Прощание с колхозом - Борис Екимов

А. Е. Подмосковному и самому впору кричать: «Помогите!» Ведь разом легли на его плечи неизвестные прежде заботы. В теоретической разработке по расформированию колхоза «Рассвет» записано четко: «Развитие социальной инфраструктуры в интересах членов крестьянских хозяйств, членов их семей, пенсионеров». Все это оказалось пустым звуком. Разойдясь из колхоза, все заботы о социальной сфере переложили на плечи поселковой администрации.

Детский сад, школа, клуб, баня, водопровод, дороги – всё, чем, кроме работы, живы люди в поселке. А денег у главы администрации нет. Не работает клуб, в нетопленом помещении библиотека, закрылась баня. Здешняя школа с ноября не топится. Теперь все ученики и учителя сбились в интернат. Там и классы, и спальни. Был бы колхоз, он бы помог. А теперь… «Мы всеми брошены», – говорит директор школы. Чахнет медпункт. Кто его вылечит?

Большинству учителей ни дров, ни угля не привезли. Нет денег в бюджете. Детей возить в школу некому. Словом, беды те самые, что в хуторах Попереченском, Пимено-Чернях, Небыково – их немного пока. А завтра – как знать?

В соседнем поселке в 1991 году вышел из колхоза агроном А. Аржанов с пятью механизаторами. Осенью 1993 года, получив хороший урожай, они пригнали в поселок шесть новеньких «Волг». Вот она, лучшая агитация! Нынче тридцать ли, сорок работников уйдут из колхоза. Как сказал один из них: «Я всю жизнь трудился за велосипед, а они за год – на “Волгах”». И всем ли невдомек, что Аржанов с товарищами получили земли по триста гектаров, такое было щедрое время. Нынешние выходцы получат по двадцать. Нет земли. Об этом не больно думают: как будут кормиться на клочке полупустыни, где урожай в 10 центнеров – уже удача. Или разбаловали нас последние три года, которые – словно редкий подарок? Забыли, как по три года подряд выжигала засуха? Как семь лет подряд солому изо всех краев возили? Видно, забыли, если на землях испокон скотоводческих устремились все в зерноводство.

Шесть «Волг», двадцать «Жигулей», новеньких, сияющих лаком, слепят. И нет места раздумьям. Тем более о хуторской школе, о бане, о клубе, о буханке хлеба и, наконец, о тех людях, которые потеряют даже последнее, что имеют, – работу.

Повторяю за разом раз: пришли новые времена. И к старому дорога обрезана. Но к новому надо идти не со старой песней: «Все разрушим до основанья, а потом…»

Потом будем гадать, где хлеба испечь, где помыться? Где детишек учить? Недаром один из сельских глав администрации сказал мне, словно удивляясь:

– Никогда не думал, что в нашем хуторе столько болеют. Прежде, в хорошем хозяйстве, все делалось будто само собой, налаженное за долгие годы, нажитое не только своим трудом и деньгами, но и с помощью всей страны. Из районной газеты я вычитал, что совхоз «Аксайский» за шесть лет своего существования получил от государства 4 миллиона 418 тысяч рублей (еще весомых, образца 1986 года), возвратил 258 тысяч. И если это верно, то кому по праву принадлежит все в хуторе построенное, а нынче поделенное? Вплоть до автобуса, который пожалели школьникам дать.

Повторюсь: порою не разум ведет людей, глухие страсти. «Полагаемся на здравый смысл нашего народа» – выписываю строку из «Манифеста» 19 февраля 1861 года. И там же: «…получая для себя более твердое основание собственности и большую свободу располагать своим хозяйством, они (крестьяне. – Б. Е.) становятся обязанными, пред обществом и пред самими собою, благотворность нового закона дополнить верным, благонамеренным и прилежным употреблением в дело дарованных им прав. Самый благотворный закон не может людей сделать благополучными, если они не потрудятся сами устроить свое благополучие под покровительством Закона».

У нас нынче тоже февраль, правда, год иной, век иной…

Январь – февраль 1994

В снегах

Зима нынче, слава богу, снежная. Давно таких снегов не бывало. Вот и февраль пришел, а все сыплет, метет. Хорошо глядеть из окошка на снежную замять. Соскучились по снежку. Не грех и прогуляться по белой дороге ли, тропке. Вовсе хорошо, когда едешь заснеженной белой степью. Сечет по окнам машины, ленивая поземка перебегает дорогу. По обочинам – стайки хохлатых жаворонков. Им – снег ли, метель – надо кормиться. Травы в степи нынче замело. В колено снег да в пояс. Вот и подались жаворонки к дороге.

Нынешний снег нашим людям в радость. Вспомнила наконец о нас небесная канцелярия, спохватилась. Ведь все прошлое лето – словно пéкло: с весны до осени – ни дождинки. Засуха, какой давно не бывало. Ко всем напастям еще и эта.

«…Обращаем Ваше внимание на катастрофическое положение в сельском хозяйстве, которое сложилось в результате диспаритета цен… и в связи с жесточайшей засухой».

Все верно: и диспаритет налицо, и засуха. Но нынче разговор о другом. Разговор о колдунах. Один из них живет в рабочем поселке Быково, в степном Заволжье. Виктор Андреевич Парчак, сорока трех лет, родом сельский, образование высшее, отец троих сыновей, до 1991 года трактор и комбайн не водил, пахать и сеять не умел. Работает со своим родственником Петром Николаевичем Смутневым, тоже начинающим хлеборобом, на четырехстах гектарах земли. В 1995 году, в жесточайшую засуху, получил по 32 центнера озимой пшеницы с гектара. А рядом, на той же земле, по 2–3 центнера наскребали.

– Колдун, – объяснили мне. – Везде – сушь, а над ним дожди идут. Значит, умеет колдовать.

Что ж… Познакомиться с колдуном всегда интересно. Но не зря говорят, что внешность порой обманчива. Виктор Андреевич оказался отнюдь не богатырем с плечами в косую сажень. Роста среднего и в плечах узковат. И все его хлеборобские успехи – это лишь работа.

И начало было обычным. 1990 год. Огляделись, подумали и поняли, что прежней жизни пришел конец. Надо начинать новую. Четыре мужика, связанные родством и свойством, во главе с В. А. Парчаком взяли 1000 гектаров брошенной земли совхоза «Волжский».

– Неудобья… Это мягкое слово ничего не говорит, – вспоминает Парчак. – Эти земли более пяти лет не пахались. Осот там был выше человеческого роста и в руку толщиной. Там косули водились.

– Кто-кто?.. – удивленно переспрашиваю.

– Косули. Я сам удивился. Но ведь лес стоял осотовый, глушь, они и прижились. И уходить не хотели. Мы рубим осот… Буквально топорами рубим… Они уходят вглубь. Это были джунгли, а не пашня. С ранней весны мы начали чистить землю, пахать…

Но прежде чем пахать, был первый решительный шаг: несколько дней раздумий, а потом три месяца тяжкой маеты.

– Обдумали и решили, и правильно сделали, – вспоминает Парчак. – Заниматься землей – значит, надо иметь свою технику, а не ходить с протянутой рукой. Взяли кредит более двухсот тысяч рублей. 1990 год. Тогда это были великие деньги. Кое-кто за голову хватался: «С ума сходите?! Наберите старенького, подлатайте. На первое время сойдет». Мы взяли кредит. Техника тогда была недорогая, но купить ее было негде. За три зимних месяца я исколесил полстраны, а в области могу и сейчас нарисовать план всех райагроснабов. За три месяца я потерял одиннадцать килограммов веса, но к весне у нас была вся техника, нужная для работы. И брал я ее не внатяг, а с запасом, чтобы первые, самые трудные, пять лет быть во всеоружии.

С первых теплых дней Парчак с товарищами взялись за землю. До июня они сумели вспахать лишь четыреста гектаров из тысячи, хотя работали по двенадцать-четырнадцать часов. И сутки, и двое, и трое могли не уходить с поля. Это была изнурительная, тяжкая работа.

2 и 3 июня 1991 года шел дождь. Его Парчак помнит и нынче. После этого дождя посеяли просо на отвоеванных четырехстах гектарах. Получили урожай – 600 тонн. Реализовали. Цена тогда была хорошая, получили деньги и разделились.

Не ругались, не спорили, не упрекали друг друга, а просто поняли, что вместе – не по пути. Разные по характеру, по жизненным взглядам люди. Одни считали, что нельзя тратить себя, «надрываясь» в работе на пределе. Парчак считал, что нужно. И он остался вдвоем со своим нынешним напарником П. Н. Смутневым. Полученные деньги пошли на погашение кредита, на удобрения, на горючее – словом, на жизнь для земли и себя, это едино.

– Многие из начинающих земледельцев, – говорит Парчак, – работают на барыш, а не на урожай. Для урожая, для земли нужно покупать удобрения. А для барыша можно и обойтись год-другой. Это уже психология: «Как это я из кармана живые деньги выну, отдам, а неизвестно, что будет…» Мы же работаем на урожай сегодняшний и завтрашний.

Приехал я в Быково, искал Парчака, спрашивал о нем.

– Это который колдун? Над которым дожди идут?

– Это который везучий?

Может, и вправду колдун ли, везучий?

– Ни одного дождя за лето, как и у всех, на поле у Парчака не было, – сказал мне человек знающий, начальник районного сельхозуправления. – Первые капли упали во время уборки и пошли во вред. Про везение, и тем более про колдовство – это басни да бабьи сплетни. Человек работает не жалея себя. И не просто «на дурака прет», а соблюдает все требования агрономической науки. У него были не хорошие и даже не отличные, а идеальные пары. Для наших краев это – в любую засуху спасенье. У него были отличные семена. Он вовремя отсеялся. Он применял удобрения. Отсюда и результат.