, что Мэл все любят, за то, что она такая добрая, нежная и красивая, за то, что Артур смотрит только на нее, за то, что сегодня он так грубо ее оттолкнул.

Это не было намеренным. Она не хотела влюбляться, страдать или испытывать это ужасное чувство зависти к любимой подруге, которую она очень и искренне любила, как сестру, даже больше чем сестру, но сейчас между ними стоял Артур, и ей даже почти хотелось, чтобы он уехал.

— А я очень устала, чтобы тебя слушать, прости.

Мэдди не стала дожидаться реакции девушки и вошла в дом, не пригласив ее войти. Сегодня она не хотела видеть Мэл и выслушивать о ее горе, сегодня она хотела поплакать о своем. О том, как утешала его, как промывала раны, как он изливал ей свою душу, и как она его поцеловала, глупо и не во время, конечно, он ее оттолкнул. Но хуже всего были глаза, в них тогда родилось недоумение, затем понимание, обернувшееся жалостью. Ему не нужно было говорить, чтобы она поняла — он никогда ее не полюбит.

А утром, так и не сомкнув глаз, она снова убежала на работу раньше подруги. Ей почему-то стыдно было смотреть ей в глаза. И после, в госпитале, весь день избегала ее, ссылаясь на неотложные дела. Еще бы и вечером тоже сбежать куда-нибудь, но этого Мэл не поймет и может заподозрить ее.

— Что происходит? — все же спросила Мэл, когда они возвращались домой. — Почему ты так себя ведешь? Почему не говоришь со мной?

— Прости.

— Мне не нужны твои извинения, я просто хочу понять.

Но что Мэдди могла сказать? Она не знала. Поэтому все дальнейшие слова вырвались из нее скорее из страха, нежели из желания обидеть:

— Зачем ты так мучаешь его?

— А что я, по-твоему, должна была делать? Поехать с ним?

— Если любишь.

— О чем ты говоришь?

— Ты ничего не понимаешь.

— Так объясни.

— Если бы он любил меня, как тебя, я бы бросилась за ним на край света, а ты сомневаешься, потому что не любишь, потому что не знаешь, что это такое.

— А ты знаешь? — растерянная словами подруги, спросила Мэл.

Мэдди только еще сильнее перепугалась своего откровения и бросилась в лес, в самую чащу.

— Мэдди?! Мэдди!

Мэл пыталась остановить ее или побежать за ней, но не рискнула. В отличие от нее, она мало знала эти места и побоялась заблудиться. Слишком много в последнее время на нее свалилось открытий и откровений. Вот и сейчас она узнала, что подруга много месяцев притворялась перед ней, помогала им с Артуром встречаться, а сама…

— Милая, ты не заболела? — спросила леди Генриэтта, увидев вернувшуюся дочь задумчивой и расстроенной.

— Нет, все в порядке.

— Ты поссорилась с Артуром?

— И с ним тоже.

— А с кем еще?

Мэл не хотела вдаваться в подробности, ей и самой только предстояло обдумать свое открытие, поэтому поспешила перевести тему.

— По какому случаю праздник?

— Граф Айван сегодня навестит нас, — без всякой охоты ответила леди Генриэтта.

— Мама, вы тоже недолюбливаете графа? — удивилась девушка. — Но я думала, вы дружите.

— Твой отец дружит с ним, — пояснила леди.

— А как же леди Виттория?

— С ней я общаюсь лишь по необходимости.

— Почему? Она вам не нравится?

— Я слишком мало ее знаю. У меня есть только одна подруга.

— Та самая, от которой вы получаете письма? Из столицы?

— Да. Ты тоже с ней знакома, дорогая.

— Я? — снова удивилась Мэл.

— Не помнишь? Когда тебе было пять лет.

— Нет. Совсем не помню, — нахмурилась девушка.

— Может это и к лучшему, — улыбнулась леди Генриэтта. — Пойду, приведу себя в порядок, а то граф скоро будет здесь, не хотелось бы, чтобы он обвинял нас в негостеприимстве.

Мэл тоже поднялась к себе, выглянула в окно, проверить, не вернулась ли Мэдди, но в ее комнате по-прежнему не горел свет. Она очень надеялась, что подруга не заблудилась, и решила сразу после ужина пойти к ней и объясниться. Ведь ей очень дорога была их дружба и до сегодняшнего дня она верила, что ей ничто не угрожает, а оказалось…

* * *

Для графа Айвана этот день был особенным. Сегодня он получил письмо из столицы. Его прошение о разводе было поддержано и уже утверждено. Он был свободен от всяких обязательств и готов к новой жизни и старой, укоренившейся в нем любви. Почти тридцать лет он не знал, что это такое, не был уверен, что она вообще существует. Мир, в котором он до этого жил не предполагал этого чувства в принципе. Только сделки, трезвый расчет, сиюминутные удовольствия и легкие увлечения. И вдруг она, как гром среди ясного неба, появилась в его жизни, пошатнув устои.

Чтобы видеть Мэл чаще, он почти заставил свою безликую, скромную жену подружиться с соседями. Они были женаты три года, и каждый преследовал свои цели в этом браке. Леди Виттория хотела любви, а ему, помимо денег ее не слишком благородного, но очень богатого папаши, алиби, заставившее леди Генриэтту перестать сомневаться в нем. Но сейчас, этот брак стал тяготить, да и Мэл… Управляющему, помимо основных обязанностей было поручено приглядывать за ней, за любыми изменениями в ее жизни. И вот, по возвращении он узнает, что его мечту, любовь, смысл всей его жизни, крадет какой-то нищий мальчишка. Конечно, он не мог этого терпеть, и как же жаль, что Мэл застала его тогда и не дала выставить этих харди с его земли.

Граф Айван никогда не отличался чувствительностью, был лишен сострадания и доброты, ко всем и ко всему, да и хорошим его мог назвать только идиот. Но рядом с ней ему хотелось стать таким, хотелось спрятать себя настоящего так глубоко и далеко, как это только возможно. Ведь если она увидит, кто он на самом деле, то отшатнется, как это сделала ее проницательная мамаша, как это сделала его собственная жена. И он был рад, когда та согласилась оставить его, а точнее была вынуждена это сделать. Благо, он позаботился о том, чтобы она не могла родить, ведь детей он хотел совсем от другой.

Ему всегда нравилось в доме Аскот, просто, уютно и тепло, как в далекие детские годы, которые он, казалось, совсем позабыл, но главное, здесь была Мэл. Даже сам воздух был пропитан ею, столы, стулья, она сама, такая нежная и невинная в этом бежевом платье, и такая желанная… Если бы только он мог прикоснуться к ней, и как же он этого хотел, всем естеством, но боялся. Впервые он боялся кого-то обидеть, словом, жестом, дыханием своим. И оставалось довольствоваться тем, что может видеть ее, слышать голос, говорить о пустяках, поддерживать беседу за столом или подлить воды в бокал, удивляя своим жестом и хозяев, и служанку.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});