Чукотка - Тихон Семушкин

Наконец Рультынкеу позволил Лятуге увезти рыбу. Ее оказалось так много, что к одному Рультынкеу Лятуге приезжал три раза. Школьники завалили культбазу рыбой. Рыбой питались в больнице, все жители культбазы и даже собаки.

На следующий день рыбы было еще больше, и мы не знали, куда ее девать. А на третий день она ушла к другим берегам.

Ребята успокоились.

"АТТАВ ЯРАГТЫ"

Солнце вступило в решительную борьбу с полярной зимой. Снег днем таял, но как только солнце опускалось к горизонту, он замерзал. Образовывалась твердая кора, которая свободно выдерживала груженую нарту. По такому снегу нарта проходила, не оставляя следа. Теперь охотники выходят на охоту только ночью, во время заморозков.

Наши школьники окончательно потеряли способность учиться. Они только и разговаривают о ярангах, об охоте, о моржовом промысле.

Южнее промысел уже шел полным ходом. Оттуда присылали в школу свежее моржовое мясо. Но это не радовало детей. Мясо особенно вкусно, когда ты сам участвуешь в охоте.

Всюду слышались детские голоса:

- Аттав ярагты!*

[Аттав ярагты! - домой!]

Школьники собирались домой.

Наступал май. Ученики уже знали, что Первое мая - праздник трудящихся всей Советской страны, но представляли себе его еще не совсем ясно. За один год все понять было трудно. Как только мысль переносилась на Большую Землю таньгов, в голове получалась путаница. Слишком много нужно было освоить необычного, невиданного.

Не понимали и взрослые чукчи значения Первого мая.

"Наверно, на всей земле скоро встретятся дети со своими родителями. Должно быть, это вот и есть праздник", - думали они.

В переполненном школьном зале торжественное первомайское заседание.

Старики, старухи, молодежь - все в меховых одеждах. Среди них в синих костюмах - школьники. Их глаза полны счастья. Скоро домой! Но вот русский стал говорить. Все слушают рассказ о революции в нашей стране, о Первом мая. Еще никогда не приходилось чукчам слышать такое.

Русский долго рассказывал. В зале жарко. Мужчины стали сбрасывать меховые кухлянки. Они аккуратно складывали их на коленях, оставаясь голыми. На некоторых были уже и рубашки, - то было влияние детей, влияние школы.

Много вопросов задавали рассказчику-докладчику. Даже женщина чукчанка, которой "неприлично" подавать голос там, где разговаривают мужчины, встает и начинает говорить.

- Почему не стало за последний год граненых иголок, а привозят нам круглые? - спрашивает она. - Они что, умерли?

Вопрос кажется смешным. На первомайском празднике - и вдруг об иголках!

На самом деле вопрос этот для женщин очень серьезный. Сшивать моржовую кожу круглой иглой почти невозможно.

Встает чукча. Он высокого роста. Рубашка сшита неумелой рукой, висит на нем.

- Пустое говорит женщина. Иголки мы сами напильником сделаем. Вот праздник - непонятный! Как может праздник строить жизнь, строить школы, привозить нам хорошие вельботы! Праздник - разве торговый человек?

И опять русский рассказывает о том, что этот праздник помог изменить жизнь к лучшему. Праздник Первое мая подготовил, ускорил революцию. А революция меняет, переделывает жизнь.

- Этот праздник - товарищ революции, помощник революции, - подает голос наша Рольчина.

Кончился "большой разговор", и дети выступили со своими песнями, рассказами, декламацией. Они внесли смущение и радость в сердца родителей. Особенно сильное впечатление произвела русская пляска двух малышей. Чукчи повскакали с мест, а некоторые забрались с ногами на скамьи.

- Какомэй, какомэй! Все равно как в кино! - слышались удивленные голоса.

И действительно, необычное творилось на берегах Берингова моря. Советская власть строила здесь, на этих пустынных, холодных землях, счастливую, радостную жизнь. Сколько навыков, сколько впечатлений, сколько знаний получили дети за истекший учебный год! Никогда еще до сих пор представления охотников не выходили за пределы окружающей их действительности. Теперь дети, а с ними и родители, разговаривали о Большой Земле, до того совершенно им неведомой.

Ученики разъехались на лето по домам. За этот короткий учебный год они усвоили много культурных навыков. В школе они привыкли умываться, носить белье. В факториях возник большой спрос на умывальники, полотенца. В ярангах появились тазики, мыльницы. Чукчанки начали стирать белье.

Долгие вечера, все свободное время ученики проводили за книгой. Около них собирались взрослые, обучаясь грамоте. Весь чукотский народ начал учиться.

Часто, желая доставить удовольствие своим детям, родители отправлялись на байдаре в ближайшие стойбища, чтобы отвезти письмо соседнему мальчугану.

Взрослый и серьезный охотник, поработав веслами круглый день, выходил на берег и торжественно заявлял:

- Привез письмо от сына к товарищу.

Байдарная почта очень увлекала и детей и взрослых. Каждая проходившая байдара обязательно привозила письма. Сколько радости было, когда возвращался отец и привозил сыну короткий ответ! Маленькие дети разговаривали по бумажке, не видя друг друга.

"ОСИРОТЕВШИЕ"

Закончен один учебный год, полный всевозможных волнений, неожиданностей и радостей. Ученики уехали по ярангам на все лето, и культбаза опустела. Тихо в школе.

В учительскую вошла Таня.

- Что же мы теперь будем делать? Скучно стало!

- Поедем на гусей охотиться в Мечигменскую тундру. Сколько там гусей бывает! Все данные об охоте уже собраны, - усмехаясь, говорит Володя.

- А знаете, товарищи, я бы предложила сейчас же, вслед за учениками, поехать в стойбища. Интересно на них там взглянуть. Моржовая охота началась. Вероятно, они с таким восторгом суетятся около охотничьих вельботов! Поедемте! - предлагает Таня.

Предложение Тани всеми охотно принимается. Нам сразу же скучно стало без учеников, и мы с удовольствием отказываемся от охоты на гусей и едем вслед за ребятами в их стойбища.

Мы спускаем свой моторный вельбот и направляемся к чукчам. Нас догоняет, семеня ногами, Модест Леонидович.

- Стойте, стойте! - кричит он. - Куда вы?

- К чукчам в гости, - отвечает Таня.

- Послушайте, друзья мои! Вы же нарушаете все мои планы. Ведь по случаю окончания учебного года сегодня я устраиваю ужин в домашней обстановке.

- Если бы, Модест Леонидович, у вас к ужину нашлось что-нибудь выпить... - подает из вельбота голос учитель.

- Есть! - радостно перебивает Модест Леонидович и, разводя руками, добавляет: - У меня, у доктора, да чтобы не было? Где это видано? Я даже для Тани легонькую клюквенную сделал.

Таня смеется и говорит:

- Тогда обязательно приедем к ужину, Модест Леонидович. Вечером приедем.

Наш вельбот тронулся. Хорошее, спокойное море. Солнце ярко светит и даже немного пригревает. Оно, впрочем, ночью уже мешает спать. В комнатах у нас висят на окнах суконные шторы, мы делаем сами искусственную ночь.

С моря доносятся ружейные залпы. Охота на моржа в разгаре. Шумит мотор, и мы быстро приближаемся к чукотскому селению.

Вон уже видно, как одна бригада охотников выгружает с байдары моржа. На берегу толпится много людей.

Женщины с засученными рукавами быстро разделывают зверя; молодые парни таскают мясо в погреба. Собаки лениво поглядывают на окровавленные куски мяса и сидят смирно, не рвут кусков из рук: они сыты. На берегу веселый говор, смех, но учеников не видно.

Наш вельбот остановился у берега. Чукчи спешат к нам навстречу. Вслед за ними, опираясь на костыль, идет старик; на голове у него форменная капитанская фуражка. День теплый, но старик одет в меховую кухлянку. Он пробирается к нам и радостно кричит:

- Какомэй! Вы приехали?

"Капитаном" оказался старик Тнаыргын.

- Тнаыргын, а где ученики? - спросила Таня.

Старик молча показал рукой на море.

- Уехали, Таня-кай. На вельботах, на байдарах уехали. Все уехали. Никто не остался на земле. Большие стали они. Смотри, как растут! Не заметишь, как волос на голове растет, а вот как они растут - я вижу. Каждый день растут, - словоохотливо говорит Тнаыргын.

Мы прошли немного в сторону и остановились около туши моржа.

- Садитесь, - пригласил Тнаыргын, - садитесь на моржа, чистый он. В море все чисто. Только подальше от головы: кровь там.

Тнаыргын снял фуражку и, разглядывая ее, сказал:

- Капитан подарил мне. Прошлым летом.

- Какие новости, Тнаыргын? Как жизнь?

Старик осторожно надел фуражку и, показывая на подходивший вельбот с охотниками, ответил:

- Смотри. Смотри сам. Разве это жизнь? Прогулка это. Раньше наши люди все лето работали на веслах. А теперь что? Сидят в лодке, покуривают. Ульвургын мотором их везет, а они постреливают. Боюсь я, сила из рук уйдет.

К берегу подошел вельбот. С него спрыгнул на гальку восторженный Ульвургын. Увидя нас, он крикнул:

- Какомэй! Теперь, думал, спокойно работать я могу, а вы опять приехали мешать! - и он громко расхохотался.